После этого я решила, что лучше какое-то время не появляться дома. Мне следовало подождать того момента, когда Медичи успокоится. Поэтому я позвонила маме и сказала, что останусь у подруги. Я намеревалась с ней время от времени связываться, но неожиданно мой телефон вновь зазвонил, высвечивая на экране неизвестный номер. Я думала, что это опять Медичи, но нет, на этот раз звонил Батиста.

– Выключи телефон, иначе Винченсо найдет тебя, – сразу, без каких-либо приветствий сказал парень. – И спрячься. Будь там, где он не будет тебя искать.

– Эм… Ты мне помогаешь? – немного удивленно переспросила я. От лучшего друга Винченсо я ожидала немного другого.

– Я помогаю не тебе, а Винченсо, – ответил Батиста.

– В таком случае, я не понимаю твоей логики. Медичи, наоборот, сказал, что хочет меня найти.

– Для него же будет лучше, если ты не попадешь к нему в руки сейчас. Подожди, пока Винченсо успокоится, и потом сама приди к нему.

– Ты шутишь? Я по собственной воле к нему никогда не подойду.

– У тебя выбора нет. Винченсо тебя все равно найдет. Не придешь к нему сама – тебя приведут.

Я попыталась выведать у Батисты, почему Медичи так себя вел, и чем именно я его настолько сильно разозлила, но парень, как всегда, был не разговорчив и на мои вопросы не ответил. Он лишь сказал, чтобы я не шла домой и не пыталась прятаться у подруг. Их будут проверять в первую очередь.

***

Постепенно я все яснее стала ощущать паршивость ситуации, в которой оказалась. Медичи точно сошел с ума. Иного объяснения тому, что он делал, я найти не смогла. Мне уже стало казаться, что этот придурок объявил на меня охоту, и его люди уже обыскивали весь Бергамо.

Телефон я выключила и спряталась там, где искать меня никто не подумал бы, ведь это казалось сущей банальностью. Я пошла в круглосуточный маркет, в котором работала, и попросила администратора приютить меня на пару дней. При этом мне пришлось  соврать женщине о том, что из-за долга на меня охотились бандиты. В принципе, почти это и происходило.

Донна Герра, администратор нашего маркета, тогда смерила меня строгим взглядом, но разрешила на время занять подсобку. Там как раз стоял старый диван, на котором отдыхали те, кто приходил в ночную смену.

Конечно, люди Медичи приходили и ко мне на работу, но донна меня не выдала, а они и не настаивали на обыске. Наверное, посчитали, что я не такая дура, чтобы прятаться в столь очевидном месте.

Так прошло два дня. Я старалась помогать на складе, чтобы не быть обузой, и все думала о том, что мне сказал Батиста, но с каждым разом убеждалась в том, что сама к Медичи не пойду. Но, в то же время, я не понимала, как можно было с ним бороться. В итоге, за эти дни я извела себя размышлениями, и, как оказалось, уже вскоре проблем у меня прибавилось.

Убегая от Медичи, я упала с лестницы и сначала подумала, что все обошлось, но позже, когда адреналин прошел, я ощутила тупую боль во всем теле. Особенно плохо было с левой ногой, левым предплечьем и пальцами на правой руке – они со временем очень сильно опухли и вообще не сгибались.

Я пила очень много обезболивающих таблеток, но со временем боль стала невыносимой. Тогда я решила все же записаться к врачу, ведь когда я смотрела на правую руку, все больше убеждалась в том, что вряд ли это просто ушиб.

Позаимствовав у донны телефон, я позвонила Фелисе, после чего попросила ее взять страховку с другими документами и принести их в парк Турани Редона. Я постаралась привести себя в порядок и постоянно прятала правую ладонь в кармане, ведь не хотела, чтобы Фелиса поняла, что со мной не все хорошо. Правда, раз я просила ее страховку, вывод напрашивался сам собой.

– Не говори маме, что я просила принести страховку, – попросила я сестру. С мамой я созванивалась с телефона донны и все время врала, что живу у подруги. – Я вчера опять ходила в клуб и подвернула там ногу. Если мама узнает, будет ругаться. Ты же знаешь, она всегда говорит, что я неуклюжая.

