— Когда разрешись мне взять сына к себе?
— Когда посчитаю нужным поведать ему, что ты с недавних пор живешь непонятно с кем.
— Это же глупо, Маша.
— Думаешь? Мне вот кажется это вполне разумным. Не известно, сколько подобных Марго еще будет в твоей жизни. Так что, прости, но не хочу, чтобы ребенок знакомился с каждой!
— Ладно, — играя желваками, нервно соглашается муж. — Зачем тебе вдруг понадобилось это кафе?
— Появилось много свободного времени, нужно ведь как-то себя развлечь.
— Развлечь? Ты ведь специально, да? Знаешь, что я вложил в него душу, и пытаешься ударить меня побольнее?
— А ты что, осуждаешь? Имею право, если учесть, что ты обошёлся со мной куда хуже.
— Не надоело? Зачем все усложнять? Я же предлагаю тебе хорошее содержание, хочешь куплю вам дом? Машину? Что? Скажи, и я все сделаю! — закипает Андрей.
— Не стоит. Обойдусь этим ресторанчиком…
— Ты же все только испортишь! Ты даже не знаешь, как к нему подступиться!
— Разве это проблема? Найму специалиста!
— Какого хрена, Маша!
— Это ты меня спрашиваешь? Стоило подумать об этом раньше, когда запускал механизм развода!
— Думаешь так ты меня удержишь?
— И в мыслях не было! Просто хочу получить хотя бы небольшое удовлетворение.
— Перестань так себя вести, — хватая меня за руку чуть выше локтя, зло выдает Андрей, резко поворачивая голову в сторону открывающейся двери.
— Я, кажется, не вовремя, — переводя свой взгляд с меня на Андрея, интересуется Петр, так вовремя решивший меня навестить. Медведев ослабляет захват, и я окончательно освобождаюсь от его пальцев на своем предплечье.
— Нет, наоборот! Андрей уже собирался уходить, — не спуская с него глаз, сообщаю своему гостю.
Муж, не здороваясь с другом детства, опаляет меня угрюмым взором и покидает квартиру, оставляя меня переваривать нашу с ним перепалку. В глазах уже собираются слезы, и я торопливо отворачиваюсь к стене, не желая демонстрировать свою слабость. Волков молча скидывает пуховик, снимает ботинки, и, подталкивая меня, проходит в зал, устраивается на диване, ожидая, пока я окончательно успокоюсь.
— Давай сделаем так: ты наденешь свое лучшее платье, подкрасишься, соорудишь прическу, или что вы там еще делаете в подобных случаях, и мы поужинаем где-нибудь. Обещаю, весь вечер смотреть на тебя, как на самую красивую женщину из всех, что там соберутся. И не потому, что хочу поддержать или утешить, а потому что, действительно, так считаю, — улыбаясь предлагает мне он, вызывая ответное тепло с моей стороны.
Я не нахожу повода ему отказать, и делаю так, как он просит. К черту все, я ведь тоже заслуживаю отдых, имею полное право хоть на пару часов вновь поверить, что могу кого-то увлечь, стать для кого-то желанной, чего не ощущала уже слишком давно.
Петя довольно симпатичный мужчина, умеющий заставить женщину чувствовать себя королевой. В его компании настолько легко и комфортно, что гнетущие мысли о полнейшем крахе в моей личной жизни отходят на задний план, давая израненной душе двухчасовую передышку, чтобы с новой силой начать терзать меня, как только голова коснется подушки. Я смотрю на него и не могу не думать, насколько извилист и непредсказуем путь человека, еще вчера даже не допускающего мысли о том, что можно вот так сидеть с малознакомым мужчиной в многолюдном зале дорогого ресторана, в то время, как тот, кому ты готова была подарить все свои дни, страстно обнимает другую, говоря ей те же слова, что когда-то слетали с его губ в твой адрес. Можно сколько угодно строить далеко идущие планы, но в определенный момент сама судьба внесет свои коррективы, одарив тебя ненужным вниманием поклонника и лишив столь необходимой любви дорогого мужа.
— Еще вина? — поднеся бутылку к моему бокалу и наполнив его красной жидкостью, интересуется он. — Я часто здесь ужинаю, когда приезжаю в Россию. Местный шеф — повар от Бога.
— А я никогда раньше тут не бывала. У Андрея такой плотный график, что мы редко куда-то выбирались, — покраснев от неуместного упоминания о супруге, отвечаю я, озираясь по сторонам, чтобы не смотреть в глаза собеседнику.
