Виктор Николаевич быстро прошел в комнату жены.
- Придется рано утром вылетать в Чинк-Урт, - сказал он отрывисто. Оттуда полетим в Полярный порт. Предупреди Исатая, он тоже полетит с нами.
Вера Александровна испуганными глазами взглянула на него. Что случилось?
- Ядерное горючее койперита придется пустить раньше, чем я думал. На севере неожиданно наступают сильные морозы. Завтра туда вылетят лаборанты и ассистенты. Они займутся установкой в отеплительных галлереях ядро-термических аппаратов, а мы вылетим следом за ними. А сейчас я еду в Кремль. Что скажут там?
Горнов прибыл, в Москву поздно ночью. По пустым улицам с разных концов Москвы неслись машины. Съезжались на экстренное заседание чрезвычайной государственной комиссии члены Совета строительства, эксперты метеорологи и синоптики института прогноза погоды.
Виктор Николаевич сидел в углу машины и думал: какое предложение он должен внести? Он живо представил себе всю армию строителей, спокойно работающих сейчас в огромных башнях отеплительных станций. Что будет с ними, когда бухта покроется льдом? Даже небольшой перерыв в работе кислородных и воздухоочистительных установок влечет за собой смерть.
Но неужели остановить работы, законсервировать строительство почти на десять месяцев? Сказать: северная стихия нас победила... Десять месяцев! Отсрочка на один год пуска Нового Гольфстрима! Нет, это не отсрочка - это потеря почти всего, что сделано армией подводников и миллионами рабочих на заводах.
На дно моря спущено огромное количество материалов, конструкций машин и деталей. Монтажные работы не закончены. За несколько дней нельзя привести хозяйство подводного участка в такой вид, чтобы все ценные приборы и механизмы могли целый год лежать и не придти в непригодность.
Думая обо всем этом, Горнов прибыл в Кремль.
На ночном совещании Горнов кратко познакомил собравшихся с обстановкой, которая складывалась в Полярном порту.
Площадь гавани порта - восемьдесят квадратных километров. Это минимум, который обеспечивает правильное движение.
Чтобы держать гавань свободной от замерзания, построены галлереи, через которые прогоняется вода. Вода, нагретая в галлереях, возвращается в гавань.
Сейчас в галлереях работают отопительные установки, которые с первого ноября должны были быть заменены более мощными установками на ядерном горючем койперита.
Морозы, по предсказаниям метеорологов, наступают на полтора месяца раньше. Они ломают намеченный график работ, но мы не должны перед ними отступать.
- Как смотрите вы на предложение начальника Полярного порта? - спросил председатель совещания.
- Это предложение неприемлемо. Загрузив гавань обратным движением из моря, мы не успеем до замерзания порта вывести всех и погубим все оборудование.
- А что предлагаете вы?
- Спешно переводить отеплительные галлереи на ядерное горючее койперита, т. е. продолжать подводные работы полным ходом.
- А если морозы усилятся и продлятся? Успеете ли вы подготовить все до замерзания гавани?
- В крайнем случае закроем большую часть галлереи. Сосредоточим все отопительные установки и всю энергию в трех-четырех галлереях и ими будем поддерживать полыньи. А к тому времени койперит справится с замерзанием гавани.
На заседании комиссии голоса разделились. Часть синоптиков поддерживала предложение начальника порта. Многие из инженеров и экспертов считали, что надо бороться и не прекращать работ.
После долгих споров и обсуждений было принято предложение Горнова.
После совещания председатель сказал Горнову:
- Как видите, обстановка очень сложная. Она потребует быстрых и решительных мер. Помните: люди, кадры - самый ценный капитал нашей страны. Сберечь их - первая наша задача. Думайте прежде всего о них. Ставьте нас в известность о ходе работ каждый день. Какая нужна помощь, тотчас требуйте. Правительство пойдет на любые расходы.
В ЛАБОРАТОРИИ ЧИНК-УРТА
Наступление морозов в половине сентября было явлением, которого не только никто не мог предвидеть, но не мог и допустить.
