«На улицу пойти, что ли?» С этими мыслями она подошла к ши­рокому подоконнику и присела на его краешек. Посидев так с минуту и решив, что поза не очень удобная, Нарцисса залезла на подоконник и прислонилась спиной к стене, вытянув ноги. Девушка открыла свой рюкзачок и увидела в нем стопку бутербродов.

— Входишь в роль идеальной жены?

— Стараюсь…

Она откинула голову и посмотрела в окно. Снег. Вечный снег и хо­лод.

Ее отвлек звук открывающейся двери. Нарцисса резко обернулась и приготовилась спрыгнуть с подоконника, если это будет Макгонагалл. Нет. Из-за двери показался темно-синий свитер. При всем своем бо­гатом воображении Нарцисса не могла представить на строгом декане Гриффиндора такого наряда. Она вновь откинула голову и отвернулась к окну.

Снег… Вечный снег и холод… Почему-то бросило в жар, и девуш­ка вновь обернулась на человека, вышедшего из кабинета, и невольно выпрямилась.

Да-а! Вот тебе и верное решение. Пусть нелегко, но еще как-то воз­можно решиться не думать о нем, не видеть его, не приближаться к нему. Это выполнимо, с этим можно справиться, когда… не видишь его. Нарцисса свесила ноги с подоконника и усмехнулась. Усмешка полу­чилась злой. Больше не было вопроса «за что?». Она поняла. Слишком терпима и приветлива была мудрая жизнь к юной Нарциссе, а девуш­ка беспечно этим пользовалась. Сейчас жизнь брала реванш. Нарцисса еще раз усмехнулась и встретилась взглядом с темно-синими глазами.

«Встань! Уйди и не вздумай оглядываться»! — упорно твердил внут­ренний голос. И она, конечно, так бы и поступила, если бы не посмот­рела в эти глаза, которые благодаря темно-синему свитеру приобрели просто фантастический оттенок. Так просто уйти, когда не видишь этих глаз. Но стоило взглянуть, и Нарцисса поняла, что попала в прочные силки, из которых сама ни за что не выберется. Теперь она не уйдет до тех пор, пока этот взгляд ей не позволит. В первый раз за три дол­гих месяца Нарцисса с замиранием сердца увидела, что не было этой привычной уже холодности, безразличия. Было какое-то новое чувство, еще ей неведомое.

Если бы девушка была в состоянии думать, она обязательно сопос­тавила бы сегодняшний разговор с Люпином и недавний выход этого самого Люпина из кабинета Макгонагалл. Все-таки он поговорил с Си­риусом. Вот только обычно проницательная Нарцисса ни о чем таком не думала. Она просто смотрела во все глаза на свою мечту, стараясь впитать в себя каждую черточку его неповторимого образа: растрепан­ные волосы, словно он в порыве эмоций запускал в них пальцы, под­тянутые, как всегда, до локтя рукава свитера. Раньше Нарциссе не раз и не два приходилось заклятиями возвращать растянутые манжеты в нормальное состояние. Но самыми родными и знакомыми в его позе оказались руки, которые он глубоко засунул в карманы черных джин­сов. Он всегда так делал, когда ему было неловко. Вот и сейчас, стоя в такой трогательной позе, он, казалось, все силы прилагал, чтобы не опустить голову и не отвернуться. Словно что-то невидимое разрывало его на части, заставляя бежать прочь, и одновременно приковывало его взгляд к лицу девушки.

Так прошло несколько минут, лет или целая вечность. Никто из них не мог бы сказать с уверенностью. Наконец Сириус сделал шаг вперед и замер. Но это действие вывело Нарциссу из ступора. Девушка спрыгну­ла с подоконника и, не отводя взгляда от юноши, стоящего посреди ко­ридора, стала шарить за спиной рукой в поиске своего рюкзачка. А тот все никак не желал находиться. В этой нелепой борьбе вслепую прошли еще несколько секунд. Наконец ледяные пальцы девушки наткнулись на одну из лямок. И Сириус вдруг понял, что она сейчас уйдет. Куда? Не важно. Главное, что уйдет отсюда. Сколько же он времени потерял со своей глупой гордостью и мальчишеским самолюбием! Нужно что-то делать. Но что?

— Привет, — выдавил он из себя.

Так себе начало, но он похвалил себя и за это. Просто до потери пульса было страшно стоять и понимать, что она сейчас уйдет, а озаре­ние все не приходит и не приходит.

