В тёплый летний день, мы сидели на контейнере, что стоял во дворе, и разговаривали. Сашка был грустный, все время говорил о Боге, но о каком то другом. В его речи слышались ноты навязывания и отреченности. То и дело он говорил, что они пойдут искать бога, какие то артефакты и прочее.

– Тебе тоже надо к ним сходить и помолиться, – говорил он.

– Я слишком мал, чтобы молиться богу! Я говорю, вам мозг промыли. Посмотри на себя! Или ты бросаешь это, или я ухожу.

Я ушел. Сашка оттаял, но это было потом, на много позже.

Вообще, в то время наш поселок захватили эти течения, как мама говорила тогда – сектанты. Она права, нет веры другой, кроме истинной. Есть церковь православная, а все остальное – секты. Когда эти люди, а их было не мало приезжали к нам на Мяунджу, все дети-зомби бежали к ним. Одна из таких квартир была в доме, где на первом этаже была поликлиника. Я просто, ради интереса, один раз сходил с другом туда. Это был ужас. А еще, я увидел там одного учителя из школы, она преподавала историю древнего мира – Валентину Александровну. У них имелся микроавтобус, на нем, с детьми, они все время куда-то ездили. Однажды мы видели их как раз на дамбе.

Зима настала быстро. Вообще она там всегда приходит быстро. Самое позднее в начале октября. Холод, снег, школа. Последнее хуже всего. По крайней мере в том возрасте.

Как и все дети, мы хулиганили, иногда через чур. Тогда я первый раз попал на комиссию по делам несовершеннолетних. Но это особо меня не напугало. Родители конечно меня наказали, дня три я провел дома.

Как сейчас помню, именно в эти дни шел снег. Все гуляли, веселились, катались с горки, играли в игру под названием – царь горы. А я наблюдал за всем этим из оттаявшего на время снегопада окна. Когда идет снег, на улице тепло. На третий день снег прошел к вечеру. Вышло солнце. Оно подсвечивало кромки облаков и туч, и перед заходом, свет попадал в наш двор. Там тогда стоял снеговик, солнце будто оживило его тогда, мне казалось он смеется надо мной.

Гулять я вышел, а вот через пару дней я стал свидетелем чего-то странного. Все началось с лжи и клеветы той самой учительницы, которая видел на сходке баптистов. Буду так их называть. Дело в том, что успеваемость по школе у меня упала, я стал прогуливать, получать двойки. Урок истории в этот раз был полностью посвящен мне.

– Послушайте дети! – говорила учитель Валентина Александровна. Она говорила так, как будто безумный проповедник читает проповедь. – Вот ваш одноклассник, соратник. Посмотрите на него. Хулиган! Они терроризируют общественность. Я боюсь вечером выйти на улицу.

– Так вы не ходите! – огрызнулся я тогда спокойно раскрашивая ручкой обложку дневника.

– Посмотри на себя, – продолжала она чуть тише, а потом снова тоном проповедника. – До чего ты докатился. Дети, они изобретают самодельные бомбы, кидают старикам под дверь, так сильно взрывается, что столы и стулья в окно вылетают. Представляете?!

Я оглянулся на класс, все были будто под гипнозом. Они смотрели на нее застывшим взглядом. Она сделала паузу и все поворачивались ко мне и смотрели враждебным и брезгливым взглядом. Конечно, я хулиганили, куда же без этого, но то, что она говорила, было чистой ложью.

Мне было не ловко, от части стыдно. Эти взгляды, они испепеляли меня. Я молчал. Я давал им всем шанс бросить в меня камень. Камень упрека и презрения.

(Кто без греха, бросьте в меня камень) – говорил Христос.

– На перемене зайди ко мне в кабинет, – сказала она в конце спокойно. Через несколько минут прозвенел звонок.

К ней в кабинет идти мне не очень хотелось, но что было делать. Я шел по длинному коридору забитому людьми. Они ходили в обоих направлениях, искали свои следующие кабинеты и, им не надо было идти к этому учителю. Ее слова до сих пор звучали эхом в голове.

Кабинет ее был расположен на четвертом этаже. Вообще, четвертого этажа не было в школе, то было подсобное помещение и проход к потолку спортзала. Спортзал был высоким, чтобы заменить лампочку или снять залетевший на мостик для этого мяч, нужна была эта дверь.