— Если бы я был счастливчиком, которого дома ждет такая девушка, я бы, наверно пошел по миру.
— Это почему же?
— У меня бы не осталось времени на работу, — улыбается он, отчего я еще сильнее смущаюсь.
— Расскажешь мне о себе? — пытаюсь сгладить повисшее между нами неловкое молчание. — Почему ты до сих пор так и не женился?
— Наверно, я просто еще не встретил подходящую женщину, — просто отзывается он, словно мы обсуждаем погоду, а не перипетии его личной жизни. — Хочется, чтобы это было один раз и навсегда. Сама понимаешь, с детства невольно становлюсь свидетелем того, как повсеместно рушатся браки. Так что, не хочется лично сталкиваться с подобным.
— Боишься бумажной волокиты?
— Нет, скорее опасаюсь, что сделаю кого-то несчастной.
Я обдумываю его слова, ковыряя вилкой салат и чувствуя на себе его изучающий взгляд.
— Мне всегда казалось, что это последнее, о чем думают люди, когда встречают кого-то, кто способен их увлечь.
— А жаль, подходи мы к выбору более осознанно и трезво, возможно, нам удалось бы избежать болезненных разрывов.
— Просто ты еще не любил. Когда в дело вмешиваются чувства, о холодном рассудке и речи не идет, — грустно подвожу итог, отпивая приторное вино.
— Кто знает? В одном я уверен на все сто процентов, — пододвигаясь ближе ко мне, говорит совершенно серьезно, — если я все же решу жениться, я никогда не допущу появления в своей жизни третьих лиц.
Перед сном, я долго думаю над тем, как же легко люди раздают обещания, и как же порой тяжело пережить тот факт, что их слова не стоят выеденного яйца…
Я бесцельно брожу по улице, наслаждаясь внезапным теплом, таким редким в конце ноября, ожидая, пока Семен освободиться с очередной тренировки. Снег прекратился, высыпав на землю, пожалуй, месячную норму осадков, и можно не переживать, что за два часа я превращусь в снежную бабу. Можно было бы вернуться домой, но с недавних пор я стараюсь как можно реже оставаться наедине с этими угрюмыми стенами, где каждая деталь напоминает о нашем счастливом прошлом. С последнего визита Андрея прошло две недели, и он больше не предпринимает попыток пойти на контакт, окончательно утвердившись в том, что я не настроена на конструктивный диалог. Придерживая воротник своей шубы, я останавливаюсь у дверей галереи, как какая-то мазохиста, вспоминая, как мы вместе когда-то бродили по освещенным залам, любуясь картинами женщины, что сейчас занимает мое законное место в сердце супруга. Ноги сами тянут меня войти, и через минуту, я уже оплачиваю билет, сама, толком не понимая, для чего вдруг решила скоротать свое время в подобном месте. Народу собралось достаточно, и, как и несколько лет назад, любители искусства неспешно прогуливаются, то и дело останавливаясь, чтобы внимательней разглядеть выставленные напоказ шедевры.
— Соколов, как всегда на высоте, — громко произносит женщина средних лет, обращаясь к своей спутнице, что крепко держит ее под локоть. Наверняка, они две давние подруги, сошедшиеся в своих предпочтениях, и уже не в первый раз коротающие свой досуг за посещением выставки. Я, критично оцениваю представленные работы, отмечая, что лично мне, такой стиль написания совсем не по душе. Уж больно много пестрящих красок собранно в одном полотне, от чего так и хочется потереть глаза ладонью. Проходит минут пятнадцать, прежде, чем я останавливаюсь у стены, замерев словно статую перед образом так хорошо знакомого мне человека. Его прямой нос, губы, что когда-то так неистово меня целовали, все те же небритые щеки, слегка взъерошенные волосы, придающие его виду какую-то нотку взбалмошности и несерьезности. Он держит в руках белую кофейную чашку, опираясь локтями на серую поверхность стола и пронзает меня своим взглядом. Такими я вижу его карие глаза впервые, в них словно плещется боль, смятение, и что-то еще, что я готова растолковать для себя, как обожание. Обожание и любовь к той, что стояла по ту сторону холста. Меня так внезапно бросает в жар от увиденного, что я непроизвольно прикладываю холодную ладонь к оголенной шее, в надежде немного остудить свою кожу. Смотрел ли он когда-то так на меня? И может ли живой человек, так взирать на кого-то, что по телу сами собой пробегают мурашки?
