* * *
Я очнулась в своем хрустальном дворце, чувствуя себя пылью на хрустальной люстре. Поморщившись и потянувшись, я потрясла головой, чтобы отогнать от себя наваждение.
— Мама! Открой! — орал голос Ланцелота. Слышите стук? Это мое настроение упало на пол и пытается закатиться под кровать. — Мама! Это я!
Я осторожно высунулась в окно, глядя на пресветлого рыцаря с розовым экстазом, стоящего на воде возле массивных дверей замка, которые медленно раскрывались перед ним.
Можно я прикинусь дохленькой? «Гроб качается хрустальный на цепях между столбов…», — мрачно заметил внутренний голос, а я уже слышала бодрые шаги по коридору.
— Гвиневра! Любовь моя! Я спасу тебя! — кричал Ланцелот, а я с грустью посмотрела вниз. Там точно острые камни? Соблазнительный выбор между «личной» жизнью и «лишней» жизнью поставил меня в тупик.
Хрустальная дверь открылась, а я смотрела на запыхавшегося рыцаря, который тут же упал на колено. Намученная горьким опытом, я сделала предусмотрительный шаг назад.
— О, моя Гвиневра! Я сражался с тысячью врагов! — пафосно заметил Ланцелот, пока я осматривала комнату на предмет заботливой мамочки, которая помашет мне ручкой, подталкивая ногой к счастью. — Я прорывался сюда с боем!
— Хочешь совет, как победить дракона? Задолбай его, как меня, — согласилась я, а мне тут же в лицо ударила струя воды, заставив закашляться и убрать мокрые волосы. «Не порти моему сыну легенду!», — прожурчал голос. А воображение было не остановить. Бедный дракон с криками: «Да пошел ты! Ыыыыы!», уползал в свою пещеру, пока закованный в латы экстраверт, рассказывал ему третий час, что он — зло, которое нужно победить.
— Моя королева! Если бы вы знали, сколько опасностей я преодолел, чтобы спасти вас! Сколько врагов победил, чтобы добраться сюда! — пылко продолжал Ланцелот, а я мрачно обтекала, сплевывая мокрые волосы.
— Продолжай, сынок, — ласково и умилительно прожурчал невидимый голос. — Продолжай! Ты у меня настоящий рыцарь…
Мне срочно нужен стул и веревка. Привязать Ланцелота к стулу и заткнуть ему рот стало навязчивой идеей.
— Один только ваш приказ, и я готов умереть у ваших ног, — пафосно заметил Ланцелот, отбрасывая прядь золотых локонов и глядя на меня таким взглядом, что я усомнилась в своих умственных способностях.
— А у тебя права на этот замок? Мама не хочет нам сразу дарственную на него оформить? Ты точно родной сын? Единственный, надеюсь? У мамы со здоровьем все в порядке? — поинтересовалась я, но тут же получила свежую порцию воды на голову. На полу вздрагивала обреченная рыбка. Где моя мочалка? У меня есть самый продвинутый средневековый душ!
— Сила моей любви не измеряется слова, но ее можно измерить подвигами! — наступал на меня Ланцелот, а я слышала журчащий голос: «Возьми ее, сынок! А потом сможешь шантажировать ее! Все так делают!». В голове промелькнула картинка. «Я взял вашу дочь! Слово рыцаря!» — гордо произнес герой. «Тут два варианта, либо в монастырь, либо, обними меня, сынок!», — кисло замечает отец, глядя на несчастную средневековую красавицу.
Я отчаянно пятилась, герой решительно наступал. Моя рука нашарила подоконник позади меня. Чмо было на расстоянии «чмока», а я внезапно отклонилась в сторону. Ланцелот Оконный потерял равновесие, получил пинком под зад, падая в озеро. Пока я выла, прыгая на одной ноге, герой погрузился на глубину, а потом вынырнул. Живой! Даже не тонет! Кто-то мне говорил, что камни острые? Ну-ну! Эх! Была — ни была!
— Сыночек! Ты простынешь! А! Он плавать не умеет! — зажурчал перепуганный голос. — Погоди, я водичку согрею! Иначе сопельки будут…
— Спасибо! — злобно и вежливо поблагодарила я. Визжа и придерживая юбку, я упала в теплую воду, погружаясь в мутную глубину. Юбка от платья застилала глаза, а ноги болели от удара… Оттолкнувшись от дна и отчаянно размахивая руками, я пыталась выплыть, видя, как у меня изо рта сквозь серую толщу воды вырывается вереница пузырьков воздуха. Я выплыла, сплевывая и пытаясь надышаться, отчаянно уцепившись за Ланцелота, который, не смотря на доспехи, горизонтально держался на поверхности воды.
