— Как ты себя чувствуешь?

— Да, — растерянно кивнула Гермиона, — я в порядке. Что ещё она должна сказать или сделать? Она понятия не имела. Какая-то часть её хотела, чтобы Гарри её обнял, как после каждой разлуки, но она теперь не была уверена, что это возможно.

Чувство, будто она пропустила огромный кусок своей жизни, только нарастало внутри.

Гарри же, прищурившись, с подозрением следил за подругой. Обнимать её не торопился, только осторожно наблюдал.

Она напомнила себе, что собирается к Дамблдору. С другой стороны, разве она могла явиться к директору, не понимая ничего, и даже не соображая толком, о чём станет говорить с ним, что именно у него нужно спрашивать?

Она снова посмотрела в зеркало, украдкой, точно воришка. Незнакомая гостья исчезла, теперь она видела своё собственное отражение.

Гермиона попыталась припомнить, не читала ли чего подобного, но не смогла.

В голове точно образовался вакуум и, пожалуй, больше всего ей именно это не нравилось.

— Гарри, что происходит? — наконец, спросила она.

— Мы тебе всё объясним — уклончиво ответил Гарри.

— Мы?

— Да. Одевайся, я подожду тебя за дверью. Не волнуйся только, пожалуйста.

Гарри скрылся, закрыв за собой дверь.

Они шли по коридору молча. Гермиона чувствовала, что случилось что-то очень серьезное, и, возможно, у неё крупные неприятности, но говорить что-либо не решалась. А Гарри даже слова не проронил.

Оказавшись у кабинета Дамблдора, Гермиона внезапно вспомнила ещё кое-что. Они с Драко были здесь недавно. И рассказывали директору о том, что с ними происходит. Почему же теперь у неё такое чувство, будто с того момента прошла вся жизнь?

Гарри постучал и тут же открыл дверь. Это было похоже на какой-то пароль. Как только Гермиона подумала об этом, ей стало ещё страшнее. Она осторожно огляделась по сторонам и замерла.

В кабинете было много народа, и даже родители Драко!

Слова Плаксы Миртл о том, что Драко уже давно нет, теперь приобрели новый смысл и казались очень зловещими. Сердце замерло в груди и с грохотом ухнуло вниз, под ноги.

Гермиона едва дышала.

— Входите, мисс Грейнджер, — с улыбкой сказал Дамблдор, — как вы себя чувствуете?

Постоянные расспросы всех вокруг о её самочувствии начинали порядком раздражать. Ей всё ещё было страшно, но она держалась. Не время впадать в панику. Нужно скорее выяснить, что произошло с нею и с Драко.

— Всё хорошо, профессор, — ответила она, — меня только беспокоит, что все спрашивают о моём самочувствии. И, может, вы объясните мне, где Драко?

Вымолвив его имя, Гермиона осторожно взглянула на чету Малфоев. Мистер Малфой побледнел, поджал губы, впрочем, не скрывая раздражения, а его супруга тихо вздохнула.

— Что последнее вы помните?

Гермиона напрягла память. Ничего не вышло, она не в силах была развязать клубок воспоминаний, что крутился в её голове. К тому же, никак не могла рассказать присутствующим, что отлично помнит, как они с Драко занимались… не магией в каком-то домишке в лесу (и она даже не была уверена, что не в запретной его части!). Потому она ответила иначе:

— Помню, что мы с Драко приходили к вам рассказать, что с нами происходит нечто странное. И больше ничего. Мысли сбиваются и постоянно убегают от меня, профессор. Я не могу их догнать.

— Садитесь, мисс Грейнджер, — сказал Дамблдор, указывая на стул напротив своего места, — мы вам всё объясним.

Гермиона села. Гарри тоже сел на край дивана, неподалёку от родителей Драко. Но они, было заметно, сторонились друг друга, и даже избегали друг на друга смотреть.

— Мисс Грейнджер, — заговорила профессор Макгонагалл, — вы оказались вовлечены в очень необычное и опасное приключение. Ситуация очень непривычная…

Она подошла и присела рядом с Гермионой. Та с любопытством взглянула на неё. Но спросить ничего не успела, потому как раздался другой, совершенно незнакомый ей голос:

— «Непривычная ситуация»? — спросил голос. — Так вы теперь это называете, господа?

Гермиона посмотрела на говорящего. Им оказался глубокий старик в одежде, странной даже по меркам Хогвартса и впалыми глазами. Как не пыталась она припомнить из книг, кто бы это мог быть, ничего ей не приходило в голову.

