И я возвращаюсь к тому же вопросу. Разве на телевидении нет моих съемок или мало их? За годы интенсивной работы в Большом театре было снято:
1. Сцены и арии из опер "Руслан и Людмила", "Иван Сусанин", "Вражья сила", "Иоланта", "Князь Игорь", "Мазепа", "Борис Годунов", "Дон Карлос", "Фауст", "Севильский цирюльник".
2. Концертные программы: а) романсы Чайковского, б) арии из опер русских и западноевропейских композиторов.
3. Кинофильм "Когда в Милане пели по-русски", снятый кинорежиссером Хавчиным.
4. Двухчастный кинофильм "Иван Петров", снятый киностудией документальных фильмов.
5. Фильм-опера "Евгений Онегин", где я исполняю роль Гремина.
Где же эти пленки? Как выяснилось, под замками, в архиве, и без санкции самой высокой инстанции Гостелерадио никто их не может взять для работы. Я повторюсь, но скажу еще раз, что это касается всех ведущих певцов недалекого прошлого. Если обратиться в музыкальную редакцию Центрального телевидения с вопросом, почему так происходит, то ответ можно предугадать. Пленки старые, с браком. Чтобы сохранить их, нужен особый атмосферный и температурный режим.
Может быть, это и правильно, но все же эти пленки нужно время от времени использовать в музыкальных передачах о мастерах Большого театра, внесших свой вклад в развитие оперного искусства нашей страны.
В дни юбилея М. Мусоргского (стопятидесятилетие со дня рождения великого композитора) по радио и телевидению прошел ряд передач, посвященных этому событию, но ни в одной из них ни разу не прозвучал мой голос и даже не было упомянуто мое имя. Факт очень печальный и обидный.
К этому еще нужно добавить, что у меня мало осталось друзей - их точно ветром сдуло. Ну кому нужен бывший, хоть и именитый, артист Большого театра, а ныне пенсионер? Вот тут-то я и вспомнил стихотворение Ратгауза.
Где звуки слов, звучавших нам когда то?
Где свет зари, нас озарявших дней?
Правда, очень поддерживают меня тесные дружеские и деловые отношения с Международным союзом музыкальных деятелей, которым руководит Ирина Константиновна Архипова. Союз музыкальных деятелей организует и проводит международные конкурсы Глинки, Чайковского, Рахманинова, Шаляпина - и все это благодаря усилиям и заботам Ирины Константиновны держится на ее плечах, за что мы должны быть ей благодарны.
Однажды И.К. Архипова предложила мне принять участие в работе этого союза. Я с радостью принял предложение и вскоре стал участником многих международных конкурсов вокалистов в качестве члена жюри, иногда и заместителем председателя, а в конкурсе имени Ф. И. Шаляпина председателем жюри.
Творческий и дружеский контакт с И.К. Архиповой принес мне много радости и теплого расположения.
Мое отношение к оперному жанру
На мой взгляд, опера - это музыкально-вокальное искусство, и прежде всего - искусство пения. Певец-актер всегда был и остается центральной фигурой в опере. Сколько бы ни проявляли мастерства, изобретательности композиторы, возлагая центр тяжести на оркестровые звучания, как бы ни изощрялись режиссеры и сценографы в постановочных новациях, если опера не поется - это не опера.
Сказанное отнюдь не означает, что я за то, чтобы функция певца ограничивалась лишь вокальной стороной. Вовсе нет! Зрители приходят в оперный театр на театральное зрелище, они хотят видеть действо, хотят, чтобы на сцене происходили события, чтобы был сюжет с завязкой, кульминацией и развязкой. Поющего артиста они услышат в концерте, насладятся его голосом в записи на пластинке, а на театральных подмостках должна быть жизнь - исторически отдаленная или сегодняшняя, но жизнь со всеми ее конфликтами, столкновениями, борьбой. Значит, на сцене слушатели хотят видеть певца-актера, о каком мечтал еще Чайковский, который писал: "Оперы мои нуждаются в хороших певцах и опытных артистах". Ему будто вторил К. С. Станиславский: "Публике не нужны вокальные, звукоиспускательные машины, а нужны живые люди, поющие артисты". Да, высокая драматическая культура, профессионализм исполнителя, сценическое обаяние и настоящий художественный темперамент - вот что требуется в опере.
