Милисент продолжала беззвучно плакать, не поднимая глаз. Гермиона выдохнула и тихо прошептала:

— Спасибо. Спасибо, что ушла.

— Я всё ещё внутри тебя, — ответила Милисент, — но, поверь, я очень раскаиваюсь. Если бы я только могла повернуть время вспять!

— Двуликая луна. — Гермиона решила не терять времени, и посмотрела на свою непрошеную гостью. — Что будет, когда она взойдёт?

— Я не знаю, — покачала головой Милисент, — всё зависит от Снейкиуса. Я даже не знаю, когда именно взойдёт луна, но, похоже, что скоро.

— Что нам делать?

— Попытаться убедить его уйти. Это — единственный способ.

— Но как? Добровольно он сдаваться не собирается.

Милисент вздохнула:

— Если бы я знала…

«Если бы я знала». «Если бы я могла». Всегда, всегда это «если бы». Гермиона крепко сжала кулаки, борясь с желанием немедленно разбить зеркало, хотя и понимала, что исчезнет лишь фигура, а оккупантка так и останется у неё внутри.

Она чувствовала себя бессильной, и всей душой ненавидела это проклятое чувство. Где же все книги, все её обширные знания сейчас, когда они так сильно нужны?

Она вдруг вспомнила Драко и их поцелуй прежде чем она обмякла в его руках, а он вздохнул, прижавшись к её лбу лбом на мгновение. Там, в заброшенном домике в лесу, который — она была практически уверена — не найдет больше.

Гермиона закусила губу:

— Ты его любишь?

— Всем сердцем, — печально улыбнулась Милисент, — больше всего на свете. Когда он рядом, сердце замирает, становится трудно дышать. Ты ведь меня понимаешь, правда, Гермиона?

— Я? — Гермиона испытала какую-то пустоту, и дёрнула плечом. — Нет. Всё, что я испытывала, мне не принадлежит. У меня всё украли. Чувства, мысли, порывы, эмоции — это всё твоё. У меня ничего не было. И нет.

Милисент вдруг улыбнулась иначе — по-новому. Светло. Склонила голову, прищурившись, и тихо, будто напевая, спросила:

— Ты уверена, Гермиона Грейнджер?

— Как иначе? — снова пожала плечами Гермиона. — Ты же всё это время мной распоряжалась.

— Понимаю, что сейчас тебе сложно разобраться во всём, — продолжила дочь Гриффиндора, — но загляни в себя. В своё сердце и душу. Всему ли виной я? Или я — просто причина? Толчок? Шаг к чему-то другому, важному лично для тебя?

Гермиона вздохнула. Закусила губу и потерла лоб. Голова всё ещё гудела, ясности в мыслях не было. Но в одном она не сомневалась — ненависть к Малфою, причем, взаимная, не была придумкой, фантазией воспалённого мозга.

— Я всегда ненавидела Малфоя, сколько его знаю. А он — меня.

— Мне знакомо это чувство, — кивнула Милисент, — но я видела, что у тебя внутри, Гермиона. Я наблюдала за миром твоими глазами. Испытывала твои чувства, которых ты всегда боишься. Ты сама себя не знаешь. И, надеюсь, скоро ты это поймёшь.

Гермиона молчала. Может быть, Милисент была права. Ей сейчас было трудно понять, что она чувствует, сложно было разобраться с тем, что происходит. А ещё грядут экзамены, ей нужно немедленно возвращаться к учёбе, включаться в процесс, но она даже не знала, сколько всего пропустила.

Лишь одно она знала абсолютно точно: нужно изгнать этого Слизерина.

Драко необходимо скорее вернуть. Любой ценой.

========== Часть 49 ==========

Гермиона пыталась не думать о Драко, и обо всём, что с ними произошло, хотя бы на уроках. Но это получалось у неё не очень хорошо. Не сказалось на оценках, к счастью, но она не испытывала привычной радости от учебного процесса и ей казалось, будто она совсем не может сосредоточиться.

Гарри и Рон были рядом, как верные рыцари следовали за ней повсюду. И это её сейчас тоже не особо радовало. Как бы сильно она их не любила, но всё же теперь ей хотелось побыть одной.

Вопросов становилось всё больше, а ответов не было.