Он встал и остановился напротив неё, у стола. Смотрел глазами, но ощущение, будто душой.

— Вы, юная мисс, стали заложницей древнейшего проклятья. Как и ваш кавалер.

Папаша Малфой при этих словах сердито закашлялся.

— Он не мой! — вспыхнула Гермиона.

Но тут же память подбросила новую картинку — как они с Малфоем дефилируют, держась за руки, на глазах у всей школы. Ну и домик в лесу, да, конечно же. Он, видимо, теперь всегда будет её преследовать. Вечно.

— Это мало объясняет, что здесь происходит, — отрезала Гермиона, — я запуталась, и мне кажется, будто я в ловушке. Где Драко? Мне нужно поговорить с ним, тем более, если мы оказались втянуты в эту ситуацию оба.

— Гермиона, — Гарри встал с дивана, подошёл к ней, опустился перед ней, присев на корточки, и взял её за руку, — послушай, прошу. Ты помнишь, что происходило с тобой и с Малфоем в последнее время? Помнишь Круглую комнату? Ведь помнишь, правда?

Гермиона отчаянно потерла лоб и виски. В голове возникла картинка убегающего с криками, шарахающегося от неё, Малфоя. И как она добиралась до гостиной Гриффиндора в одном лишь одеяле. Она плохо помнила комнату, о которой говорил Гарри. Но, если скажет правду, то, возможно, только усложнит процесс поисков ответов на свои многочисленные, растущие как снежный ком, вопросы.

Потому она кивнула и настороженно произнесла:

— Да, помню.

— Так вот, — запинаясь, продолжил Гарри, — всё, что происходило с вами там, и вообще, не по-настоящему. Точнее, не с вами. Это были не вы. Понимаешь?

Нет. Она не понимала. Совершенно ничего не понимала. Если всё случилось не с ней, где же она была столько времени? Почему ничего о себе не помнит? И снова в голове зазвенели слова Плаксы о Драко: «Его уже давно нет».

Гермиона с ужасом посмотрела на Гарри. Наконец, в разговор вступил Рон. Только теперь Гермиона поняла, что даже не заметила его среди присутствующих. Такое чувство, что и зрение её тоже подводило, не только память.

— Ты её ещё больше путаешь!

Рон подошёл к ней и посмотрел в глаза. Видимо, он был довольно решительно настроен.

— В общем, Гермиона, в вас с Малфоем вселились давно умершие дети Годрика Гриффиндора и Салазара Слизерина, — прямо начал он, — они были влюблены друг в друга когда-то, но все были против их отношений. И тогда они совершили самоубийство. У магглов есть такая книга, «Ромео и Джульетта», ты должна знать. Ну вот, эти были, вроде как, волшебные Ромео и Джульетта. А теперь они пробуют вернуться. И, чтобы вернуться, прямо совсем-совсем, они используют тела, твоё и Драко. И захватывают ваше сознание. Милисент, гриффиндорку, нам удалось временно усыпать, хотя она всё ещё в тебе. А этот змеёныш, Слизерин, засел в Малфое и ждёт двуликую луну, чтобы его окончательно поработить и вернуться. Мы пока не смогли его выгнать из Драко, вот, думаем, как это сделать.

— Да уж, Уизли, ты очень упростил ситуацию, ничего не скажешь. Грейнджер всё поняла, это у неё на лице написано.

Гермиона слышала, что во время пылкой тирады Рона в кабинет ещё кто-то вошёл, но не посмотрела, кто. Сейчас же она обернулась и увидела слизеринца, который стоял в проходе и насмешливо смотрел на Рона. Она помнила, что его фамилия Забини, но не могла вспомнить, как его зовут. Кажется, память её очень подводила.

Она словно помнила отрывки, фрагменты, никак друг с другом не связанные. Гермиона уставилась на Забини. Столько вопросов кружилось в её голове, и ни один она не могла поймать. Она даже не представляла, с чего же ей начинать расспрашивать.

Она посмотрела на сидящего в углу Снейпа. Тот поджал губы и закатил глаза, как человек, которому очень скучно. Всё время, что Гермиона находилась в кабинете, он предпочитал молчать, наблюдая за происходящим. Он был теперь ещё мрачнее обычного, а, значит, ещё неприятнее. Гермиона вновь ущипнула себя за руку. Было больно. Кажется, это всё-таки был сон, дурной, ужасный сон. От отчаяния Гермиона готова была рыдать.