Я вошел в первую дверь, это было вроде прихожей и услышал странный разговор.

– Как проходят поиски? – спросила Валентина Александровна кого-то.

– Ищем, – ответил мужчина. Я его не видел, но голос показался знакомым. – Ищем.

– Ты уверен что мы правильно Ищем? Мы уже несколько лет пытаемся найти.

– Да, все следы ведут сюда. Скоро мы найдем нашего бога, можете быть уверены.

Я ровным счетом не понимал ничего. Мне казалось странным, что они ищут бога тут. Как его можно найти конкретно где-то? Я тогда не читал библию, но знал и слышал, по телевизору в то время шла передача – Слово Пастыря, – что бог не материальное.

В следующий момент мое сердце ушло в пятки, когда сзади кто-то положил мне руку на плечо.

Дыхание сперло. Я резко повернулся. Сашка, мой друг. Он стоял и смотрел на меня, ироническая улыбка появилась на его лице. В этот же момент и открылась вторая дверь, оттуда вышли Валентина Александровна и какой-то мужчина с меховой шапкой в руке. Он как-то странно посмотрел на меня и вышел.

– Заходите! – сказала она с напущенной улыбкой.

Мы вошли. В кабинете было прохладно, даже шел пар изо рта. Валентина Александровна была в ярко-красном платье, а на плечах серая шаль. Я прошел к столу, Сашка встал рядом, а она закрыла дверь.

– Ты хочешь снова на комиссию по делам несовершеннолетних? – спросила она.

– Нет, – ответил я.

– А почему тогда сопротивляешься? Почему ведешь себя так?

– А зачем вы при всех сказали неправду про меня?

– Ладно, признаю, переборщила, – отвечает она. – Надо было пристыдить тебя.

Вера – последняя инстанция. Вера – это оплот душевнобольных, отчаявшихся. ( Я хотела тебя пристыдить) Давление, нападение на слабую психику ребенка, ослабить эмоционально, чтобы было легче завербовать. Вот, что она хотела. Это я понял потом.

– Но ведь я такого не делал! – зло ответил я.

– Давай забудем про этот инцидент и начнем заново, – сказала она добродушно. – Приходи к нам в воскресенье, попьем чаю. Мы поможем тебе обрести бога, нашего бога. Саша, скажи, тебе у нас хорошо?

– Да, – сказал тот. – Бог это хорошо. Надо верить в бога. Правда, Приходи к нам.

Ох Сашка, если бы ты знал, в какого бога ты верил.

– Я приду, – соврал я. Не в воскресенье, не в какое другое время я не пришел.

Как-то Валентина Александровна вновь меня позвала к себе, я пришел. Она говорила о Боге, а потом спросила, приду ли я к ним, я ответил отрицательно, ее лицо мгновенно отразило зловещую гримасу.

– Ладно, – сказала она странным тоном и повернулась ко мне спиной. – Воля твоя. Но скоро все изменится, когда мы найдем то, что ищем.

Что и где они ищут? Что и когда изменится? Какой у них свой бог? Эти вопросы не давали мне покоя. Но через время я забыл об этом и больше не предавал этому значения. До поры до времени.

Новых людей становилось все больше, и все они ходили в секту.

В нашем поселке все менялось быстро. Начальник станции поменялся, сразу же начались работы на водохранилище. Стали ремонтировать дамбу, но многие люди, которые гуляли в той стороне, говорили, что там что-то ищут, по крайней мере им так показалось. Мы как-то летом, пытались пройти по мосту над дамбой, но нас прогнали. Я успел увидеть, что внизу, где малый сброс сделали площадку, мол для купающихся.

После слов Валентины Александровны, мне стали сниться кошмары. Много ночей я просыпался с криком и в поту. Мне снилось, что меня преследует какая-то тень. Я бегу по ступеням вверх в подъезде, оглядываюсь и вижу тень ползущую по стене. Она преследует меня, она хочет дотянуться до меня, но я успеваю зайти домой. Выдыхаю с облегчением и поворачиваюсь в коридоре на кухню. А в дверях стоит отец, его глаза чёрные словно смола. А из ванной комнаты выходит Валентина Александровна и за ней тянется тень, похожая на тень креветки в вперемешку с кальмаром в театре теней. Иди к нам – говорит она и ее черные глаза сверкают.