— У тебя здесь ошибка, — коснувшись пальцем бумаги, перехожу к делу, не намереваясь стоять здесь до самого вечера. — Должно получиться два.

— Так, два и получилось, — не поднимая головы, недовольно отвечает мальчик, и вновь возвращается к вычислениям.

— Что-то на два мало похоже… — знаю, что, нежеланный гость в его комнате, но не спешу уходить и опираюсь на край стола, желая разглядеть последствия Семиного фиаско, но он предусмотрительно прикрывает подбитый глаз ладонью, создавая видимость глубокой задумчивости.

— Разве, мы не договаривались посмотреть вместе фильм? Я даже попкорн принес.

— Мне нужно делать уроки.

— Сегодня суббота. Может, отложишь на завтра?

— Мне много задали. Посмотрите с мамой.

— Отлично. Значит, так ты держишь свое слово?

— Я не обещал, — возмущенно надувает губу, но все еще прячет лицо.

— Но и не отказался… Разве, это не одно и то же?

Парень молчит, и мне ничего не остается, кроме как оттолкнуться от своей деревянной опоры, хлопнув по своим бедрам ладонями.

— Отлично, учту на будущее, что уговор с тобой — дело ненадежное. Пообщаемся, когда научишься вести себя по-мужски…

— Я не девчонка, — вскакивая со стула, он зло сверкает своими глазами, давая мне возможность рассмотреть последствия встречи его лица с чьим-то кулаком, но, опомнившись, быстро отворачивается к окну.

— Ты хоть дал сдачи? — я засовываю руки в карманы, и в ожидании, пока ребенок примет для себя решение, стоит ли со мной откровенничать, начинаю прислушиваться к Машиной возне на кухне.

— Чего молчишь?

— Их двое было…

— Да хоть десять. Хоть разок-то кому-нибудь съездил в нос?

Семен опускает голову, мгновенно заливаясь краской, вновь погружаясь в свою скорлупу.

— Ясно. Твоя мама говорила, что ты спортсмен, — я сажусь на диван, и киваю в сторону грамот, украшающих стену.

— Хоккеист.

— Тогда в чем проблема?

— Там нас драться не учат…

— Я бывал на матчах, ребята там суровые.

— Это другое! На льду бы я их уделал! — и я ему верю. Уж очень убедителен этот блеск карих глаз и вздернутый подбородок.

— Ладно, — встаю, снимаю кофту и подворачиваю рукава своей рубашки. — Раз просишь, покажу тебе пару приемчиков.

— Ничего я не прошу! — хоть по лицу и пробегает оживление.

— А зря. Я ведь все детство боксом занимался, — вставая в стойку и рассекая воздух поставленными ударами, улыбаюсь растерянному школьнику.

— Да ладно?

— Конечно. Если бы ни желание разбогатеть, наверняка бы прославился. Так что? Приступим к делу или и дальше будешь фонарями комнату освещать?

— Мама говорит, что нужно решать конфликты словесно…

— И в этом есть доля истины. Но если тебя бьют, ты обязан держать оборону, а не подставлять другую щеку.

— Заругает ведь…

— На то она и мама, чтобы ругать. Давай, хоккеист, будем из тебя мужика делать!

Маша

Моя жизнь, наконец, налаживается. Будущее обретает четкие формы, выстраиваясь в череду упорядоченных планов, и перестает пугать меня неизвестностью. Я точно знаю чего хочу, понимаю, как воплотить в жизнь все самые смелые ожидания, и верю, что лучшее впереди. За прошедший месяц Сергей умудрился заметно продвинуться в своем покорении моего избалованного материнским вниманием сына, и пусть он не бросается Титову на шею, каждый визит моего мужчины воспринимает спокойнее, порой с трудом скрывая свое нетерпение, если Титов задерживается. Я часто ловлю их хитрые переглядывания, старательно делая вид, что не подозреваю об их домашних тренировках, хоть и внутренне протестую против кулачных боев. Мы временно прекратили наши встречи в квартире Титова и теперь каждые выходные проводим втроем, давая Семену время привыкнуть к новому члену нашей с ним семьи. Я постепенно укладываю в чемоданы вещи, пряча их в шкафу своей спальни, а Сережа продолжает свою операцию по завоеванию авторитета и доверия мальчишки.

