— Вообще ничего?

— Только со слов мамы. Мой отец был волшебником, — по-видимому, этот аргумент — самый важный для мальчика, выросшего в маггловском приюте.

Чистокровный волшебник.

— Где он сейчас?

— Мама сказала, что он в путешествии, — мальчик внезапно улыбнулся. — В детстве я думал, что однажды он приедет и заберет меня из приюта, а потом понял, что не приедет и не заберет. Скорее всего, он умер, а мама просто боялась сказать. Думала, я расстроюсь. А это лучше, чем думать, что он где-то есть, но почему-то меня не забирает. Ведь должен был забрать, а почему-то…

Внезапно мальчик замолчал, бросив на мужчину испуганный взгляд. Понял, что сказал лишнее. Нахмурился, принялся с преувеличенным интересом изучать противоположную спинку кровати.

— Может быть, он не знал? — Снейп и сам удивился, как непривычно глухо прозвучал собственный голос.

— Не знаю, — мальчик дернул плечом, и стало понятно, что он снова замкнулся и не будет говорить на эту тему.

Он хмурился и избегал взгляда декана. Северус отлично помнил эту привычку. Нарцисса всегда над ней смеялась.

— Поправляйся, Том.

— Спасибо.

Так завершился этот разговор. Уже в коридоре, рванув на воротнике еще одну пуговицу, Северус Снейп замер. «Том».

– Ты считаешь, что можешь меня осуждать?

— Я не осуждаю. Мне, в общем-то, все равно.

Однако недовольство в голосе скрыть не удается. Звонкий смех Властимилы лишь еще больше разжигает злость.

Она перестает смеяться так же внезапно, как и начала.

— Все мы родом из детства. И он когда-то был другим.

— Каким другим, Властимила?! — от досады он хлопнул ладонью по перилам беседки.

Он редко позволял себе выказать открытое раздражение в разговоре с ней. У их отношений не было будущего, а, следовательно, не было проблем. Но в тот день в первый и в последний раз речь зашла о Темном Лорде.

— Просто Томом, — ответила она, глядя в его глаза.

— Ты еще скажи, что любила его, — с ядовитой усмешкой вырвалось у Северуса.

— Да, — просто ответила она.

Он потрясенно поднял голову от засохшего листка, который вертел в руке.

А ведь она не шутила. Это было понятно по прямому взгляду. Тогда Северус не нашел, что ответить, по-детски надулся и вернулся в школу раньше обычного. Он пытался понять, из-за чего разозлился. Ведь не ревность же к этому… человеку его мучила. Ревнуют, когда любят, когда… Да мало ли причин, ни одна из которых не подходит к нему. В чем же дело? Скорее всего, в уязвленном самолюбии. Она так просто призналась, что любит другого. Ему же ничего подобного не говорила. То есть он просто замена? В тот день обиженный Северус даже не подумал, что, по сути дела, поступает так же. Позже он решил, что Властимила просто вздумала его позлить. На том и успокоился, тем более, что к опасной теме они больше не возвращались.

И вот сейчас, остановившись перед заснеженным окном, декан факультета Слизерин вдруг понял, что Властимила Армонд не шутила в тот далекий день. Иначе не дала бы единственному сыну это имя…

*

Ровно в одиннадцать Драко Малфой и Пэнси Паркинсон открывали дверь в кабинет зельеварения, нервно переглядываясь и так и не придумав достойного оправдания. Сложно придумать, когда не понимаешь, чего от тебя хотят. Вот и сейчас они решили действовать по ситуации.

Декан встал и, обогнув свой письменный стол, кивком поприветствовал студентов, а заодно указал им на первую парту.

Старосты по молчаливому согласию садиться не стали, остановились рядом с партой и застыли в ожидании сложного разговора.

Северус Снейп смотрел в упор на своих учеников, не произнося ни слова. Сам его вид: скрещенные на груди руки и тяжелый взгляд, должны были вызывать трепет и панический страх среди студентов. Во взглядах этих двоих страха не было, скорее опасение. Но хоть что-то. Минута, вторая. Пэнси Паркинсон нервно заправила прядь за ухо. Это словно послужило сигналом.

— Мисс Паркинсон, расскажите о причинах инцидента с Томасом Уорреном.

