– Скоро увидимся, мой милый найденыш.

И вот он уходит.

Моя сестра обмякает на балконе, положив голову на скрещенные на перилах руки. Плечи поднимаются и опускаются под водопадом волос. Мои пальцы проскальзывают между перекладинами балконного пола – тонкими мраморными лентами, перекрещивающимися под ногами. Я касаюсь мыска ее туфельки – легко, словно дождик. Глаза Алии распахиваются и встречаются с моими. Она сразу же бросает взгляд через плечо в комнату за балконом, где убираются после развлечений за завтраком. Гости ушли. Только пара слуг бегает, закрывая открытые двери.

Когда все двери закрыты, Алия опускается на пол, притворяясь, будто просто смотрит мимо бухты в море.

Мой голос звучит тихо и торопливо. Я перемещаюсь и цепляюсь за опору. Так Алия может видеть мое лицо полностью, пока я засыпаю ее вопросами, больше не в силах их сдерживать.

– Как? Отец хранил книги, которые мы считали уничтоженными? Те, что использовала Аннамэтти? Или ты попросила их – дочерей Мэтти? Почему ты мне ничего не сказала? И что стало с твоим голосом?

Алия делает глубокий вдох и поднимает руки – смотри, говорят ее пальцы. Когда мы были младше, наша старшая сестра, Эйдис, научила нас языку жестов, чтобы общаться в разных концах комнаты во время наших ежедневных занятий, пока учителя смотрели в другую сторону.

Алия показывает одно-единственное слово. Ведьма. Мы использовали его для описания нашего учителя ораторского искусства, у которого имелась привычка погружать нас по шею в песок. Так мы научились правильно говорить, не мешая себе движениями рук и хвоста.

Но я знаю только одну настоящую ведьму. Алия не сама нашла магию в книгах или слухах. Сестра направилась прямо к существу, которому и необязательно знать старые методы – единственная в море, она достаточно опасна, чтобы попробовать сотворить нечто подобное.

– Ты отправилась к морской ведьме? – Мой тон полон потрясения и отвращения одновременно. Если и существует кто-то помимо людей, кого нас постоянно учили бояться, – так это она. Я делаю глубокий вдох и спрашиваю, хотя уже знаю ответ: – И она забрала твой голос?

Алия кивает.

Мое отвращение шевелится и превращается в чистую ярость. Я бы никогда не пожертвовала жизнью, но это... У меня уходят все силы на попытки говорить тихо.

– Так ты действительно не можешь сказать Николасу, что любишь его? Кто ты? Что ты сделала?

Она медленно и печально качает головой.

– Как насчет того, чтобы написать? Ты это можешь сделать? Рассказать ему свою историю вот так?

Алия еще раз качает головой, подтверждая подозрения. Она совершенно беззащитна. Чтобы получить желаемое, сестра может только использовать свою улыбку, блестящие глаза и грациозные танцы. Пока она неплохо справлялась и добралась так далеко, но это… все такое поверхностное. Не говоря уж о том, что принц собирается жениться.

– Этот поцелуй не подходит? Не соответствовал условиям сделки? Ты должна завоевать его любовь, – заключаю я. Алия кивает. Я продолжаю: – Не в поцелуе дело, а в любви.

Алия сжимает мои пальцы, а потом делает жест, означающий человека, – два идущих пальца. Человеческая любовь.

– Или кровь Ольденбургов? – шепчу я. Лицо Алии бледнеет. Она отчаянно машет головой.

Нет, нет, нет, Руна. НЕТ.

Это единственный способ удовлетворить заклятие. Мы знаем об этом также по истории Аннамэтти.

Поцелуй истинной любви или кровь Ольденбургов.

Но о подобном Алия не размышляла – пока нет. Вообще, судя по ее взглядам на Николаса, об этом сестра станет думать в последнюю очередь.

– Алия, послушай меня. У тебя может и не оказаться выбора. Братья и отец Николаса погибли в шторме, когда ты спасла его. Все об этом знают. – Я вспоминаю другого парня, Филиппа. Однако он связан с Николасом по материнской линии. Его кровь не подходит. – Возможно, только в нем течет кровь Ольденбургов. И если понадобится…

Алия вновь отчаянно качает головой, показывая на меня, потом на свое ухо, а затем на дверь, через которую вышел король. Девушка указывает на себя. По силе жестов сестры, ее знакам, ярости на лице, я ее понимаю.

