– Ну, и где наш долгожданный?– иронично спросил Фима, заканчивая поглощать бутерброд.

– Переоденется… И сейчас подойдёт, – отчиталась Лариса.

Через пару минут на кухне появился Марк. Улыбнулся и плюхаясь на стул произнёс:

– А вот и я! Весь во внимании! Готов слушать и быть услышанным! Ефим Григорьевич, после вкусного полдника поистратил боевой настрой и разговор с сыном начал не с нравоучений, а с вполне дружелюбного вопроса:

– Ну как, сынок разобрали программу? – лукаво спросил он.

– Не совсем,– ответил Марк. Прогресс идёт. Сейчас появились компьютеры с новым микропроцессором Пентиум, который позволяет решать значительно больше задач. Ну, это долго рассказывать – быстро прервал доклад Марк и запихнул в рот пирожок. Прожевал, и чмокая от удовольствия спросил:

– А какой вопрос Вы хотите со мной обсудить?

– Видишь ли… сынок, мы с мамой подумали и хотели у тебя узнать, не пора ли тебе подумать о своем семейном положении? – почесав лысую макушку, изрёк Ефим Григорьевич.

– А что, вы с мамой заболели… и хотите покинуть меня навсегда?– отразил нашествие Марк, поняв, куда клонит родитель.

– Да нет, с божьей помощью, поживём ещё, – улыбаясь, ответил отец.

– Быть может, кто-то из Вас встретил свою половинку и готов ради этого бросить, наш сплоченный с годами коллектив?– попытался перейти в наступление Марк.

– Если кто-то за, то я… против!

Лариса залилась смехом над нелепой формулировкой вопроса и игривой озабоченностью сына. Ефим Григорьевич, дабы прекратить издевательства и осадить сына, серьёзным тоном провозгласил:

– Марк! Хватит паясничать! Ты прекрасно понимаешь, о чем мы хотим с тобой поговорить!

– Смутно догадываюсь… Ну, что ж… Валяйте!

– Мы считаем, что тебе пора жениться, и прекратить свои пьянки -гулянки.

– А вот с этим придется подождать – брякнул Марк и принялся за второй пирожок.

– Слушай, хватит жевать, когда с тобой отец разговаривает, – начал заводиться Ефим Григорьевич и отодвинул от Марка тарелку с пирожками.

– А Вы, что с мамой нашли мне, ту самую красивую и неповторимую, которую я сам отыскать не смог? – продолжал жевать и иронизировать Марк.

– Ну, знаешь, менять одну женщину на другую большого ума не надо! – сердито сказал Ефим Григорьевич.

– А вот здесь, ты не прав! – возразил Марк, и готов был перевести разговор в диспут, но услышал громкий окрик отца.

– Хватит! Лара оставь нас! У меня серьёзный разговор с сыном. Лариса встала и вышла из кухни, закрыв за собой дверь. Как только, они остались одни, возбуждённый, но всё ещё удерживающий себя в рамках приличия, Ефим Григорьевич продолжил нравоучения:

– Пойми меня сын! Я желаю тебе только добра! Нельзя в наше время так жить!

– А чем тебе в принципе не угодила, моя жизнь? Меня она вполне устраивает,– продолжал ехидно передёргивать Марк.

– А почему, меня должен устраивать, тот принцип, о котором ты только что упомянул – заорал Ефим Григорьевич.

– Помилуй, я тебе ни о каких принципах не говорил – попытался утихомирить его Марк.

– Конечно… У тебя один принцип… говорить не хочется, – продолжал орать отец.

– А, что стесняться! Давай! Тут все свои!

И тогда, Ефим Григорьевич, избегающий нецензурную брань, находящийся в крайне неуравновешенном состоянии разъяренно выдал оппоненту:

– Ты живешь по принципу: "Пропитое и прое…ное – в дело произведённое, и обжалованию не подлежит".

Марк, до этого никогда не слышавший от отца, ненормативную лексику, сделал большие глаза, и после паузы произнёс:

– Вот это… Ты папа… Даёшь!

Но Ефим Григорьевич, не отреагировал на удивление сына и продолжал:

– Пойми, ты только сейчас фактически начинаешь взрослую жизнь, и если ты сейчас допустишь фальстарт, то потом изменить что-либо будет крайне затруднительно. Я твой отец! Я причина твоего бытия! И мне небезразлична твоя судьба. Обидно, что ты постоянно ёрничаешь и не желаешь выслушать меня, – пытаясь перевести разговор в спокойное русло, сказал Ефим Григорьевич.

