Выставочный зал, где проходил мой концерт, был переполнен. Я очень люблю благодарную югославскую публику и всегда с удовольствием для нее пел. И на этот раз разнообразная программа из классических и современных советских произведений принималась очень хорошо. После каждого номера Семену Климентьевичу Стучевскому и мне долго аплодировали.
Затем я приехал в Белград, который поразил меня огромным строительством. Столица Югославии все больше хорошела, красота и разнообразие ее архитектуры радовали взор.
В оперном театре я встретился со своими старыми знакомыми: басом Чангаловичем, баритонами Поповичем и Григорьевичем, тенором Маринковичем. При встрече они сжали меня в объятиях, как если бы мы были самыми близкими людьми. Эти певцы были хорошо известны советским слушателям по гастролям в нашей стране. Знали у нас и главного дирижера белградской оперы Оскара Данона. Он дирижировал всем репертуаром очень мягко, выразительно, с глубоким пониманием, и петь с ним было легко. Тонкий и знающий музыкант, на редкость работоспособный человек, Данон завоевал для своего театра мировую славу именно благодаря русскому репертуару.
С огромным успехом выступал этот театр во множестве стран, показывая оперы Мусоргского, "Князя Игоря" Бородина, "Сказание о невидимом граде Китеже" Римского-Корсакова. Белградцы включили в репертуар своих зарубежных гастролей "Любовь к трем апельсинам" Прокофьева, "Катерину Измайлову" Шостаковича. И везде их восторженно принимали.
"Фауста" в Белграде ставил режиссер из ФРГ Шрам. Меня осторожно предупредили: "Постановка необычная, может быть, вам что-то и покажется странным или нескладным,- вы уж нас извините..."
Не скрою, странного в этом "Фаусте" было предостаточно! Я просто не понимаю, как можно было так бесцеремонно поступить и с оперой Гуно, да и литературным первоисточником - великим гётевским "Фаустом". Все в спектакле, словно нарочно, нарушало романтический колорит оперы, и я переименовал фамилию Шрам на Срам. Представьте себе: "красуются" на сцене три алых помоста разной высоты, соединенных очень неудобными лестницами. Артистам все время приходится думать не о пении и игре, а о том, как бы не споткнуться на крутых ступенях и не полететь вниз. И никак эти помосты не "включены" в действие, не помогают игре актеров. Просто помосты и все... Разве вот два "помощника" Мефистофеля - балеринки, наряженные чертенятами, подадут старому Фаусту свиток и перо, передадут "документ" своему "хозяину", а потом застынут в "дьявольской" позе на вышеупомянутых лестницах...
В Загребе - одном из красивейших городов Югославии - я спел сольный концерт и Бориса Годунова в местной опере. В небольшой партии Рангони выступал замечательный баритон Руджак, который недавно вернулся из США, где в течение года пел в "Метрополитен-Опера". Загребская труппа хороша и по подбору голосов, и по разнообразию репертуара, в котором также много русских произведений. "Катерину Измайлову" Шостаковича загребский театр вывозил в Италию и имел огромный успех.
В Любляне я побывал впервые. Очаровательнейший этот город расположен в ста километрах от Италии. Чистенькие, небольшие домики под яркими черепичными крышами на фоне зеленых склонов гор. Улицы и площади залиты солнцем. Жизнерадостные люди. Красивое здание филармонии, увенчанное статуей... трубочиста. Мне рассказали, что нарядный с отличной акустикой концертный зал был выстроен трубочистом: всю свою жизнь копил он деньги, чтобы оставить городу дом, где сможет царствовать музыка...
Всегда с удовольствием выступал я в Клуже - одном из самых музыкальных городов Румынии. Здесь всего на сто шестьдесят тысяч жителей два оперных театра, и они постоянно переполнены. Репертуар театра широк, и, кажется, легче сказать, что в нем не идет, чем перечислить хотя бы основные названия. Во всяком случае, на афишах представлены все лучшие оперы мира от Моцарта до Вагнера, от Глинки и Даргомыжского до Чайковского и Прокофьева. Легко понять поэтому, как приятен мне был успех в этом городе, где на сей раз я пел в "Годунове" и "Фаусте",
Оперу Гуно я исполнил в уютном Тимишоаре, с его интереснейшей картинной галереей национальных художников, а затем приехал в Бухарест.
