Ламу звали Тинджол Тензин Ринпоче, он был одним из трёх преподавателей в монастыре. Роб не сразу осознал, какая удача свалилась на него в лице этого уже немолодого улыбчивого тибетца. Ринпоче обладал колоссальным запасом знаний, казалось, он мог цитировать любой текст с любого места. Но главное, учитель умел объяснить и интерпретировать головоломные строчки древнего учения с удивительной лёгкостью, словно детскую считалочку. Сам Роб называл эти тексты мозгодробилкой и, бывало, готов был волком выть от своей беспросветной тупости. Но прошло время, новые знания улеглись в его голове, стали привычными термины и понятия, пришла спокойная уверенность в своих силах, а с нею безмятежность и радость познания.

А Ринпоче по-прежнему улыбался с лёгким, едва уловимым снисходительным выражением на покрытом морщинами лице, и в его глазах светилась добрая хитринка. Он совершенно был лишён самомнения и тщеславия, жил в маленькой комнатке, где, кроме жёсткого топчана для сна и медитаций, да шкафов с текстами и ритуальными принадлежностями, не было больше ничего, только горка подушек для посетителей. Все вкусности, что привозили ему ученики, он тут же скармливал им же за чаепитием и беседами. Роб частенько спрашивал себя, а была ли в жизни Ринпоче хотя бы одна минута, когда тот жил бы для себя любимого? На его памяти таких минут не было. Этим человеком просто невозможно было не восхищаться. И всё же настал момент, когда Роб усомнился в словах своего учителя, и это сомнение стало для него началом нового пути.

***

– Учитель, значит, Создатель действительно существует?

– Ты есть его проявленное сознание, мой мальчик. Как же можно сомневаться в своём существовании? Почему я вижу слёзы в твоих глазах? Ты чем-то расстроен?

– Я счастлив, Учитель. Значит, я не сумасшедший и не одержим демонами. Я ведь могу с Ним общаться.

– Понимаю. Тебе очень повезло, что твоё сознание обрело способность соединяться со своим высшим я, с сознанием Создателя. Должно быть, ты не решался поделиться своими переживаниями со своим бонским наставником, чтобы его не огорчать. Ведь его сознание не обладает такой способностью.

– Вы же знаете, что в Бон к ламе следует относиться как к будде. Разве допустимо сомневаться в словах будды? А что если мой собственный опыт противоречит этим словам? Вы даже не представляете, как мне было плохо.

– Не заблуждайся на счёт твоего ламы, мой мальчик, он говорил тебе правду. Ту правду, которая соответствует структуре его сознания. Просто твоё сознание устроено немного иначе.

– Учитель, если я есть проявленное сознание Создателя, то почему я столь несовершенен? Почему моё сознание проявляет Реальность совсем не так, как мне бы того хотелось?

– Что же я слышу, мой просвещённый бонпо́? Где это слыхано, чтобы последователи учения бон стремились формировать Реальность под себя?

– Вы шутите. И всё-таки почему я этого не могу?

– Просто ты ещё не научился управлять своим подсознанием, мой дорогой. У тебя впереди длинный путь, полный открытий, разочарований и побед. Но в одном ты прав. Твоё сознание имеет более простую структуру, чем структура единого сознания Создателя, проявленное в мире более высокой мерности, нежели наш мир. Поэтому твои возможности нельзя даже сравнивать с возможностями Создателя.

– Получается, чем больше мерность того мира, в котором проявляется сознание, тем сложнее его структура? А почему?

– На самом деле, дело не в мерности мира, а в мерности ума. Ведь в сотворямом твоим сознанием трёхмерном мире вполне могут существовать точки и плоскости. А вот, скажем, пятимерные объекты смогут в нём существовать только в виде трёхмерных проекций, то есть в упрощённом виде. Вот так и проявленному в нашем мире сознанию Создателя приходится принимать более упрощённую форму. Этой формой и являются наши сознания.

***

– Не надо передо мной извиняться,– голос Вертера был ледяным, как и его пальцы, вцепившиеся, словно клещи, в плечи Антона. – Просто спаси мою дочь. И не смей сдаваться, Творец хренов.