– Пап… Извини… Я не хотел тебя обидеть. Но я действительно не хочу жениться. Я погулять хочу. Мне только будет 25 лет. Ты, то женился в 30 лет. А меня сейчас прессуешь.

– Марк, я женился в совсем другое время. Сейчас страна семимильными шагами скатывается к капитализму. Под накачку населения ура патриотическими лозунгами, и сводками с контртеррористической операции в Чечне, дорвавшиеся до власти, дербанят бюджеты на всех уровнях, и банально захватывают общественную собственность. Воруют все! Взятки берут все, кому дают! Происходит ломка общечеловеческих взаимоотношений – будут богатые и бедные, элита и быдло – шелупонь всякая. И мне бы хотелось, чтобы в нынешних условиях наша семья обрела стабильно высокий уровень жизни. А такой стабильности у нас нет. Раньше у меня был свой человек в министерстве, мой сокурсник Иван Степанович. Ты его знаешь. Это тот, который за не малое вознаграждение помог мне получить должность главного врача. Так вот… После избрания губернатора и прихода новой команды, он понижен в должности до консультанта. Теперь защиты у меня нет. Любой случайный косяк в поликлинике, возможно и созданный искусственно, может стоить мне должности. Просто, наверное, у тех, кто наверху, ещё руки не дошли до такой мелкоты как я?! Или выжидают, кто больше даст за моё место…

– Пап… Ну, давай по существу! Многое из того, что ты сказал, я знаю, – встрял Марк, попытался прервать монолог отца.

– Согласен! Давай по существу! Только не перебивай меня, – сдерживая возмущение, ответил отец, и продолжил:

– Есть симпатичная девушка, из благополучной, влиятельной семьи зовут Соня. У меня есть две её фотографии. Ефим Григорьевич быстро достал из шкафа конверт, и передал сыну. Марк посмотрел на фото и, не проявляя никакой реакции, положил перед собой на стол.

– Ей 20 лет. Учится на юриста. Она единственная дочь начальника отделения железной дороги. Родители хотят её познакомить с образованным молодым человеком, из порядочной семьи. Для серьёзных отношений – с целью замужества. Мартыненко Пётр Михайлович, ее отец – очень влиятельное лицо в нашем городе. Предприятие, которое он возглавляет, имеет на своём балансе помимо объектов производственного назначения, массу объектов социально-культурного назначения, в том числе узловую железнодорожную больницу и поликлинику. Ты понимаешь, куда я клоню?

– Смекнул! – улыбаясь, ответил Марк.

– Так вот его ведомственная больница и поликлиника – лучшие в городе, там лучшее оборудование, высокая зарплата. Это не то, что у меня в бюджетной поликлинике. Ну, ты знаешь… Я уже устал стричь копейки с подразделений, работающих на хозрасчете. Аптека поликлиники, тоже много не приносит. Ты должен знать, что я только недавно компенсировал наши семейные затраты за моё назначение главврачем. Недавно удалось обзавестись земельным участком, а денег на строительство дома – кот наплакал. А так хочется, чтобы наша семья жила под одной крышей. Не знаю как тебе, но мне уже до чёртиков надоело жить в этой четырёхкомнатной хрущевской хибаре. С двух метровыми потолками. Где ты постоянно задеваешь башкой люстры. Не забывай, что у тебя ещё есть сестрёнка, за которую и ты несёшь ответственность. Ефим Григорьевич заметив, что по мере того, как он уламывает Марка, тот слушая его, не отрывает глаз от фотографий, спросил

– Ну, что сын, нравится девушка? По моему, симпатичная?!

– Ага, просто красавица! – лукаво ответил Марк.

– Слушай, если после всех моих доводов, ты отказываешься знакомиться с Соней, и прощелкаешь возможность породниться с такой семьёй, мы с мамой будем считать тебя самодовольным придурком. За такой девушкой, надо ещё побегать, чтобы она обратила внимание… на такое чучело. Она не знает, что родители хотят познакомить её с молодым человеком. И я думаю, если мы откажемся, они быстро найдут другую кандидатуру, поскольку желающих породниться с такой семьёй отбоя не будет. Имей в виду, нам нельзя это надолго откладывать. Через два дня я должен сообщить о твоём решении. Думай!