— Маш! Дай диаграмму повторю! Забыла в комнате! — обращается ко мне Света, и я протягиваю ей лист формата А4. — Не переживай, всех допустят, мне Ленка из деканата сказала, что на четыре экзамена точно выпустят, а уж к пятому ты свой курсовой сдать успеешь.

Я благодарно улыбаюсь ей за дружескую поддержку, но нервное волнение покидать меня не спешит. День не задался с самого утра, сначала отключили горячую воду, стоило мне намылить волосы шампунем, а позже, когда я, дрожа всем телом, бежала в комнату по коридору, умудрилась поскользнуться и разодрать коленку. О каком комфорте может идти речь, когда за окном плюс тридцать два, а твою наспех намазанную зеленкой коленку прикрывают джинсы. В пять за мной заедет Сашка с друзьями, и мы отправимся за город. И одна лишь мысль о том, что я никого там не знаю и буду ходить за Тихоновым хвостиком, а иначе я не смогу, рождает в животе жуткое чувство ужаса. В детстве я даже в лагерь ездить отказывалась, трудно мне даются все эти знакомства!

— Так, не допуск у Копыловой и Филиппова, вы мне лабораторные так и не защитили, пока в коридор выйдите, билеты раздам — пообщаемся. Остальные, прошу, по одному на поклон с зачеткой.

Ух, чувствую, как один камень все-таки падает с плеч, и жду своей очереди, чтобы вытянуть задание. Материаловедение меня не пугает, смею рассчитывать даже на четверку, так что спокойно читаю вопросы и неторопливо излагаю ответы на бумагу. В два часа дня в табеле об успеваемости красуется твердое «хорошо» и я, смеясь, бегу со Светкой в третий корпус, где у Иры проходит экзамен с каким — то жутким не выговариваемым названием. И вот мы уже втроем бредем по парковой аллее, чувствуя ужасную усталость в теле от палящего солнца.

— Я сегодня в комнате не ночую, так что не вздумайте меня терять, — между делом бросает нам Света. Журавлев оказался довольно серьезным парнем и обогнал всех предыдущих кавалеров Ивановой, задержавшись в ее жизни на столь продолжительный срок. Мы не задаем лишних вопросов, радуемся за подругу и надеемся, что за летние каникулы в их отношениях ничего не измениться.

— Я тоже не приду! С Сашкой поедем на дачу, там и заночуем…

— Да ладно! Решила дать ему допуск к телу? Я уж думала парню придется тащить тебя в загс, чтоб перейти на новый уровень! — смеется надо мной соседка.

— Светка! Не все такие легкие на подъем, так что по себе не меряй! — Ира пресекает все ее попытки развить эту тему одним грозным взглядом. Я молчу, стараясь отогнать от себя мысли о том, что же ждет от меня сегодня Сашка, прекрасно понимая, что в его двадцать три, парню мало простых объятий, поцелуев и, лишь изредка, вольных касаний, которые так ни к чему и не приводят. Я не знаю, зачем я тяну, я не невинна, на первом курсе полгода встречалась с парнем с потока, и не устояв под его напором, отдалась без остатка, но когда его интерес ко мне поостыл и он пал жертвой красоты Жени Самсоновой, я зареклась быть разборчивей, орошая потрепанную подушку душившими по ночам слезами.

— Ой, куда деваться, еще в монастырь уйдите и день и ночь молитесь о спасении моей развратной души! — беззлобно отозваtncz Иванова. — Ты всерьез веришь, что ему с головой хватает твоей болтовни?

— Я… Не хочу это обсуждать, лучше пойдемте уже, а то на сборы всего два часа осталось… — отвечаю, а сама раз за разом прокручиваю в голове ее вопрос. Действительно, разговоры рано или поздно утомят и рядом может оказаться менее словоохотливая девушка. Вернувшись в общежитие, я вновь обрабатываю коленку, заклеиваю ее бежевым пластырем, натягиваю джинсовые шорты, свободную белую майку, собираю свои кудри в неопрятную гульку и критичным взглядом оцениваю свое отражение. Цвет лица стал свежее от наложенного тонального крема, глаза выразительней под слоем туши, брови аккуратно подкрашены, губы тронуты бальзамом. Если сегодня Саша решит, что время для сближения подходящее, я не стану упрямиться. Девушка в зеркале дарит мне мимолетную улыбку, подтверждая правильность принятого решения.