Услышав его внезапно севший голос, Нарцисса вздрогнула и отве­тила:

— Привет.

Опять эта дурацкая тишина…

Еще несколько дней назад, Нарциссу не смогла бы остановить ника­кая сила, сумей она оказаться с ним наедине. Но жизнь сыграла жесто­кую шутку. Именно сегодня, когда ей это было уже не нужно, он был здесь.

— Как дела? — спросил юноша.

Девушка неопределенно передернула плечами, но, решив, что этого для ответа недостаточно, подтвердила свой жест непонятным взмахом рукой.

— Впечатляющий ответ, — нервно усмехнулся Сириус.

Раньше он никогда не замечал в арсенале Нарциссы Блэк таких не­уверенных жестов. До этих внезапных перемен в их жизни каждый взгляд и жест этого юного создания передавал миру именно то, что хо­тела сказать его хозяйка.

— А как ты? — нарушила тишину девушка.

Сириус удивительно похоже повторил ее пожатие плечами и непо­нятный взмах руками, заставив Нарциссу усмехнуться.

— Да! Вот и поговорили, — улыбнулась девушка.

— Не возражаешь? — Сириус махнул рукой в сторону подоконника.

— Конечно.

Нарцисса чуть подвинулась, хотя места было и так достаточно.

Он подошел ближе и встал напротив девушки. Почему-то оба не смотрели друг на друга и, повернув головы, изучали метель за окном.

Сириус думал о том, как все получилось глупо и нелепо. Неужели за эти три месяца он упустил что-то важное? Разговор с Люпином ничего не прояснил. Наоборот, еще больше запутал. Да и вообще разговором-то это можно было назвать с большой натяжкой. Началось с того, что Сириус, как всегда в последние дни, пребывал в скверном настроении. Даже сегодняшнее падение Люциуса Малфоя с метлы не украсило суб­ботний день. И тут в конце коридора нарисовался Снейп. Сириуса ох­ватила мрачная радость, но именно в этот момент откуда-то вынырнул Люпин и просто за шиворот втянул друга в кабинет трансфигурации. Будь это кто-то другой, лицезреть бы ему белый потолок лазарета бли­жайшие несколько часов. Люпину Сириус в ухо дать не мог и поэтому решил выяснить, в чем дело.

Если он ожидал связно и подробно изложенные претензии в свой адрес, то был горько разочарован. Вдохновенная речь звучала дословно так:

— Ты самовлюбленный кретин, если до сих пор не замечаешь ничего вокруг. Я разговаривал с Нарциссой. И тебе бы не мешало. Только не трави ей душу. Просто скажи, что волнуешься о ней. Девочка совсем одна.

— Где ты ее видел?

— Не важно!

— Где?

— В музыкальной гостиной. Она играла что-то удивительное…

— Ты говорил с ней?

— Допустим.

— Ремус!

— Я не должен был тебе это говорить. Просто ей нужна помощь. Дру­жеская! — сделал ударение на последнем слове Люпин. — Если она тебе дорога, просто поддержи ее.

— Я…

— Хоть раз в жизни поведи себя, как взрослый мужчина, а не депрес­сивный подросток.

— Я…

Но Люпин больше ничего не слушал. Просто вылетел пулей из ка­бинета. Да Сириусу и нечего было сказать. Не считая Нарциссы, его совестью с недавних пор были Лили и Ремус. Но в этом вопросе Лили упорно настаивала на мужской гордости и чувстве собственного досто­инства. Люпин же просто молчал. До сегодняшнего дня. И этот корот­кий непонятный разговор резанул по душе больше, чем трехмесячные наставления Лили. Может из-за того, что он совпал с тайными мыслями самого Сириуса. Он не верил, что Нарцисса могла предать. Тогда поче­му не подошел? Ведь видел же, что она искала встреч, пыталась объяс­нить… Но не подошел. Да потому, что ему было всего шестнадцать. А в этом возрасте кажется, что вся жизнь еще впереди, и все на свете можно исправить. А слова «невозможно», «никогда»… их еще просто нет в лексиконе. Во всяком случае, в их истинном значении.

Даже сейчас, глядя на сумасшедшую вьюгу за окном и чувствуя при­сутствие Нарциссы, он не был уверен в том, что хочет сказать. Люпин требовал от него дружеского участия. Но ему хотелось совсем иного. Чего же хочет теперь эта молчаливая девушка напротив, он не знал.