В первый момент Горнов, как и все во всей стране, готов был принять морозы, как стихийное бедствие, и, когда Уваров настаивал на прекращении работ и на спешном выводе из моря подводников, он, хотя и отдал приказ до решения правительственной комиссии не снижать темпов строительства и продолжать прием потока грузового транспорта и людей, был полон тревоги и сомнений.
Но уже на пути из Москвы в Чинк-Урт он решил, что строительству и подводникам ничто не угрожает.
Он знал; величину гавани Полярного порта, знал возможное количество льда, которое, может быть, придется растопить, и знал, сколько необходимо заготовить кассет с койперитом, чтобы дать нужное количество тепла.
- За десять дней, - сказал он своим сотрудникам лаборатории, - мы справимся и подготовим все, что необходимо для переключения отеплительных галлерей на ядерное горючее койперита. Если гавань замерзнет раньше, то все равно галлерей, которые сейчас работают, смогут держать свободными от льда большие полыньи. Через эти полыньи можно будет снабжать подводников, а дней через десять никакие морозы нам не будут страшны.
Работы в сером здании возобновились.
Задача, стоявшая перед сотрудниками лаборатории, требовала спокойствия, внимательности и неторопливости. Надо было заготовить аппараты, проверить кассеты, зарядить их койперитовой пылью. Проверка кассет проводилась с тончайшими приборами, улавливающими малейшие признаки расщепления ядер койперита.
Койперит в первый раз выводился из-под защиты толстых стен серого здания, в таком количестве, которое должно было дать огромную энергию. Последняя серия кассет была испытана самим Горновым. Она удовлетворяла всем требованиям. Несмотря на сравнительно небольшую толщину стенок, кассеты не пропускали никаких частиц космических лучей, от которых могло бы начаться лавинообразное расщепление ядер койперита.
Но перед зарядкой необходимо было испытывать каждую кассету отдельно. Этот процесс был длительным. Работа проводилась в герметических камерах, в абсолютной темноте, под защитой тяжелых свинцовых скафандров.
В перерывы между работой все собирались в одной из комнат лаборатории. Сотрудники находились в спокойном деятельном состоянии, полны уверенности в том, что к сроку справятся с работой.
Некоторую нервозность проявлял Исатай. Обычно бодрый и жизнерадостный, он стал беспокоен, постоянно возвращался к разговорам о подводниках, что с ними будет, если они не успеют к сроку проверить кассеты. Эти разговоры вносили волнение. Рейкин, один из лучших ассистентов Горнова, сказал как-то раз:
- Если вы, Исатай, не можете не говорить об этом,, выходите в другой кабинет и там кричите, что угодно стенам. Они толстые - выдержат.
Исатай замолчал, но тревожное состояние изредка прорывалось в его словах, тоне голоса, в лихорадочном блеске глаз.
В первые дни никто из сотрудников не выходил из серого здания. Наконец, Виктор Николаевич решительно потребовал прекратить работу и объявил перерыв до утра.
- Вы не можете гарантировать правильность наблюдений, если глаза ваши слипаются от усталости и бессонницы, - сказал он.
Ассистенты ушли. Но когда все снова собрались в лаборатории, Горнов увидел, что отдых не восстановил их сил.
За стены серого здания не проникали ни радиопередачи, ни газеты. И лаборанты втягивались в работу. Но в краткий обеденный перерыв они хватались за газеты, включали радио, и на них сразу обрушивались десятки известий, вызывавших страхи и тревогу.
Морозы на севере крепчали. Сообщения Бюро погоды передавались каждые три часа. В районе Полярного порта уже стояла температура -30°, дули сильные ветры. Волновались не только в советской стране, но и всюду, где были наши друзья.
Виктор Николаевич внешне был спокоен. Силы и выносливость его удивляли всех. Он работал в лаборатории наряду со всеми, а в перерывы связывался с Кремлем, принимал рапорты от начальников отделов Гольфстримстроя, отдавал приказы.
