— Это он. Мальчик служит моей женщине, — сообщил, двигая усами, Тормунд, сел рядом на бревно, — ну, говори.

— О ч-чём?

— Ты поел? Пил что-нибудь? Мороз крепчает, парень. Как там моя красавица?

На взгляд Подрика — в чем он категорически расходился во мнениях с сиром Бронном, ревнующим леди Бриенну почти так же, как если бы приходился родным братом сиру Джейме — Тормунд являл к ней самое рыцарское отношение. Исключая приступ неконтролируемой страсти, когда пытался ее украсть.

За принесенные несколько охапок дров Подрик готов был его простить. Почти готов.

— И как она? — нетерпеливо постукивал одичалый носком сапога, — моя медовая королевна? Она тепло одета? Однорукий не обижает ее?

— Сир Джейме со всем уважением…

— Жалкий доходяга даже не озадачился тем, чтобы хоть раз сходить на охоту, — фыркнул пренебрежительно кто-то из парней Тормунда. Подрик сглотнул.

Рыжеволосые гиганты возвышались над костром, словно ожившие деревья, вздумавшие внезапно покинуть родной лес. Голоса их внезапно превращались в скрип и стон вековых сосен. Довершали картину страшные меховые одеяния — лишайники, что облепили мощные стволы. На какой-то момент юноше даже показалось, что они шевелятся, точно обладают собственным рассудком. Подрик поежился. Одичалые переглянулись.

— Ты не болен, мальчик? Южный народец все-таки хиловат. Попей малины… — один из парней опустился у оставленного девицами котелка, — о, Тормунд! Да тут грибочки! И как густо сварено-то!

— Ха, решил уединиться для пути-в-себя? — улыбка в голос рыжего великана чувствовалась, но под усами и бородой Подрик ее почти не видел, — гляди, не убеги никуда.

— Куда бежать? — не понял юноша.

— Никуда не надо. Особенно в лес. Эх, помню, бывали времена, по соплячеству-то…

— Помнишь, с Богритом за белками гонялись? Одна, падла, меня за палец цапнула, когда я полез в гнездо ейное. Так что на деревья тоже особо не лазай.

— Оставь пацана, Сизый. Сам разберется. Но смотри, что не так, кричи. А накроет, дак ховайся в дровнике, кто-никто подберёт там тебя. Бывай!

— И красавицу мою сторожи хорошенько, — пропел рыжий Тормунд перед тем, как одичалые внезапно удалились, так же, как и появились. Подрик затряс головой.

В ушах нарастал непонятный звон. Подозрительно мелодично звенела очажная цепь. Слышалась незнакомая песня в треске костра. Юноша сморгнул видение того, что в центре пламени танцует крохотная огненная фея — обнаженная, но с мечом.

О чем это они говорили только что? Что происходит? Почему звезды на небе вдруг принялись играть в догонялки, а воздух приобрел вкус карамели? Что не так?

Почему все светится вокруг, снег - золотым, небо - розовым, и -

- О, милосердный Отец! - хныкнул Подрик, сползая с бревна и едва не падая в костер.

Как же ему пережить дозор?

========== Подрик Пейн и волшебные грибы одичалых, часть вторая ==========

Комментарий к Подрик Пейн и волшебные грибы одичалых, часть вторая

Помните: употребление психоактивных веществ грозит люлями от короля Джона!)

Спустя некоторое время — непродолжительное, судя по тому, что ему не пришлось подбрасывать дрова в костер — Подрик полностью осознал со всей неотвратимостью, что находится под воздействием… чего-то, что бы то ни было, съеденного или выпитого из рук коварной дорнийки.

Подрик не мог сказать о себе, что полностью был лишен опыта в области одурманивающих веществ. Пекло, любой, кто знался с лордом Тирионом или сиром Бронном, просто обязан был приобщиться к разным сферам жизни, подойдя с крайней рассудительностью к процессу развращения собственной бессмертной души.

Но знание на вкус двадцати сортов изысканного алкоголя Королевской Гавани или Утёса не могло подготовить юного сквайра Пейна к тому, что его ждет при употреблении снадобий Вольного Народа. К этому нельзя быть готовым.

Так, теперь Подрик пытался вот уже десять минут напрячь зрение достаточно, чтобы бесконечная вереница маленьких снежных фей прекратила пляску вокруг костра. Они смеялись, цеплялись друг за друга, пели и совершенно не обращали на дозорного внимания. Хуже становилось с каждой секундой. Стоило юноше начать присматриваться к чему-нибудь, чему угодно, из окружающего его ночного мира — и оно немедля увеличивалось в размерах и наваливалось на него, становясь значительным и занимая все пространство. А то и прорастая — со всеми полагающимися ощущениями — внутрь его тела.

— О, что же это, — простонал Подрик, утыкаясь лбом в колени. В темноте было еще хуже — отовсюду выползали невнятные шипящие тени. Сидеть на месте стало положительно невозможно.

Он вскочил на ноги. Ощущение немедленно растаявших сапог и собственных пальцев, врастающих в утоптанный снег, комфорта не прибавило.

Внезапно из темноты послышались еще чьи-то шаги, и Подрик напрягся. Сначала из лилово-синих сумерек выплыла белая — с капельками засохшей крови — меховая шапка, потом вспыхнули россыпью золотистой пыли веснушки и, наконец, во весь рост явилась леди Бриенна.

— Ну как ты? — озабоченным голосом прогудела она, сжимая в руках что-то, — не замерз?

— Все хорошо, миледи, — выдавил Подрик. Леди оглядела позиции, нехорошим взглядом сверкнула в сторону леса — темного, бросающего страшные шевелящиеся тени в их сторону (Подрик икнул, когда одна из них едва не схватила леди Бриенну за ногу), и опустила у бревна то, что принесла с собой. Это оказалось одеяло.

— Не сиди на холодном. И застегнись, — она вздохнула, опустилась напротив на корточки — сияющая, с ореолом теплого света вокруг румяного веснушчатого лица, — ох, ну вот… заправляй шарф, Под, я же говорила.

Ее руки теплые. Золотистые. Подрик ничего не может поделать с улыбкой, захватывающей лицо, когда леди Бриенна поправляет на нем шарф и шапку.

Он не сир Джейме. Он не будет демонстративно сопротивляться.

— Я еще приду, — подозрительно оглядев костер, проговорила леди, и удалилась. Подрик выдохнул — кажется, он этого не делал уже несколько минут, все то время, пока она была с ним.

Новые сучья трещат в костре, но ему жизненно необходимо стало пройтись — до дровника сто шагов, и это почти у веселого шатра, где все громче смех (над ним небо переливается всеми цветами радуги). и Подрик встал.

Внезапно теплый мир у костра превратился в страшный холод за его пределами. В одном из сугробов что-то шевельнулось. Подрик вздрогнул и остановился. Оглянулся. Спасительный огонь был всего лишь в паре десятков шагов.

Пушистая синяя тень заворчала и бросилась ему под ноги. Тяжело дыша, юноша отпрянул, падая с расхоженной тропинки в сугроб.

Посередине восседала ярко-синяя, рогатая, клыкастая белка. И шипела, прищурив красные глаза.

Подрик закричал.

*

Если бы кто-то спросил Подрика Пейна через несколько минут, что именно он делает, как оказался на ужасно шершавой елке где-то — никто не мог бы определить, где — откуда, к сожалению, прекрасно видел свой одинокий костер, он не смог бы ответить.

Подрик осторожно опустил глаза вниз. Белка — как и хоровод беззаботных фей — все еще была там. Она подгрызала ель у корня.