Ты его слышала. В душе он знает, что я его спасла. Он любит русалку, которая сохранила ему жизнь. А это я. Он любит меня.

– Алия, – произношу я, обхватывая опору одной рукой и основание хвостом, чтобы не соскользнуть. Хватаю ее за дрожащие руки, чтобы успокоить сестру. Именно я всегда открываю ей правду, когда мечты Алии выходят за грани реальности. – Он любит мысль о тебе – девушку, которую он вытащил из моря, из которого сам и спасся. Николас же не сказал, что верит в русалок, не так ли? Или будто считает, что одна из них его спасла? Нет, не сказал.

Я лишь крепче сжимаю ее руки. Алия качает головой.

– Ты не можешь возлагать свои надежды – свою жизнь – на такого человека. Он влюблен лишь в себя самого. Николасу нравится мысль о том, что Урда спасла его, в то время как менее достойные братья ушли на дно. Ты стала лишь посланником. – Слова кажутся стрелами, слетающими с губ. Однако мне нужно заставить ее понять.

Алия качает головой все быстрее и с силой сжимает челюсти. Щеки сестры краснеют.

Она указывает на меня. Я знаю, что Алия намеревается сказать, еще до того, как она демонстрирует этот жест. Я знаю ее чуть ли не лучше, чем себя саму.

Ты не знаешь его, Руна. Не знаешь. Ты ошибаешься. Это неправда.

Вот тогда Алия удивляет меня, вырвав свои руки из моей хватки с такой силой, что я отшатываюсь назад. Удерживаюсь на месте лишь благодаря хвосту, обхватившему основание балкона.

А потом сестра показывает одно-единственное слово.

Уходи.

– Нет, я не оставлю тебя. Ты с ума сошла? У тебя сколько, три дня? И к тому времени он уже женится. Алия, разве ты…

Уходи!

Она встает. Лицо сестры раскраснелось, губы сердито двигаются.

Не хочу снова тебя видеть. Если я умру, дай мне сделать это мирно.

А потом Алия поворачивается – ведь если я не собираюсь ее покидать, она покинет меня.

Так девушка и делает: даже не оглядываясь, она исчезает за белыми дверями замка.

Я опускаюсь под воду. Вся та паника, которую я подавила, снова всплывает на поверхность моего разума. Это чувство собирается в груди, заставляя сердце колотиться, а пальцы дрожать. Внезапная жажда что-то сделать цепляется за мою кожу, кости, сердце и хвост.

Мне необходимо это остановить. Этого не может произойти. Не может. Должен быть способ все исправить. Спасти Алию от себя самой. Я не могу позволить ей потерпеть неудачу. Не в силах потерять сестру дважды.

Мне нужно навестить морскую ведьму.

Медленно появляется свет. Мой мир превращается из беззвездной темноты в небо с восходящим серпом луны. Под этим слабым сиянием тело напоминает груду свинца. Оно будто затонувший остов корабля – ржавеющий и гниющий, пока его поедают морские ежи. Остатки энергии уходят на попытки пошире открыть глаза и увидеть, осталось ли хоть что-то.

– О, хорошо, ты жива, – слышится голос.

Несколько мгновений уходит на осознание: это не голос в моей голове. Я так отвыкла от компании, что вспомнить этот звук почти невозможно.

Я понимаю, что легкие работают через мелкие вдохи мутной воды. Пока я пытаюсь проверить, подчиняется ли мне тело, голос продолжает:

– Если бы ты меня послушала, я бы сказала тебе: необходимое не найти в тех книгах. Та магия для ведьм на суше – морской народ сам является магией. Невозможно решить эту проблему при помощи лишь земной магии. Нужно понимать принципы морской магии.

О, Анна. Всегда готова раздавать советы.

– Я здесь столько, сколько и ты, – отзываюсь я. Голос звучит болезненно даже для собственных ушей – почти такой же мертвый, как и остальная часть меня. – Я знаю, что знаешь ты.

– Но это не так, – отвечает она с энергией, которой мне не хватает. – Ты забываешь: я была Аннамэтти четыре года, кальмар.