Расскажите мне об Алхимии.

Для начала нужна кровь. Всегда нужна кровь, если мы говорим о чем-то живом. У всех них есть кровь. Неважно, ведьмак ты или человек. Всё началось со вселенной: звезд, атомов и бозона хиггса, и вот они пришли к этому — к крови.

Всегда следует начать с неё.

Геральту нравится таскаться у берега моря.

И это то, что он не должен произносить вслух. Было достаточно вещей, о которых он не говорил вслух.

Ведь о ком слагали легенды? О ком пишутся баллады?

О неком достаточно суровом, крепком, без единой эмоции Белом Волке. Волкам вообще, наверное, мало чего нравится. Геральт с ужасом понимает, что не имеет ни единого понятия обо всем, что касается волков. Потому что он не чувствует себя таковым после появления в его жизни Лютика.

Плоть и кровь. Это единственное, что их объединяет.

Но, так или иначе, Геральт здесь. И теплая вода ленивой волной дотягивается до его ног. Геральт чувствует тепло.

Должен ли он это чувствовать на самом деле?

О ком все это время слагали легенды?

Ему кажется, что точно не о нем.

Он не говорит об этом. Он не хочется казаться странным. Не при Лютике.

Итак, оно началось гораздо раньше этого момента…

_______________________________

— Может, это было неплохой идеей.

Когда Геральт говорит, Лютику кажется, что кто-то выключил свет. И остается только он и этот голос. Лютик знает, почему. Потому что он искренне верит, что этот голос единственный маяк, на свет которого ему стоит идти. Свет от Геральта холодный и ледовитый. Не то, чему стоило бы доверять, но Лютик ошибся раз, ошибся два, он готов ошибиться в третий. Так что, наверное, это не совсем та вещь, о которой он должен волноваться на самом деле.

— О чем ты?

В таверне достаточно шумно, чтобы не услышать своего голоса, но они обнаруживают, что друг друга слышат достаточно четко, чтобы не переспрашивать. Это не проблема для кого-то, как Геральт — его слух многим лучше, чем у обычного человека. Но Лютик? Тут, однозначно, в чем-то она и была. Проблема. В чем?

Геральт хмурится, будто сказал это не думая, во что, в общем-то, Лютик бы ни за что не поверил. Геральт никогда не говорит не подумав, поэтому ему интересно, о чем он, что сомневается даже после того, как, наверное, подумал об этом десять или больше раз. Сотню. Тысячу. Это же Геральт.

Геральт ощущает себя идиотом, когда говорит:

— Ну, ты говорил о море. Знаешь, отдых. Так это называется.

Лицо Лютика вытягивается и он едва не проливает пиво мимо рта, но приходит в себя, откашливается и громко ударяет кружкой о дерево стола. Геральт смотрит на пиво. Можно было бы подумать, что это пиво было ему многим интереснее Лютика, но нет. Проблема, на самом деле, в том, что он ощущает себя идиотом. Все еще.

Он думал о предложении Лютика достаточно долго, чтобы уже просто забить на него. Воспринять как шутку. Ведь это нормально: не воспринимать Лютика всерьез.

Черт возьми, Геральт бы сожрал собственный язык, если бы ему предоставили возможность в самом деле не воспринимать его всерьез. Если бы это ему помогло.

— Ты действительно хочешь?

Геральт не отвечает.

Он пытается сделать вид, что кружка пива ему действительно интереснее Лютика. Знаете, иногда ему это удается сделать. Но не в этот гребаный раз.

_______________________________

Геральту иногда бывает жаль за то, что он — это он. Тот, кем он был рожден, кто он есть. Тот, кого он делает из самого себя. Это же глупо. Это так глупо, потому что ему сложнее говорить и выражать свои чувства. Чувства, о которых никто не слагал легенд. И Лютик не поет о них в своих балладах, потому что это то, в чем Геральт великолепен. Во вранье. Легко обманывать других, когда тебе удалось обмануть даже себя.

Это море. Теплое, соленое.

Море — это так дуально. Вот оно — гладь воды, блеск и шум. И вот оно — неприятный вкус, попадающий в рот, слизкие водоросли и такое неприятное ощущение, когда соль попадает на раны.

Геральт даже с отсутствием настоящих ран почему-то не хочет лезть в воду. Ему кажется, что это будет больно.

