***
Вечером всех прибывших агентов попросили собраться в конференц-зале отеля, для обсуждения работы по обеспечению безопасности.
Кетрин обмахивалась только что купленным на восточном базаре веером в черной рамке с позолоченной окантовкой и цветочным орнаментом. Но веер мало спасал от духоты помещения, и женщина постоянно закатывала глаза, посматривая на часы, и в нетерпении ожидала окончания встречи.
Питер видел ее неудобство, но ее надутые губки и затуманенный жарой суровый взгляд вызывал у него только умиление. После разговора с Оливером ему стало значительно легче, даже если это и не решило его проблем с Питером.
–Кетрин, ты не знаешь температуру кипения мозга? – Наклонившись над ухом партнерши, прошептал Марлини, пытаясь отвлечь девушку.
Она слегка повернула голову и заинтригованно посмотрела на напарника.
–Конечно, я знаю так много странностей, так почему бы мне не знать еще и это. – Пробурчала она, сквозь зубы.
Кетрин посмотрела на Нолла, насупила брови и напряглась. Она прекратила махать веером и сосредоточенно посмотрела на одну из колонн в зале, стилизованную под древний обелиск.
–Там этого не написано, Кет. – Подстегнул ее Питер, заметивший, что она рассматривает надписи на столбе. Он не собирался сдаваться и уж сегодня точно хотел получить ее маленькую улыбку. Он не видел ее уже так долго.
Девушка выдохнула и приподняла руки:
–Боюсь, что тот поток бессмыслицы, который на нас вылился уже подошел к границе плавления, так что еще чуть-чуть и начнется пристенно-пузырьковое кипение. – С выражением лица сварливой мачехи, проговорила она.
Их перешептывания привлекли внимание нескольких людей, но Кет, извиняясь, улыбнулась и сделала вид, что внимательно слушает выступающего.
Питер пожал плечами.
–Смотри, как бы у тебя пар из ушей не пошел, я не хочу, чтобы ты ошпарил мне щеки. – Добавила она, теперь наблюдая за носками своих туфель.
Оливер наклонил голову и посмотрел на Питера через плечо Кет. Тот, будто боялся, что Кетрин больше никогда не будет прежней. Оливер выгнулся из-за плеча Кетрин, ожидая хоть какой-то реакции от Питера, но тот ушел в себя и отвернулся, казалось, что еще чуть и он разрыдается. Кетрин подняла руку, положила ее на плечо Оливеру, чуть сжала ладонь и пробормотала над его ухом:
–Если я тебе мешаю любоваться на Питера, то я запросто могу пересесть, думаю, несколько агентов позади нас, которые свербят дыру в моем затылке, не откажутся от такой компании. – Она намеренно проговорила все слова громче, чтобы соседи их услышали и чуть обернувшись, подарила надменную улыбку, сидящим позади коллегам.
Те покраснели как спелая малина и сглотнули.
–Агент Робинсон. – В голос пробормотали они.
Кет откинулась обратно на свое сиденье, удовлетворенно посмотрела на истошно выдохнувшего Оливера, покачала головой, наморщив нос. Оливер нехотя поднялся со своего места и посмотрел на коллег. Он надеялся, что их неудобное замешательство, длившееся последние пару месяцев пройдет в теплом краю, и они вернутся к тому, с чего начали, то есть к попытке возрождения. Но надежда рушилась с каждой секундой, обломками разлетаясь вокруг.
Кетрин хотела еще что-то добавить, но в этот момент руководитель их группы громогласно привлек к себе внимание.
–А подробности нам расскажет агент Гордон.
Кетрин резко обернулась, как реагирует собака на команду дрессировщика, и испуганно посмотрела на мужчину, вышедшего из зала.
–Майкл. – Еле слышно прошептала она, почувствовав теплую, влажную ладонь Питера, инстинктивно сжавшую ее руку на подлокотнике кресла.
Сейчас на нее устремилось сразу три пары глаз: бездонно карих, теплых шоколадных и лунно-серых, каждые из которых смотрели по-своему. Оливер с участием и сожалением, Майкл с ехидством и надмением, Питер с заботой и благоговением, укутывавшем как одеяло зимней ночью.
