Вот все, что я могу сказать этим людям, услаждать которых я всегда считал бы славным для себя делом, ибо что до составленного против меня пасквиля, {14} я полагаю, что читатели охотно избавят меня от необходимости отвечать на него. Да и что отвечу я человеку, который и не мыслит вовсе и не способен членораздельно высказать какую-нибудь мысль? Он говорит о протасисе {15} так, словно понимает это слово, и требует, чтобы эта первая из четырех частей трагедии всегда непосредственно примыкала к последней, то есть катастрофе. Он жалуется на то, что слишком хорошее знание правил не дает наслаждаться пиесой. Но если судить по его статье, никогда не бывало жалобы менее обоснованной. По-видимому, он никогда не читал Софокла, которого весьма неоправданно хвалит за "многообразие событий" в его трагедиях, а о поэтике читал только в предисловиях к трагедиям. Но я прощаю ему незнание правил драматургии, поскольку, на счастье читателей и зрителей, он не пытается подвизаться в этом жанре. Я не могу ему простить другого - полного неразумения правил доброй шутки, в то время как каждое свое слово он старается сдобрить шуточкой. Уж не рассчитывает ли он позабавить порядочных людей всяческими "карманными увы", "господами правилами" и невесть каким количеством других низменных ужимок, которые осуждены всеми стоящими писателями, как он сможет убедиться, если когда-либо попытается их читать? Подобная критика - удел нескольких несчастных щелкоперов, которым никогда не удавалось привлечь к себе внимание публики. Они постоянно ждут выхода в свет какого-нибудь произведения, стяжавшего успех, и тогда набрасываются на него - не из зависти, ибо какие у них могут быть основания для зависти, но в надежде, что их удостоят ответа и тем самым извлекут из неизвестности, в которой они так и пребывали бы со своими собственными сочинениями.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Тит, {16} римский император.
Береника, {17} царица Палестины.
Антиох, царь Комагены. {18}
Паулин, наперсник Тита.
Аршак, наперсник Антиоха.
Фойника, наперсница Береники.
Рутилий, римлянин.
Свита императора.
Действие происходит в Риме, в дворцовом покое между половиной
Тита и половиной Береники.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Антиох, Аршак.
Антиох
Помедлим здесь, Аршак. Ну, что? Тебя дивит
Покоя этого великолепный вид?
В уединенности и пышности красивой
Он тайны цезаря порой хранит ревниво.
С царицей юною, на миг забыв весь свет,
Сюда приходит Тит для сладостных бесед.
Покои цезаря вон тут, за этой дверью,
За той - царицыны. Тебе как другу веря,
Прошу: принять меня уговори ее.
Как ни докучно ей присутствие мое.
Аршак
Что слышу я? Мой царь ей докучать боится?
Ты - бескорыстнейший, вернейший друг царицы,
Востока нашего славнейший из царей,
Ее былой жених? Неужто можно ей
В надежде, что она супругой станет Тита,
Спесивой быть, мой царь, с тобою так открыто?
Антиох
Иди скорей! Одно необходимо мне
С ней побеседовать сейчас наедине.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Антиох.
Антиох
Ах, обрету ли я уверенность былую?
Решусь ли вымолвить опять: "Тебя люблю я"?
Сдается мне, что нет. Свиданья я страшусь
Не меньше, может быть, чем на него стремлюсь.
Когда она во мне надежду умертвила
И даже речь вести о страсти воспретила,
Я промолчал пять лет и, сколько было сил,
В личину дружества любовь свою рядил.
Невеста цезаря прислушается ль ныне
К тому, кому молчать велела в Палестине?
Он в брак вступает с ней. Разумно ль в этот час
Напоминать о том, что связывало нас?
Что выиграю я от дерзкого признанья?
Оно лишь омрачит минуту расставанья.
Не лучше ли уйти, не домогаясь встреч,
Чтоб о любви забыть иль с горя мертвым лечь?
Нет! В одиночестве терпеть такую муку,
Рыданья подавлять и проклинать разлуку?
Прощаясь навсегда, страшиться гневных слов?
Но разве должен быть ответ ее суров?
Ведь я просить любви, прекрасная, не стану,
Не призову тебя вернуться в наши страны
И лишь одно скажу: я тешился мечтой,
Что между цезарем великим и тобой
Велением судьбы воздвигнется преграда.
Но раз он может все - мне удалиться надо.
Надежде на любовь я верен был пять лет
И верность сохраню, хотя надежды нет.
Я буду говорить - хоть это мне осталось.
Быть может, в ней теперь возобладает жалость?
Да и чего же впрямь бояться может тот,
Кого с любимою навек прощанье ждет?
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Антиох, Аршак.
Антиох
Ну, что? Могу ль войти?
Аршак
С царицей я видался,
Но для того, чтоб ей я на глаза попался,
Пришлось пробиться мне через толпу льстецов,
Что к новой госпоже спешат со всех концов.
Неделю Тит провел в уединенье строгом:
Он плакал об отце, {19} глухой ко всем тревогам,
Но вновь любовь над ним взяла свои права,
И при дворе идет, мой государь, молва,
Что до ночи еще назначено царице
Свой титул изменить и стать императрицей.
Антиох
Увы!
Аршак
Ты удручен известьем, господин?
Антиох
Да. Значит, к ней войти я не могу один.
Аршак
Известно ей твое заветное желанье.
Она сама придет на тайное свиданье.
Смиренно уловив царицы беглый взгляд,
Я понял, что тебе терпеть и ждать велят,
Пока она сюда, в покой для всех закрытый,
Не сможет ускользнуть от надоевшей свиты.
Антиох
Отлично. Но скажи, ты не забросил дел,
Которые тебе устроить я велел?
Аршак
Послушному слуге довольно только слова.
Да, корабли твои к отплытию готовы.
Достаточно, мой царь, тебе отдать приказ,
И Остию они оставят сей же час.
Но кто отправится по этому приказу?.
Антиох
С царицей встречусь я, и надо ехать сразу.
Аршак
Кто едет?
Антиох
Я.
Аршак
Ты?
Антиох
Да. Дворец покину я,
Покину Рим - и прочь, в родимые края.
Аршак
Я, право, удивлен: тут есть чему дивиться.
От родины тебя прекрасная царица
Отторгла, увлекла в далекий чуждый Рим.
Три года ты при ней со всем двором своим.
И вот теперь, когда, столь дружный с Береникой,