Я не спускаю глаз с Саши, который в третий раз за последние десять минут наполняет свою рюмку и, выпивая ее, тянется за сигаретой. Он и еще трое ребят, перекрикивая друг друга, делятся впечатлениями от сегодняшней защиты, периодически срываясь на дикий хохот. Я не знаю его с этой стороны, впервые за время, проведенное вместе, наблюдаю за ним в привычном для него окружении, под изрядным градусом. В очередной раз, когда он грубо целует меня в губы, обдавая алкогольными парами, я ловлю себя на мысли, что начинаю страшиться приближающейся ночи, которую мы должны провести в одной из спален. Комната насквозь пропиталась запахом табака, серый угловой диван залит непонятным соусом, в кресле спит тощий паренек по имени Максим, около двадцати минут назад его стошнило в большую напольную вазу, стоящую рядом с лестницей, ведущей на второй этаж. Из соседней комнаты грохочет музыка, уверена, в эту самую минуту две девушки с электротехнического факультета отплясывают на резном журнальном столике, другого объяснения для несмолкаемого мужского свиста я найти не могу.

За моей спиной раздается звук бьющегося стекла и сотни осколков вылетают из межкомнатной двери.

— Эй, парни, всё, угомонитесь! — пытаются разнять двух дерущихся, так внезапно ворвавшихся в гостиную, трое ребят, что потрезвее. Я не уверена, что данное определение уместно, но на ум почему — то приходит слово вакханалия. Вокруг меня невменяемые, ни кем не сдерживаемые обезумевшие самцы, дошедшие до нужного состояния, чтобы начать меряться достоинствами. Стоит поставить под сомнение их звание дипломированных специалистов. Я встаю со своего места и кладу руку на плечо своего парня, готового к приему очередной порции спиртного, наклоняюсь к нему и тихонько шепчу на ухо:

— Саш, тебе, наверное, хватит на сегодня. Может быть, вызовем такси? — не знаю, как выгляжу со стороны, но даю голову на отсечение, в моем взгляде ясно читается мольба. Сашка, пошатываясь, выдает нервный смешок, вырывает руку из моего слабого захвата и подносит рюмку к губам.

— Расслабься, малыш, хорошо ведь сидим! — берет в руки кусок шашлыка и макает в кетчуп. — Иди вон к девкам подсядь! Ээээ, — сунув два пальца в рот оглушительно свистит. — Агапова, Машку мою в компанию возьмите!

— Конечно. Иди к нам давай, — протягивая стаканчик водки с колой, улыбается его одногруппница.

Я выдаю вымученную улыбку, принимаю напиток из ее рук, и спешу покинуть комнату. Тихонов не замечает мой уход, о чем- то спорит с другом, схватив его за шею и уткнувшись в его лоб своим. Не думаю, что владельцы дома погладят сыночка по голове. Убранство помещения явно выдает довольно зажиточных людей, приложивших не мало усилий для создания уюта в этом пусть и не большом, но современном коттедже. Меня кто — то грубо толкает к стене и, обернувшись, я вижу Вадима, старосту группы, который, шатаясь и проливая на пол жидкость из своего бокала, куда- то бредет. Хотите честно! Я всегда считала, что самым глупым поступком в моей жизни была попытка лизнуть металлическую опору от уличной качели. В мороз. На спор с мальчишкой в детском саду. Вокруг меня тогда столпились малыши, вышедшие на прогулку, а воспитательница поливала язык теплой водой, чтобы он наконец отлепился. А я плакала и ненавидела Темку — того самого задиру, что меня подтолкнул на этот шаг. Так вот, это просто цветочки! Сущий пустяк. Самый глупый и необдуманный поступок я совершила сегодня, когда в компании двадцати незнакомых парней отправилась за город. И присутствие среди них моего молодого человека, отнюдь, меня не оправдывает. Будем честными, кроме того, что он хорошо целуется, обожает шоколадный пломбир и в этом году закончил вуз, я толком ничего о нем не знаю. Я торопливо поднимаюсь на второй этаж, заглядываю в первую попавшуюся дверь, и, убедившись, что никого в ней не потревожу, прохожу и сажусь на кровать. Меня немного потряхивает, в голове проносится сотня мыслей, общая идея которых для меня сейчас очевидна. Нужно уносить отсюда ноги! Я достаю телефон и нахожу среди контактов номер своей соседки.