Очень больно.

Вода кажется такой обманчивой. Воздух не может тебя убить, например. Вода может.

Геральт хмыкает собственным мыслям и идет вдоль берега по мокрому песку. Это приятно. Приятнее, чем может показаться. Он имел возможность быть в любой точке мира — вопрос времени — но он до стыда редко бывал у моря.

— Тебе тут нравится?

Геральт рад, так сильно рад тому, что Лютик за его спиной, и он не видит, какая эмоция отображается на лице Геральта от его голоса. Он в такие моменты рад, что Лютик просто человек (это единственный момент, когда он этому рад, потому что в другие моменты этот факт — море. Он может тебя убить). Ведь он не слышит учащенного его сердцебиения и того, как сбивается дыхание. Он не слышит.

Наверное, это большая оплошность для них двоих, но Геральт рад ей.

Он только хмыкает, пожимает плечами и останавливается, поворачиваясь к горизонту.

Он рад, что он об этом не знает. Потому что об этом знает Геральт, и он судит себя за это каждую ночь. И никогда не приходит к вердикту, приговору, единой верной мысли. Никогда. Поэтому он ненавидит это. Эти свои тупые чувства, о которых никто не писал баллад и легенд. Это он ненавидит. Достаточно сильно, чтобы уже, наконец, начать ненавидеть себя.

Лютик улыбается ему. Этой своей человеческой улыбкой. Вопрос не в сущности, вопрос в том, что Лютик всегда относится к Геральту по-человечески. Его улыбка — это даже ниже алхимии. Ниже крови и плоти. Это просто биология. Это движение мышц. Это просто сухие действия. Он улыбается и Геральту снова тепло. Но вода ещё не успела достигнуть его. Это тепло не от неё.

Геральт это знает.

— Мне тоже. Про это тебе и говорил. Знаешь, вода имеет… какую-то свою энергию, ты никогда не думал об этом?

да, и может убить тебя, достаточно интересно, так? все, что может убить тебя — к этому ты тянешься, скажи мне, лютик?

поэтому ты тянешься ко мне?

и поэтому, черт возьми, я тянусь к тебе?

Геральт с ужасом смотрит на воду, когда думает об этом.

к черту, к черту это. это вообще никогда не было обо мне. мне незнакомо это. нахрен. нахрен это.

Геральт снова сдается.

Каждый раз он пытается не думать об этом. О Лютике. Но каждый раз у него не выходит.

Это не значит, что он бросает свои попытки. Просто он начинает понимать, как все это бессмысленно и глупо.

— Когда я смотрю на море, знаю, это может звучать глупо, но, — Лютик прерывается на короткий смешок, а Геральт смотрит на него. нет, не глупо, ты совсем не глупый, говори со мной об этом. говори. я не считаю тебя глупым. — Но будто думаешь, что ты будешь жить вечно. Или ты можешь что-то, чего, на самом деле, не можешь. Ты чувствуешь силу. А ты? Ты чувствуешь что-то такое?

Геральт медленно моргает и снова смотрит на море. Силу? Нет, он чувствует только то, что эта вода может убить его. Его пугает глубина. На самом деле, она всегда пугала его. Она пугает его в собственных чувствах к Лютику. Он старается не думать об этом. (у него не получается)

— Ладно, глупый вопрос, — Лютик снова улыбается. Геральту не надо его видеть, чтобы знать, что он улыбается. Лютик подходит ближе и говорит: — Ты ведь всегда чувствуешь себя сильным, да? Очень сильным.

Геральт смотрит на море.

рядом с тобой я чувствую себя загнанным зверем, что мне с этим делать? иногда это пугает меня.

— Наверное это просто фишка людей. Думать, что мы в действительности что-то можем.

ты можешь куда больше, лютик. я просто послушный монстр рядом с тобой, если тебе удалось сделать это со мной, то почему ты не думаешь о том, что ты можешь сделать это с кем угодно? ты можешь влюбить в себя, это ужаснейшая сила, черт возьми, ты просто не понимаешь.

ты не понимаешь, какой ты.

ты прекрасен.

Геральт снова злится на себя, хмурится, складывая руки на груди. Его бесят эти тупые мысли, его бесит желание, чтобы Лютик его коснулся. Он бесит сам себя, он снова злится и ему хочется ударить самого себя.