– Хорошо, – Фелиса кивнула и других вопросов задавать не стала. Я сама тогда была взвинченной и еле сдерживала себя, чтобы не озираться по сторонам. Из-за Винченсо я становилась параноиком, поэтому не заметила странностей в поведении своей сестры. Только позже, вспоминая эту нашу встречу, я понимала, что Фелиса была еще более отстраненной и будто бы испуганной. Еще и обняла меня перед тем, как уйти, и дала шоколадку.

– Держи. Я купила, но сама есть не хочу, – сказала сестра, после чего развернулась и быстрым шагом пошла прочь.

Я не очень любила шоколад, но отказываться от подарка сестры не стала. Вместо этого я поплелась к больнице и, как оказалось, у меня действительно было сломано три пальца. Мне сразу наложили гипс, и радовало меня в это мгновение только то, что больше переломов врачи не нашли. Зато ушибов было много.

Помню, что вышла из больницы и поплелась обратно в маркет. В автобусе я ощутила голод и вспомнила про ту шоколадку. Выбора в еде у меня не было, поэтому я сорвала бумажную обертку и около фольги заметила свернутый лист. Я его развернула и увидела строки, написанные почерком Фелисы:

«Ромола, прости. Я должна была послушаться тебя и не поступать в университет Милана. Я не знала, что такой человек может существовать. Он мне казался другим, а сейчас мне страшно даже имя его слышать. Я не выдерживаю. По сравнению с ним я такая слабая. Я вернулась домой, но не могу забыть о том, что со мной было. Я не хочу оправдываться и я не хочу мучить вас. Я не хочу жить».

На некоторое время я забыла, как дышать, но все же продолжала раз за разом перечитывать эти строки. У меня руки дрогнули, а в голове заиграла паника. Помню, что резко поднялась с сиденья и побежала к выходу, после чего выбежала на первой же остановке. Денег на такси у меня не было, поэтому к своему дому я добиралась с пересадками на автобусах. Нервничала, мысленно материлась и готовила слова, которыми отругаю Фелису за эту ее записку и, в особенности, за последние слова. Но тогда я еще не знала, что уже поздно. Не просто так сестра дала мне именно шоколад. Знала, что быстро я его не открою.

Я тогда забежала в подъезд и сразу уловила не сильный, но довольно неприятный запах. На него я внимания не обратила и по лестнице побежала вверх. Бесконечные ступеньки, острая боль в ноге и мое частое дыхание. А потом… Потом был очень громкий хлопок, дым и меня снесло с ног. Что произошло, я так и не поняла, но ощутила невыносимую боль, из-за которой тут же потеряла сознание.

***

Когда я открыла глаза, сразу поняла, что нахожусь в больнице. Сознание было затуманенным, и я очень плохо соображала, наблюдая за тем, как около меня сначала возникла одна медсестра, а вскоре окружили врачи. Они что-то делали и постоянно спрашивали о моем самочувствии. Я что-то невнятно отвечала и хмурилась. Я никак не могла понять, почему эти люди называли меня Фелисой, но была слишком слабой, чтобы возразить и сказать, что я Ромола. Все равно вскоре я опять потеряла сознание.

Когда я очнулась в следующий раз, чувствовала себя немного лучше. Пришел только один врач, осмотрел меня, задал мне несколько вопросов, но на мои отвечать не стал. Сказал, что мне нужен отдых, а позже, когда я посплю, со мной поговорит мама. Я слабо кивнула и выпила таблетки, после чего оглядела себя. На мне было одеяло, но я и так прекрасно видела, что на обеих ногах был гипс. Он же был еще и на правой руке. Вообще, выглядела я плачевно.

– Ты пробыла в коме два месяца, – этими словами меня огорошила медсестра. – Но не переживай, ты быстро поправишься. Лучше отдыхай, Фелиса.

И эта медсестра назвала меня Фелисой. Правда, я ее не успела поправить. Женщина уже вскоре ушла.

***

Те дни в больнице мне тяжело вспоминать, ведь разум был все еще затуманенным, но я прекрасно помнила, как мне пришла мама. Сначала я ее не узнала. Как же сильно она похудела и как сильно осунулась. Будто бы стала совершенно другим человеком.

– Мам, что произошло? – спросила я охрипшим голосом.