Малфой обидно фыркнул и весело сказал:

— Я, конечно, польщен, только вряд ли труп Поттера оценит твои старания на мой счет. Время-то идет. Садись!

— Куда? — тупо спросила Гермиона.

Малфой возвел глаза к потолку.

— На метлу, позади меня…

Гермиона, вздохнув, села и тут же осознала всю глобальность навис­шей проблемы.

— Малфой, а за что я буду держаться?

— О, твой богатый выбор в этом вопросе просто потрясает воображе­ние. Во-первых, за меня, а во-вторых, в-третьих, и в сто сорок пятых, опять же за меня. Грейнджер, еще пара таких препон, и я без зазрения совести оставлю тебя здесь.

Гермиона вздохнула (в который раз) и осторожно положила руки на плечи Малфоя, стараясь не очень касаться его. Он почему-то усмехнул­ся. Гермионе бы насторожиться, но она слишком увлеклась, разглядывая его шелковистые волосы и вдыхая легкий запах его туалетной воды. Он пах… ветром и опасностью. Завораживающее сочетание. Оно настора­живало и в то же время расслабляло, вселяло уверенность. И вдруг… Резкий рывок, и девушка изо всех сил вцепилась в плечи Малфоя.

Вот почему он ухмылялся! Она крепко зажмурилась и начала мо­литься всем богам, которых знала. Слизеринец вытворял на метле что-то невероятное. Приоткрыв один глаз, Гермиона увидела, что они об­летают замок Малфоев. А она-то думала, что они уже приближаются к Хогвартсу.

— Малфой, куда мы летим?

— Мне нужно еще кое-что сделать.

С этими словами он спикировал вниз, и Гермионе показалось, что они сейчас врежутся в стену замка. Чтобы не видеть этого момента, девушка зажмурилась, но вдруг почувствовала, что полет прекратился. Она приоткрыла один глаз (с этого ракурса все выглядело повеселее) и обнаружила, что они зависли рядом с каким-то окном, из которого пробивался свет.

— Сейчас ты постоишь одну минутку на карнизе, а мне нужно зале­теть в эту комнату.

Гермиона скосила глаза и увидела, что в пяти сантиметрах под ее правой ногой находится довольно широкий карниз. Вся беда была в том, что окно находилось этаже на третьем.

— Малфой, — в панике зашептала Гермиона, вцепившись в его плечи, — я не буду слезать с метлы. Ты что, совсем придурок? Я же сказала, что боюсь высоты! Я…

Подняв правую руку и никак не отреагировав на «придурка», что было само по себе странно, Малфой отцепил руку Гермионы и потянул девушку в сторону стены. Понимая, что если начнет сейчас сопротив­ляться, то рискует совершить первый затяжной прыжок в своей жизни (обстоятельства не позволяли добавить «с парашютом»), Гермиона в панике вновь зажмурилась и отдалась на волю судьбе-злодейке.

Малфой же проделывал свой маневр молча и никак не реагировал ни на ее злобное шипение, ни на ее левую руку, мертвой хваткой вце­пившуюся в его плечо. Гермиона подозревала, что тоненький свитер и легкая куртка вряд ли делают ее хватку менее болезненной, однако Малфой не реагировал на боль так, как должен был нормальный чело­век. Между тем, чтобы не упасть, Гермионе пришлось-таки поставить правую ногу на карниз, и, стараниями Малфоя, она тут же оказалась наполовину стянутой с метлы, потому что юноша немножко развернул метлу и обернулся к девушке.

— Эй, все будет хорошо. Это совсем не страшно.

Если бы Гермиона не была так напугана, то непременно заметила бы нечто необычное в его голосе. До этого он никогда не говорил с ней таким успокаивающим тоном, в котором не было ни насмешки, ни ядо­витости. Но Гермиона как раз в этот момент взглянула вниз, и сердце ухнуло в пятки. Она и так стояла не слишком устойчиво: на одной ноге, да еще вцепившись в плечо Малфоя. Голова закружилась, и девушка пошатнулась. Малфой резко дернул вверх ее правую руку, которую до сих пор не отпустил, помогая сохранить равновесие.

— Не смотри вниз, — резко сказал он, — посмотри на меня. Ну!

Гермиона открыла глаза и встретилась с напряженным взглядом сли­зеринца.

— Вот так, — прошептал Малфой, — а сейчас осторожно снимай вто­рую ногу. Нет! Смотри только на меня!