Столица Румынии, как и Белград в Югославии, строилась быстро и красиво. Не было двух домов, повторяющих друг друга по архитектуре и окраске, так что спутать их было невозможно и они являлись истинным украшением столицы.
Мне понравились не только жилые дома, но и новые административные здания. Например, выстроенный в центре Зал конгресса, примыкающий к бывшему Королевскому дворцу. Архитектура последнего, естественно, весьма отлична от Зала - этого во всех отношениях современного здания. Но строители нашли способ соединить их в один ансамбль, органично "вписать" новое здание в старое окружение.
"Борисом Годуновым" в Бухаресте дирижировал Эджиньо Массини. Этого превосходного музыканта хорошо знали советские слушатели. Когда-то бухарестский театр гастролировал у нас, и Массини изумительно провел "Трубадура" Верди и многие другие спектакли. Петь, когда оркестром и сценой управляет "волшебная палочка" Массини,- огромное удовольствие. Он прекрасно понимает природу вокального искусства, его внимание к певцу исключительно.
Затем я вернулся домой, увозя с собой ту сердечную теплоту, с которой относились ко мне - советскому артисту - публика и зарубежные коллеги по искусству.
Однако вскоре мне опять пришлось отправиться в путь.
В четверг, 22 октября мы были в Шереметьеве. В девять утра в огромные кабины "Ту-114" вошли взволнованные артисты Большого театра: солисты оперы, балет, хор, оркестр. Предотъездная сутолока, объятия, прощания, напутствия.
Впервые нашему оперному театру выпала честь прорубить "окно в Европу". И сделать это предстояло в Милане, в одном из мировых центров оперной культуры. "Ла Скала" ждал нас.
Четыре часа беспосадочного полета
Внизу Киев, Львов, Ужгород... Самолеты пересекли советскую границу. Будапешт... Не прошло и четырех часов, как мы были над Ломбардской равниной Северной Италии. К полудню лайнеры плавно опустились на миланском аэродроме Мальпенса. Вот и "полуденная земля" Италии. День оказался пасмурным, хоть и теплым.
В аэропорту, современном здании из стекла,- простор, свет. Нас встречают наши габтовцы - приехавшие заблаговременно работники постановочной части. Здесь и директор "Ла Скала" синьор Антонио Гирингелли, и несколько певцов миланского театра - большинство из них находилось в зарубежных турне. Мы встречаемся как близкие знакомые. Каждому вручают изящную карточку: "Театр "Ла Скала" поздравляет коллектив Большого театра СССР с приездом в Милан и желает счастливой работы и полного успеха". Потом нам раздают значки "Ла Скала". Такой значок заменяет пропуск в здание театра.
Автобусы доставляют нас в отели. "Континенталь", где мне отведен номер,- это лучшая гостиница Милана.
Вечером - прогулка по городу. Первое впечатление - множество автомобилей. Они очень разные и, с нашей точки зрения, их водители совершенно недисциплинированны: ездят куда хотят и как хотят, останавливаются, где найдут нужным.
Милан в районе "Континенталя" производит впечатление солидности, устроенности, богатства. Рестораны, кафе, кино, магазины, реклама - в огромном количестве.
23 октября было дано нам "на освоение". Все высыпали на улицы, однако шел мелкий дождь. Над городом висел совсем лондонский "смог" - туман, насыщенный частицами угля и копотью. Кто-то даже начал покашливать. Это было совсем некстати: могли начаться катары... Да, недаром миланские певцы никогда в это время не поют у себя дома. Здесь сезон открывается обычно 10 декабря, когда погода установится и ничто уже не грозит драгоценным природным данным певца.
При свете дня центр был так же красив, как вечером, даже красивее. Представилась возможность рассмотреть знаменитый Миланский собор и его площадь. Собор действительно великолепен. Целый лес пинаклей - маленьких башенок, устремленных в небо. Мраморные кружева бесчисленных украшений. Мадоннина (по-нашему, ласкательно, мадонночка), стоящая с крестом на шпиле, почти на стодесятиметровой высоте... Считается, что Миланский собор образец стиля пламенеющей готики. Но каково было выдержать единство стиля всем причастным к созданию этого в своем роде уникального сооружения! В самом деле, собор, начатый строителями в 1386 году под руководством французских и немецких мастеров, достраивался итальянскими архитекторами XV-XVI столетий. Фасад его относится к началу, а колокольня - к середине XIX века, порталы создавались в сороковых годах нынешнего столетия.
