— Ты все еще настаиваешь на своем? — спросил король.

— Теперь уже поздно трусить, король! — ответила девочка.

— Удачи тебе! — воскликнул король и подал ей седло.

Конь пританцовывал, поднявшись на дыбы, глаза его горели огнем, а с губ белыми клочьями летела пена. Он фыркал так дико, что девочка на мгновение испугалась. Но она взяла себя в руки и подошла к коню, прикоснулась ладонью к его морде, погладила его мягкие губы, и конь присмирел ненадолго. А когда он снова взвился на дыбы, девочка уже сидела в седле.

Голубым вихрем пронесся конь по голубому городу, выбивая из мостовой булыжники не голубого цвета, и неголубые камни посыпались из стен домов, и даже выпали из голубых побрякушек неголубые камешки.

Вот это был галоп, только камни грохотали! Любой всадник погиб бы под таким камнепадом, но длинная голубая шаль спасала девочку от ударов камней, а тройные швы седла не лопнули и тогда, когда конь понесся вскачь, пытаясь сбросить с себя всадницу. Уверенно держала она поводья и прискакала обратно к конюшне.

— На сегодня хватит, — сказала она королю. — А завтра повторим еще раз.

Наутро к королю явился принц.

— Я все думаю и думаю и не знаю, что и думать о тех снах, что приснились мне нынче ночью, — пожаловался принц.

— Тебе снились недостаточно приятные и веселые сны? — спросил король.

— Ты угадал, отец! Мне снились сегодня какие-то непонятно голубые сны.

Не успел король и рта раскрыть, как в комнату ворвался мудрец, который подслушивал в соседней комнате.

— Ваше величество, не слушайте его! — воскликнул он. — Это все одни только голубые слова. Если б не голубые слова, принц рассказал бы тебе, что сумасшедшая девчонка на сумасшедшем коне в пух и в прах разнесла половину улиц твоей столицы. Не к добру это, король.

Что-то блеснуло в глазах принца, и он вышел из покоев короля.

А на конюшне девочка седлала коня с голубой гривой. Голубым вихрем пронеслись они по голубому городу. Копыта коня выбивали из мостовой искры, и они молниями прочерчивали небо над королевской столицей.

В голубом искропаде опустели столичные кофейни и кабаре, рассеялись толпы в лавках и на улицах, и даже дети побросали свои мелки, и на сотнях заборов остались сотни «д…», а на стенах домов недорисованные человечки — кто без глаз и рта, кто без рук и ног.

Вот это был галоп, только искры летели! Любой всадник сгорел бы в таком искрометном галопе, но, падая на голубую шаль, искры загорались на ней голубыми драгоценными каменьями, а тройные швы седла не треснули и тогда, когда конь взвился под самые небеса, чтобы сбросить с себя всадницу.

Уверенно держала она поводья и прискакала обратно к конюшне.

— Хватит на сегодня, — сказала она королю. — А завтра продолжим!

Наутро пришел к королю принц.

— Я все думаю и думаю и не знаю, что и думать о тех мыслях, что нынче утром пришли мне на ум, — сказал принц.

— Твои мысли были недостаточно просты и приятны? — поинтересовался король.

— Ты угадал, отец, — ответил принц. — Сегодня утром мне пришли на ум какие-то вдохновенно голубые мысли.

Но не успел король и рта раскрыть, как в комнату ворвался мудрец, который подслушивал в соседней комнате.

— Ваше величество, да не слушайте вы его! — воскликнул он.

— Это все одни только голубые слова. Не будь их, принц рассказал бы тебе, что сумасшедшая девчонка на сумасшедшем коне взбаламутила сегодня половину королевской столицы. Не к добру это, король!

— Король, — презрительно сказал принц, — да твой мудрец просто дурак.

И, гордо вскинув голову, он вышел из королевских покоев.

— Принц! — крикнул ему вдогонку король, — наконец-то я услышал от тебя что-то умное!

А на конюшне девочка седлала коня с голубой гривой. Гордым шагом выбежал из ворот конюшни горячий конь, весело фыркнул, выгнул шею и понесся во весь опор. Они промчались мимо принца, который вышел прогуляться во дворцовый парк, и, как в сказке, в следах, которые оставляли копыта коня, расцветали голубые цветы и, словно знамя, призывно развевалась на шее девочки длинная голубая шаль.

Пристальным взглядом проводил ее принц. И вдруг в глазах его мелькнул ясный проблеск — он снова стал самим собой.

— Эге, ребята, — крикнул он своей свите, — по коням! Догоняй ее!