— Смотрите, — запрыгивая на диван между мной и Сергеем, Семен демонстрирует экран своего планшета. — Может, мы тоже Дюка на выставку сводим. Победителю дадут медаль и большую упаковку корма!

— Мы опоздали с заявкой, — пробежавшись глазами по тексту, Сергей качает своей головой. — Придется отложить до следующего года.

— Тогда, нужно его обучить командам! Чтобы уж точно победил. Да? — подставив лицо своему четвероногому другу, он треплет шерсть питомца. — Можно, я с Женькой во двор пойду?

— Только шапку снимать не вздумай!

— Там же солнце светит!

— И что? Голову нужно беречь!

— Ну мам!

Я оставляю его мольбу без ответа и принимаю звонок свекрови. Я искренне улыбаюсь, больше не чувствуя жгучей ненависти к бывшему и его невесте. Смотрю на Сергея, установившегося в телевизор, и осознаю, что благодаря ему окончательно отпустила прошлое, теперь уже не кажущееся мне таким счастливым и наполненным любовью…

— Ну что, бабуля! Могу вас поздравить? — спрашиваю, зная, что со вчерашнего вечера вся семья Медведевых находится в радостном ожидании появления на свет долгожданной внучки.

— Ой, Маш, — стирает с моего лица улыбку своим безжизненным голосом Анна Федоровна, и я с тревогой оглядываюсь на Сему, усевшегося посреди зала и старательно натягивающего джинсы под саундтрек начинающегося на плазме фильма.

— Что-то не так? — я стараюсь говорить тише, но Титов уже не выпускает меня из виду.

— Плохо все, Маш. Девочку в реанимацию перевели. Два балла по Апгар.

— Как? Все ведь было нормально и…

— Говорила я ей в больницу ложиться! А она все свои рисунки малевала! Сорок две недели! Нужно было заранее шейку готовить, а они же самые умные… — свекровь плачет, и я слышу, как Павел пытается успокоить жену, ласково уговаривая принять успокоительное.

— Господи! Какие прогнозы? Врачи что-нибудь говорят?

— Что они скажут? Подключили к аппарату искусственной вентиляции легких… Никто никаких гарантий не даст. Я ведь сама медик. Воды зеленые, роды трудные… Маш, Семку сегодня не привози… Уж, прости нас, места себе не нахожу!

— Что вы! Господи… Может, мне к вам приехать? Или…

— Нет, Машунь…

— Держите меня в курсе, ладно?

Мой сын уже сорок минут, как убежал на улицу, и, не опасаясь смутить его своими чувствами, мы с Сергеем лежим, обнявшись, позволяя себе куда более смелые касания, чем часом ранее.

— Никогда не думала, что буду жалеть их… Вот ведь жизнь, действительно, непредсказуемая штука, — я кладу подбородок на широкую мужскую грудь и любуюсь чертами его волевого лица. — По-моему, это самое страшное, что может произойти с человеком… Дай бог, чтобы все обошлось. Главное, чтобы Сема не спросил меня о сестре.

— Давай отвлечем его. Можно съездить куда-нибудь на выходные…

— У Семки же школа.

— Пропустит пару дней. Попроси свекровь выписать ему справку.

— Сдурел? — не могу не засмеяться, представив комичность ситуации, если сын заявится в класс с подписанным Анной Федоровной бланком. — Она же гинеколог.

— Тогда, прогуляем неофициально. Напишешь записку, в моем детстве такое допускалось, — Сережа привстает на локте, и выключает звук телевизора. — Давай! Позвоню секретарше и она оформит путевки…

— Сереж, две недели до конца четверти. Давай в конце месяца?

— Тогда, переезжайте. Сколько можно тянуть? Он уже вполне взрослый парень, чтобы суметь принять известие, что теперь мы будем жить вместе.

— Я знаю, — нежно касаюсь его щеки.

— Тогда, почему медлишь? Хочешь, поговорим с ним вместе?

— А ты уверен, что хорошо все обдумал? Просто, — присаживаюсь, укрывая подобранные к груди коленки вязанным кардиганом. — Просто это очень серьезный шаг. И большая ответственность.

— Думаешь, я предложил не подумав? Через два года мне исполнится сорок. Я хочу семью Маш, нормальную. Хочу возвращаться с работы, зная, что меня ждут. Хочу пирог по выходным, все эти ужины, завтраки, — сев рядом, делиться своими желаниями, играя ремешком своих наручных часов.