Во время совместных занятий со слизеринцами она даже старалась не смотреть в сторону Драко. Видеть его, зная, что это не он, оказалось очень больно. Куда больнее, чем она могла представить. В итоге, ей всё же удалось улизнуть после трансфигурации, хотя она и была уверена, что друзья быстро её найдут. Но ей нужно было хотя бы какое-то время, чтобы прийти в себя и подумать, что делать теперь.

Потому она вошла в библиотеку. Пробравшись в самую глубь, где пылились книги, в основном, по истории магии, она села на пол посреди стеллажей. Это место всегда успокаивало её, но, похоже, не сейчас.

Обхватив руками колени, она закрыла глаза. Её занимало так много вопросов: как быть дальше, как освободить Драко, смогут ли они поговорить обо всём, что случилось в последнее время, особенно в том домишке в лесу, надо ли об этом разговаривать, как сдать экзамены, если она оказалась буквально выбита из колеи, когда взойдёт двуликая луна, и как узнать эту дату. Она подумывала пролистать лунный календарь, астрологические прогнозы, но ничего подобного в библиотеке, к её изумлению, не было.

Гермионе было страшно, но страх только предавал ей сил. Она чертила пальцем на ковре узоры, и сама не заметила, как узоры превращались в букву «М» — как у Драко на медальоне. Вдруг ей стало очень тоскливо, и в душе что-то сжалось, в сердце что-то кольнуло.

Послышался шорох. Гермиона подняла голову. Может быть, это дементор? Такое гнетущее чувство раньше вызывало только их появление. Но в проёме стоял Драко, а, точнее, змеёныш Слизерин в теле Драко.

Гермиона замерла. Это оказалось очень больно, резало ножом по сердцу — видеть его один-на один, зная, что это не он, что им манипулируют. Что бы ей сейчас сказал Драко, если бы он принадлежал себе? О чём бы они говорили теперь, когда зашли так далеко?

Слизерин презрительно сверлил её глазами. И это не был насмешливый взгляд, обращённый в её сторону, который так часто бросал Малфой. Это был холодный, злой взгляд волка. Который был готов бросится на неё и перегрызть ей глотку.

Гермиона замерла, совершенно не зная, что делать. Снейкиус с надменной улыбкой сделал шаг вперёд и сел напротив неё. Это уже было, их ночи в библиотеке посреди разбросанных книг… Гермиона вспомнила, и сердце её отчаянно забилось.

— Преступника всегда тянет на место преступления не так ли, Грейнджер? — сказал Снейкиус, не сводя с Гермионы презрительного взгляда.

— Что тебе нужно от меня? — равнодушно спросила она.

— От тебя ничего — усмехнулся он. А вот от той, что внутри тебя… Она нужна мне вся, без остатка. Так что, даже не надейся, что я оставлю тебя в покое.

— Смирись, она ушла. А ты — гадкий, наглый манипулятор. Верни Драко! — Гермиона внимательно посмотрела на него. Она, пожалуй, не испытывала к нему ненависти, какую испытывала всякий раз, видя настоящего Малфоя. Ведь как можно ненавидеть того, кого нет? Нужно быть сумасшедшей, чтобы испытывать любые чувства к пустому месту.

На лице Снейкиуса появилась насмешливая гримаса:

— Это ты смирись, грязнокровка. Его больше нет, да и твои дни сочтены. Скоро наше с Милисент время. Мы будем править балом.

— Неужели ты думаешь, что я отступлю? — Гермиона упрямо посмотрела на него.— Скажи, ты действительно так думаешь? Я надеялась, что ты окажешься умнее, потомок Слизерина.

— У тебя нет выбора, — ответил он, — слишком поздно. Да и мне не понятно, что вдруг ты так за него переживаешь? Он тебя ненавидит. Забыла?

Гермиона прикусила губу с такой силой, что почувствовала вкус собственной крови:

— Кто ты такой, чтобы судить об этом?

— Я видел его душу, — спокойно сказал младший Слизерин, — и знаю, что он чувствует, о чём думает. Тебя там нет.

Гермиона водила глазами по полу и по нижним рядам полок, всё, чтобы отвлечься, не слышать, не слушать его слов. Когда он умолк, она твёрдо посмотрела на него, прямо ему в глаза:

— Мне всё равно, что ты говоришь. У меня нет причин тебе верить. Ты подлый и наглый эгоист. И даже твоя девушка страдает от твоей величайшей любви.