Моя мысль о неразрывной связи вокального и оперного искусства подтверждается всей историей русского оперного театра. В двадцатые годы XIX века, с рождением опер Верстовского "Пан Твардовский", "Вадим", "Аскольдова могила" в историю русского вокального исполнительского искусства входят и знаменитые певцы, бас Николай Лавров, тенора Булахов и Бантышев (последнего, кстати, прозвали "московским соловьем"). Женские роли в операх Верстовского и Кавоса исполняли Репина, Шарпантье, Леонова, Семенова.
В следующий период становления русской классической оперы единомышленниками Глинки становятся замечательный бас Осип Афанасьевич Петров (превосходный Сусанин и Фарлаф) и его жена Анна Яковлевна Петрова-Воробьева. Вместе с именами Чайковского, Рубинштейна и Мусоргского в историю русской культуры входят имена Хохлова - лирико-драматического баритона, лучшего Демона и Онегина, и Корсова - Бориса в "Борисе Годунове" и Князя в "Чародейке". В это же время на сцене поют такие великолепные певцы, как Клементова, Дейша-Сионицкая, Кадмина, Лавровская; баритоны Борисов и Гончаров, басы Бутенко, Майборода, Трезвинский, Власов. Среди них хочется выделить гениального предшественника Шаляпина Федора Стравинского, певшего в Петербурге
Во второй половине XIX века, с возникновением оперы Мамонтова, наметилось стремление к тому, чтобы все компоненты музыкально-сценического зрелища были слиты воедино. Появляются первые выдающиеся оперные дирижеры и художники: Рахманинов и Ипполитов-Иванов, Головин, Коровин, Васнецов, Врубель. В опере Мамонтова начал свою карьеру и реформатор вокального исполнительского искусства Шаляпин.
Пример Саввы Мамонтова повлиял и на стиль работы Большого театра, который пережил свой расцвет после Великой Октябрьской социалистической революции. Мне кажется, что его классическим периодом стали тридцатые пятидесятые годы. Все постановки этого времени осуществлялись в реалистическом плане, отвечали замыслу композитора, эпохе, месту действия. Декорации, костюмы, грим также соответствовали указаниям композитора и исторической правде.
Однако со временем из театра ушли его лучшие дирижеры: Самосуд, Пазовский, Голованов, и главным дирижером был назначен прекрасный музыкант, которого мы все очень уважали и любили,- Мелик-Пашаев. Когда он становился за пульт, начинался праздник для всех исполнителей оперы и ее слушателей. И все же Мелик-Пашаеву не хватало характера, хозяйского отношения к делу, организаторских способностей, отличавших всех предыдущих руководителей театра. Поэтому очень скоро бразды правления взял в свои руки Борис Александрович Покровский.
В спектаклях Бориса Александровича Покровского я участвовал очень редко и, откровенно говоря, не жалел об этом. И вот почему.
Покровский был полновластным хозяином, диктатором каждой постановки. И если в начале его деятельности это не слишком ощущалось, то с каждым годом властный тон становился все сильнее. Дело дошло до того, что в спектаклях, которыми дирижировал Мелик-Пашаев, состав исполнителей назначал Покровский.
Конечно, Покровский - талантливейший режиссер, и, на мой взгляд, первое десятилетие его деятельности в театре ознаменовалось удачными и интересными постановками. Я помню нашу совместную работу в спектакле "Вражья сила" Серова, где я исполнял роль кузнеца Еремки. Спектакль получился очень сочный, впечатляющий. Хороша была постановка оперы Монюшко "Галька", а также "Проданная невеста" Сметаны. Я с удовольствием пел Рамфиса в "Аиде" Верди, где проявились большой вкус и мастерство Покровского.
Пожалуй, один из лучших спектаклей у Бориса Александровича - "Садко" Римского-Корсакова. В этом спектакле также сказали свое веское слово и Голованов, и Федоровский, а также прекрасные солисты: Ханаев, Нэлепп, Шумская, Шпиллер, Давыдова, Козловский, Лемешев, Михайлов, Рейзен, Иванов, Лисициан.