–Итак, коллеги…
Речь Майкла наполняла зал, как вода пустой кувшин, горным ручьем разливаясь по слушателям, громыхая и перекатываясь, как водопад. Но Кетрин слушала, но не слышала, видя лишь дьявола в строгом обличье, чьи губы шевелились, словно нашептывали соблазнительную мантру грешнику. Она даже не заметила, когда его проникновенно-вдохновленная речь закончилась, очнувшись лишь от ощущения тяжелой, но в то же время нежной руки Питера на своем плече. Его глаза говорили обо всем: о ненависти к Майклу, о заботе о ней, о сожалении о случившемся, о намерении наказать виновного, о самобичевании.
Но Кет, не принимавшая жалости, даже от себя самой резко дернула плечом и отстранилась, будто ошпарилась.
–Все нормально, Марлини. – Сквозь зубы процедила она. – Только время шуток ушло.
Она развернулась на каблуках и гордо прошагала из зала. Ничего в ее внешности не указывало на истинности переживаний. Любая эмоция, мимика, поза были бы слишком мелкими, жалкими и скудным воплощением реальной внутренней бури, замешанной на страхе, тоске, сожалении и осознании чего-то неизбежного.
***
Необозримая пустыня, обнажившая свою рыжую красоту перед редкими свидетелями, простиралась на многие километры, скорбя над авантюристами, оставшимися в ее мертвом гареме навечно.
Племя кочевников остановилось за высокими песчаными холмами, скрываясь от посторонних глаз. Их шатры были покрыты тонкими коврами, сплетенными из тугих шелковых ниток, а изнутри устланы бамбуковыми циновками. Ковры выцвели на палящем солнце и их когда-то яркие цвета и замысловатые орнаменты слились в серо-малиновые пятна с бурыми ожогами. Циновки протоптались и растрепались, а опоры шатров, чуть покосились от постоянного перетаскивания с места на место.
Несколько молодых мужчин стояли перед самым высоким шатром с каменными лицами охраняя вход в него; еще пара человек кормили загнанных лошадей, привязанных неподалеку и жадно пивших из длинного деревянного корыта. Один бросал в котелок свеженарезанные овощи и травы и еще двое – вдали ото всех – чистили оружие.
В шатре старейшины, напротив входа, были разбросаны пухлые подушки разных цветов, с кисточками на кончиках; в центре – под световым отверстием под потолком был выложен круг из камней, а рядом с входом – лежанка из свернутых ковров и тюков.
Мужчина склонился над старой книгой с промасленными, пожелтевшими от времени страницами, в черном кожаном переплете с позолоченными уголками.
–И сказал Господь Моисею: пойди к фараону и скажи ему: так говорит Господь: отпусти народ Мой, чтобы он совершил Мне служение; если же ты не согласишься отпустить, то вот, Я поражаю всю область твою жабами; и воскишит река жабами, и они выйдут и войдут в дом твой, и в спальню твою, и на постель твою, и в домы рабов твоих и народа твоего, и в печи твои, и в квашни твои, и на тебя, и на народ твой, и на всех рабов твоих взойдут жабы.
Он оторвался от чтения и выжидательно посмотрел на посетителя.
–Я пришел сказать, что задача исполнена. Скоро они пострадают от своей Хекет. Нечистая богиня с лягушачьей мордой слепила их – она их и погубит. – Проговорил вошедший в шатер молодой кочевник в стандартном темном балахоне.
На поясе у него были повязаны кривой меч, и два странных серпа с крестообразной рукояткой. Такой же серп был повязан на поясе у каждого челна племени и у старейшины. Последний вытащил оружие из-за пояса и опустил его в бронзовую чашу с красным вином, которая стояла на деревянной подставке рядом с книгой. Он несколько раз помешал вино серпом и вытащил его.
–Чаша божественной благодати наполнилась кровью и скоро они поймут, что корабль жизни ведет их не к тому порту, а кормчий сбился с пути. – Проговорил старейшина, смотря, как вино капает с остроконечного серпа на раскрытую книгу. Несколько багряных капель образовали извилистый овал с рваными краями вокруг надписи на древнем языке.
–И сказал Господь Моисею: скажи Аарону: простри руку твою с жезлом твоим на реки, на потоки и на озера и выведи жаб на землю Египетскую. Аарон простер руку свою на воды Египетские; и вышли жабы и покрыли землю Египетскую.
