— Рыцарь подождет, — буркнула я, открывая дверь. На пороге стояла страшненькая служанка, у которой я срочно потребовала бадью с горячей водой.

— Ой, нельзя мыться вам, Леди Гвиневра! — запричитала она. — Негоже девице мыться. Детей не будет!

— Быстро! — потребовала я, чувствуя от себя такой запах, который медведя на охоте убьет без ружья. Кстати, а где медведь? — Так! Вы моего медведя не видели?

Ну да, мало ли, вдруг он незаметно в режиме невидимки на цыпочках мимо прошел, затаив дыхание.

— Видали! Как же! Ходил по замку! Спугнул ключницу, пошел к поварам… — произнесла служанка, а я обрадовалась самодостаточности своего домашнего нелюбимца.

— Несите бадью и платье! Чистое! — приказала я, а служанка исчезла. Я осмотрела комнату при дневном свете. На столе лежал недошитое полотнище с воткнутой иголкой. Какой-то косоглазый мужик в короне. Видимо, где-то рядом с натурщиком рядом были пчелы, иначе как объяснить значительную припухлость левой щеки. А может, он просто ел конфетку? По шкале «обезьяна-красавец с обложки», герой средневекового эпоса, в котором из цензурных слов были одни запятые, занимал почетное первое место на начальных ступенях эволюции, палкой требуя стадо гамадрилов потесниться. Палку решили увековечить тоже, дабы удержать позиции. Лысенькая и реденькая бородка, напоминающая интимную стрижку, грозно топорщилась.

«Король Артур», — был вышито внизу. В комнату втащили парящую бадью и белое платье с пережатыми воланами рукавов. Платье чем-то напоминало ночную рубашку, но вариантов не было. Битва между деревянным гребнем и мокрыми волосами закончилась окончательным разгромом противника и выниманием зубцов из колтунов.

— Леди Гвиневра, — напомнили мне за дверью, а я закатила глаза.

— Передайте ему, чтобы встал в очередь! — рявкнула я, пытаясь осторожно сдвинуть бадью с прохода. Вместо того, чтобы подвинуться на пару сантиметров, бадья с легкостью перевернулась, обеспечив служанок работой. Я посмотрела на свою руку, а потом гаденько улыбнулась себе в зеркало. Значит, яблочки работают! Ну-ну, доблестный рыцарь!

Я вышла в зал, где опять раскинулась общественная столовая «За особые заслуги». Прямо в центре зала стояло то, что заставило меня робко поднять голову вверх. Еще бы парочка сантиметров, и мне пришлось бы прислонять руку козырьком. Огромный мужик, почти два с половиной метра ростом в серебристых доспехах стоял в центре зала. Алый плащ стекал мягкими складками с плеч, на нагруднике была написана буква «Г», а на голове красовался блестящий, как новенькая кастрюля шлем с забралом.

— О, Леди Гвиневра, — упал на колено рыцарь, вызывая господина Рихтера со шкалой землетрясений. — Я готов служить вашей чести своим достоинством!

Да, так красиво мне интим еще не предлагали. В углу зала стоял менестрель, с повязкой из грязной тряпки на голове.

— Я готов сражаться за вас, — рыцарь покорно склонил голову и поднял щит, где был изображен мой портрет. Я вам хочу сказать, что меня тут даже слегка приукрасили! — За вашу честь!

— Простите, я не расслышала! За какую часть меня вы готовы сражаться? — насмешливо спросила я, глядя, как рыцарь поднимает голову. Сквозь решетку забрала, я увидела, как блеснули медовые глаза.

— Моя честь, мое мужество и мое достоинство в вашем распоряжении… — продолжил рыцарь, а я отряхнула подушку и уселась на нее.

— Оставляйте честь, мужество и достоинство. Я посмотрю! О результатах сообщу в ближайшее время! — мило улыбнулась я, жалея, что рядом нет медведя. — Сами можете идти, а вышеперечисленное, будьте так любезны, на стол для детального рассмотрения.

— Леди Гвиневера, воистину ваше остроумие способно состязаться с вашей красотой, — усмехнулся рыцарь, а его медовые глаза снова сверкнули. — Я настаиваю на том, чтобы вы посвятили меня в свои рыцари, чтобы каждый мой подвиг был посвящен вам!