– Вер, отпусти меня, пожалуйста,– Антон говорил мягко и, как ему самому казалось, убедительно. – Я не сдамся, обещаю. Вот только, возможно, спасать уже некого.

Вертер только тут заметил, что со всей дури трясёт друга за плечи, а тот даже не пытается отбиваться. Он усилием воли разжал сведённые судорогой пальцы и опустил руки.

– Я в это не верю,– сказал он уже более спокойно. – Я знаю свою девочку. Она сильная и будет бороться до конца, каким бы он ни был.

– Вер, ты равняешься на ту Дали, которая была Мастером,– возразил Антон,– а твоя дочь совсем другая.

Вертер криво усмехнулся и отвернулся к окну. За окном смеркалось. Кое-где в окнах домов уже зажегся свет, но в квартире Антона была полутьма. Возможно оттого, что хозяину квартиры казалось, будто он не сможет смотреть в глаза друга при ярком свете.

– Не считай меня легковерным идиотом, Тоха,– ответил Вертер не оборачиваясь. – Я давно уже понял, что моя дочь – это вовсе не та Дали, в память о которой её так назвали. И дело тут не в особых способностях, которых нет у моей девочки. Просто они совершенно разные, только внешне похожи.

– Зато внешнее сходство поразительное,– Антон был рад, что ему удалось переключить друга с истерики на рациональное мышление. – Тебе никогда не казалось это странным?

– Не заговаривай мне зубы,– пробурчал Вертер,– ты собираешься спасать мою дочь?

– Собираюсь попробовать,– согласился Антон,– только ценой такого спасения может оказаться твоя жизнь, дружище. Эта тварь, что сидит в теле Дали, нацелена только на одно – убить тебя.

– Давай не обсуждать цену, она меня устраивает,– равнодушно ответил Вертер.

Он по-прежнему сосредоточенно смотрел в окно, как будто именно там находилась та волшебная палочка, что поможет спасти его дочь. Антон подошёл и положил руку на плечо друга.

– А меня нет,– сказал он тихо.

В этот момент под окном затормозило такси, и Марго, сестра Вертера, легко выпрыгнула из машины и помахала снизу стоявшей у окна парочке.

– Ритуся,– удивился Вертер,– зачем она здесь?

– Ты же не думал, что я полезу ковыряться в сознании твоей дочери без специалиста по душевным недугам? – притворно удивился Антон. – А ещё мы привлечём специалиста несколько иного профиля, великого укротителя монстров по имени Антоша.

– Это ты о гноме своём говоришь, что ли,– догадался Вертер. – И где же он?

Творец только хитро улыбнулся. Чтобы сражаться с виртуальными монстрами гномику Антоше не нужно было тело, он и сам был виртуальным персонажем. Много лет назад, ещё будучи программистом, Антон написал эту вирусную программу, в которой, как в последствии выяснилось, воплотилось его собственное сознание, сознание Создателя. Позднее у Антоши обнаружился особый талант, он научился обезвреживать другие вирусные и паразитические программы. Бо́льшую часть своего времени гном проводил в сети, и только в одном из миров Антона под названием Дача он обретал «материальное» тело.

– Так чего же ты тоску на меня нагоняешь,– повеселел Вертер,– ты ведь всё давно продумал. Вот чертяка! Всё норовишь подпустить таинственности.

– Это чтобы ты сильно не надеялся,– охладил его пыл Антон. – Вер, мы сделаем всё, что сможем. Но если её уже нет…

В этот момент входная дверь распахнулась, Марго влетела в комнату и сразу бросилась на шею брату.

– Ты только не влезай, что бы ни происходило,– увещевала она Вертера. – Антон знает, что делать. А мы с гномом ему поможем.

– Вер, тебе придётся остаться здесь, в моей квартире,– добавил Антон,– а мы пойдём к тебе и подождём, когда Дали вернётся из Школы. Только не высовывайся, твоё присутствие подействует на паразита, как красная тряпка на быка. Я только потому и не распознал эту заразу, что ни разу не видел вас вместе. А на остальных у неё была вполне адекватная реакция. Ты обещаешь сидеть тихо?