Пэнси нервно покосилась на Драко — тон декана не предвещал ничего хорошего. Снейп говорил еле слышно, но при этом отчеканивал каждое слово, что случалось с ним только в крайнем раздражении. Последствия Пэнси не раз наблюдала. До этого дня, к счастью, со стороны.

— Мы… — неуверенно начала она.

— Мы попытались провести беседу с учениками, которые могли быть…

— Я обращаюсь к мисс Паркинсон! — Снейп даже не взглянул на юношу.

Драко скорчил гримасу и замолчал.

— Мы попытались поговорить с учениками, которые, по нашему мнению, могли быть причастны к тому, что случилось с Томом.

— Том вас об этом просил?

— Н-нет. То есть… Он вообще неохотно общается. Ребята его не любят. И с ним никто не дружит.

При этих словах уголок губ профессора зельеварения дернулся. Пэнси, смотревшая исключительно на ножку учительского стола, этого не заметила. Зато заметил Драко, который выискивал причину светопреставления на лице декана.

«С ума сойти можно от этих загадок», — промелькнуло в голове у юноши.

— Почему я не узнал об этой ситуации после первого инцидента? Почему мне было сказано, что Том ушибся сам?

— Мы подумали, что сможем сами решить этот вопрос.

— Самоуверенность, мисс Паркинсон, сгубила и более сильных волшебников, нежели вы и мистер Малфой.

— Профессор! — Пэнси наконец подняла голову. — Такое случается часто. Мы попытались решить вопрос так же, как и всегда.

— Значит, до этого вы были более успешны. Ребенок мог погибнуть.

Пэнси ничего не ответила. Спорить сейчас бессмысленно. Декан повернулся к юноше.

— Вам известно, кто из студентов к этому причастен?

— Нет! — Драко посмотрел в глаза преподавателю. — Том не говорит. Остальные тоже молчат.

— Впредь обо всех происшествиях подобного рода я должен узнавать сразу. Ни одного развлекательного мероприятия в подземельях вплоть до окончания учебного года, а с ситуацией Уоррена я разберусь сам.

Старосты молча переглянулись. Брови Малфоя красноречиво взлетели вверх, Паркинсон ответила тем же.

Северус Снейп сжал зубы. Да, он наказал свой факультет. Он непременно найдет виновных! Но что это докажет? Этот выговор и строгие меры он применил лишь от собственной беспомощности. Ведь прекрасно понимал, что, будь он на месте старост, действовал бы точно так же: не выносил сор из избы до последнего. Да и методы применял бы те же. И именно безрезультатность методов и безвыходность ситуации в целом злили больше всего. Он мог снять все баллы с собственного факультета, мог запретить им смеяться, и наказывать за «слишком громкое дыхание», но это не сделает Тома счастливее. От этого у мальчика не появятся друзья, да и сам он не станет менее нелюдимым. Стоило признать, что Томас Уоррен повторял историю Северуса Снейпа, только в худшем варианте. У Снейпа была Нарцисса, было даже подобие уважения в те минуты, когда он выходил запасным ловцом, и ему удавалось поймать снитч. У мальчика же ничего этого не было. Из него мог бы вырасти неплохой ловец, но успеет ли он зарекомендовать себя за этот учебный год? Драко Малфою удалось увидеть в Томе задатки, но в следующем году у команды будет новый капитан…

Все эти мысли вереницей пронеслись в сознании, оставив разочарование и горечь.

— Вы свободны, — отрывисто произнес он ученикам.

Сейчас они должны были сорваться с места и испариться из кабинета. Однако, быстрые переглядывания, и Драко Малфой нерешительно проводит пальцем по крышке парты, словно подбирая слова. Потом наконец поднимает голову:

— Профессор Снейп, мы хотели попросить вас ничего не говорить Тому. В том смысле, что… Понимаете, для него это не очень приятная тема. Он упрям и не станет ничего рассказывать сам. Может, лучше все оставить, и со временем ребята поймут, что он неплохой парнишка.

Только советов семнадцатилетнего сопляка не хватало. А разумность его слов разозлила еще сильнее. Это-то и было основной причиной, по которой Снейп пригласил их двоих. Разговор один на один с тем же Малфоем мог перерасти в нежелательную дискуссию. Здесь же — лишь выговор декана своим студентам.