— Спасибо, не надо… На моей чести уже столько материального ущерба и хулиганства разной степени тяжести, а так же пару изнасилований, убийств, что ваши подвиги там просто не поместятся! — снова вежливо улыбнулась я, обводя взглядом верных рыцарей. — Ступайте, дорогой герой, у меня на вас совести, чести и здоровья не хватит…

Внезапно из-за стола встал один солидный рыцарь, самодовольно вытирая усища и громко изрек:

— Кстати, о посвящении! Сегодня моему младший сын стал не ребенком, но мужем! И я прошу Леди Гвиневру посвятить его в рыцари!

— Ну же, сынок! — подбадривал хмельной папаша в доспехах, пихая щуплого отпрыска, напоминавшего железного дровосека, в сторону будущей, видимо, посмертной славы. Юнец неуклюже переступал через скамью. — Где наше достоинство? Доставай своего Виллема! Не стесняйся! Покажи его прекрасной даме!

Мне обязательно это видеть? Могу ли я просто поверить на слово?

Ко мне ковылял нескладный отпрыск, пока его отец самодовольно накручивал ус.

— И моего сына тоже! — встал из-за другого стола хмурый мужик, таща огромную детину к моему трону. — Чего робеешь? Показывай наше семейное достоинство! Показывай Белус!

Оно у вас семейное? Замечательно! Очень рада, только вот мне знакомится с ним необязательно.

— Помнится, я им стол дубовый разбил! В щепки! — похвалялся усатый папаша, опрокидывая в себя кубок и смачно утираясь, пока все притихли. Я кисло смотрела на двух юнцов, стоящих передо мной. Один из них протянул мне меч, а я осмотрелась по сторонам и приняла его.

— А у кого доспехи делал? Кто ковал? — усмехнулся хмурый. — Добротные.

— Так тебе и скажи! — отозвался усатый, с гордостью взирая на сына. — Я для сыновей ничего не жалею! Они же будущая надежда Камелиарда!

Юнец склонил голову, а я пыталась вспомнить, что нужно делать в такие моменты. Память подбросила парочку смутных воспоминаний. Где-то я уже видела что-то похожее.

— Меня зовут Брет! — заплетающимся языком выдал юнец. Так! Брету больше не пит!

«Блямс!», — меч лег на правое плечо юного героя, «Бряц!», — звякнул меч об левое плечо. А потом опустился сверху на кастрюльку. Что-то я силы не рассчитала. На шлеме осталась вмятинка, а рыцарь распростерся у моих ног.

— Эм… Дорогой Брет! Посвящаю вас в рыцари, добро пожаловать… Вы на него сильно надежды не возлагайте…, — робко заметила я, осторожно возвращая меч отцу. Вот зря я ела эти яблочки! — Все-таки младший… Хорошо, что у вас есть запасные дети…

— Галвин у меня единственный! — предупредил хмурый папаша второго новобранца, глядя как усатый оттаскивает сына к столу. Здесь все прошло быстрее и проще. Я старалась не прикасаться мечом к герою, а потом с улыбкой сообщила, что операция прошла успешно.

Странствующий рыцарь подошел и грохнулся на одно колено, протягивая на вытянутых руках меч толщиной с полено.

— Я хочу, чтобы вы, своей рукой тоже посвятили меня в свои рыцари, — послышался голос, а на меня смотрели терпкие медовые глаза. Я протянула руку, взяла меч, вызывая странный шепот. «У него меч ненастоящий! Глядите! Она его одной рукой подымает!».

— Как ваше имя? — уточнила я, в надежде, что он от меня отвяжется.

— Я поклялся не называть свое имя никому до тех пор, пока самая лучших женщин не согласится стать моей, — прошептал с усмешкой рыцарь, а я мысленно прикидывала, куда бы его послать постранствовать. — Но вы можете назвать меня так, как хотите…

Я прокашлялась, глядя на его склоненную голову:

— Дорогой Анонимус! Или Анон! Я искренне верю, что вы навсегда войдете в анналы истории! Посвящаю вас в свои рыцари!

— А почему Анон? — странным голосом уточнил рыцарь, а я вернула ему меч.

— Вы же сами попросили вас как-то назвать. Сэр Анонимус! Не спорьте! Теперь вы — достойный рыцарь Камелиарда! — радостно сообщила я, глядя, как он встал.

— Моя леди, я — странствующий рыцарь. И хочу доказать, что единственный, кто достоин вашего внимания. Я поклялся, что не сниму шлем и не скажу свое имя до тех пор, пока Леди Гвиневра не согласится стать моей! — насмешливо произнес рыцарь, обводя взглядом всех присутствующих и положив руку на пояс. — Я готов в любой момент по первому зову обнажить его и вонзить в вашу честь…