Гермиона, как завороженная, делала все, что он говорил. Это оказа­лось просто и совсем не страшно, если смотреть в его уверенное лицо и чувствовать его твердую руку.

— А теперь отпусти мое плечо. Ну же, будь умницей!

Гермиона послушно разжала свою левую руку и посмотрела в его глаза. Наверное, в ее взгляде было столько мольбы, что Драко Малфой тихо, но очень отчетливо проговорил:

— Гермиона, поверь мне! Все будет хорошо. Я сейчас отпущу руку и наложу на тебя заклятие. Ты не упадешь. Я вернусь через минуту. По­верь мне! Все будет хорошо.

У Гермионы замерло сердце. Она даже на миг забыла, что стоит на уровне третьего этажа. Во-первых, потому, что она никогда не слыша­ла своего имени, произнесенного этими губами, которые сейчас напря­женно сжались в ожидании ее реакции, а во-вторых, она никогда бы не могла подумать, что Драко Малфой способен на такие проникновенные слова и такой успокаивающий тон.

«Поверь мне». Два таких простых слова. За ними можно броситься в омут. Вот только…

Словно прочитав ее мысли, Малфой усмехнулся, правда, не злобно, как обычно, а даже весело.

— Хорошо. Я выбрал неверные слова. Давай так: поверь в то, что я хочу получить в Хогвартсе помощь, а твой труп, не способный подтвер­дить мои слова, резко уменьшает на это шансы. Так понятней? Я не позволю тебе упасть.

Гермиона в оцепенении отпустила его руку и сделала шаг назад. Лицо Малфоя тут же приняло деятельное выражение. Он достал палоч­ку и прошептал заклинание. Гермиона почувствовала, что ее прижало к стене. Сейчас, захоти она куда-то деться с этого чертового карниза, вряд ли смогла бы.

«Я хочу получить в Хогвартсе помощь». Гермиона наблюдала, как Малфой подлетел к окну и тихо постучал в стекло.

Странно. Где же он был настоящий? Неужели ему совсем нельзя ве­рить? Никаких чувств и эмоций. Только холодный расчет. Да, шесть лет наблюдений за ним говорили правду. Это не человек, а какой-то робот, причиняющий боль, который знает, что в какой момент сказать. Гад! Вот только сейчас он не угадал. Он решил, что ошибся в тактике, и сменил теплые и успокаивающие слова, которые били по сердцу, на хо­лодную и расчетливую речь, достигающую разума.

«Вот тут ты ошибся, Драко Малфой! Потому что, хоть ты и играл, но я почти поверила тихим и простым словам. Ты ошибся. А я? Странно. Я готова была поверить. Почему ты вечно все портишь?»

Гермионе захотелось заплакать: все напряжение этого бесконечного вечера собралось в тугой комок в горле, глаза нестерпимо защипали. И было нехорошее подозрение, что виной всему не нервы, а расчетливые слова этого невыносимого человека. Гермиона закрыла глаза и услы­шала тихие голоса. Оказывается, Малфой уже влетел в открывшееся окно.

— Во сколько? — изумленно вопрошал голос Блез Забини.

— Без пятнадцати шесть, — твердо отвечал Малфой.

— Малфой, последний день каникул! Ты изверг!

— Без пятнадцати шесть ты призываешь метлу из сарая и летишь в мою комнату.

— А пешком никак? — недовольно пробурчала Блез.

— Да на здоровье, — начал раздражаться Малфой, — хочешь, хоть на руках иди. Вот только в комнату ты сможешь попасть лишь через окно. Оно открыто.

Блез вздохнула.

— Что нужно сделать?

— Рядом с камином — гобелен. За ним дверь. За дверью Нарцисса. Откроешь ее и выпустишь.

— С ума сойти! Как в страшных сказках. Ты заточил собственную мать? — изумилась девушка.

— Блез, я не шучу.

— А где будешь ты? — ее голос стал серьезен.

— У меня дела.

— Это девушка?

— Да, Блез, это все та же Гермиона Грейнджер, которая пряталась у меня в шкафу, — раздраженно проговорил Малфой и, судя по звуку, направился к окну.

— Драко… Береги себя. Я все сделаю. Не волнуйся.

— Спасибо.

— Спасибо тебе, что доверяешь.

— Кроме тебя мне здесь не к кому обратиться.

— Все равно — спасибо. Хочешь, я скажу, что ночевала у тебя, и ты все время был дома? Ну, если что…

— Спасибо. Ты — чудо.