— Спокойней, буй! — остервенело, прокашлялась я, глядя на рукоять кинжала, спрятанного рядом с мечом. Мне удалось отстегнуть его меч, скинуть в воду. Скользкими руками я вытащила кинжал и приставила к горлу потерявшего сознание рыцаря, стараясь уцепиться за него свободной конечностью. Внезапно холодные руки Вивьен схватили меня за щиколотку и попытались утянуть под воду.
— Куда отплываешь! Был член стал челн! — прокашлялась я, сплевывая воду и приставляя кинжал к горлу очумевшему от моей прыти плавсредства, отбиваясь ногами изо всех сил от потенциальной свекрови. Рука дрожала, совесть храпела, а жизнь налаживалась. — Еще одна попытка меня утопить, и я пойму, что люблю Ланцелота так, что мы умрем вместе. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о кинжале и корсете!
Мои ноги отпустили, а я прижала кинжал к шее рыцаря, пытаясь взобраться на него. Поза «наездница»! Исполняется впервые. Мне удалось закинуть ногу и подтянуться, упершись лезвием в горло моему обескураженному и обезоруженному «Титанику».
— Руки закинул за голову! Вот так! Да! Молодец! Как наверняка сказала Роуз в «Титанике», — снова прокашлялась я, остервенело пытаясь сдуть мокрые волосы и глядя на позу отдыхающего. — Я на тебя обиделась, милый! Ты не имел права указывать мне на дверь… И ногой его, ногой…
— Ты… ты…. Что делаешь? — глаза Ланцелота расширились от ужаса. Я прокашлялась водой, а пронизывающий ветерок холодил мокрое платье, с которого ручьями стекала вода.
— В нашей сказке, — нехорошим голосом пояснила я, не забывая при этом слегка надавить на кинжал. — Я — Муму, а ты — Герасим. Если что, он был глухонемой. Так, я не поняла? А что это мы ногами не гребем? А?
Заботливая мама попыталась перевернуть Ланцелота, но я предупредила ее маневр, спихнув ногой ее тонкую бледную руку.
— Фу-у-ух! — кашлянула я, чувствуя, что после теплой водички зябкий ветерок заставляет губы дрожать от холода, а мокрая ткань платья противно липнет к телу.
Я опустила одну руку в воду, подгребая ею, как веслом и краем глаза поглядывая в сторону берега.
— Горлум, горлум, — задумчиво мурлыкнула я, чувствуя, что так меня еще не доводили! — Да, моя прелес-с-сть!
Мы медленно гребли к берегу, пока Ланцелот смотрел с ужасом на мою руку с кинжалом.
— Йо-хо-хо и бутылка рома! — я выразительно посмотрела на него, видя, что он пытается мне что-то сказать. — Ничего! Немного приловчимся и будем судна грабить. Вытаскивать из-под пациентов и грабить. Ланцелот! Я тебя умоляю! Греби нормально! Ногами, как лягушонка! Раз — два!
Ланцелот греб плохо, но я не сдавалась, глядя на берег, который приближался со скорость один всплеск в секунду.
— Ты всегда сможешь отомстить мне, если будет желание и свободное время в потном рыцарском графике, — чихнула я, понимая, что рядом плывет перископ вражеской руки, мечтающий растереть меня в мелкое какаду.
— Отдать концы! — сардонически выдала я, чувствуя, как нас выносит на туманную мель.
Наша лодка любви ударилась головой о суровый быт, а я сползла на берег, бросаясь в сторону леса, чувствуя, как меня пытаются схватить за платье.
— Стоять! — орал Ланцелот, а я мчалась, петляя между деревьями и зажимая в мокрой руке кинжал. — Стоять! Я кому сказал!
Я бежала по колючим камням, превозмогая боль и мужественно терпя ветки, которые стегали меня по лицу. Огромные стволы деревьев подставляли мне подножки вылезшими замшелыми корнями, а я лишь изредка оборачивалась, прислушиваясь к погоне.
Лес становился все гуще и мрачнее. Загадочный туман клоками висел на ветвях, а чащобы перекликались странными звуками. «Иуть! Иуть! Уп! Уп!», — кричал какой-то удод, вызывая у меня мороз по коже.
Над головой реяла огромная черная птица, из тех, для которых заяц — это лишь легкая прелюдия к основному блюду.
