В том же сорок шестом году произошло еще одно важное событие в моей жизни.

Как-то в перерыве спектакля "Вражья сила", где я исполнял роль Еремки, нашего директора вызвали к Сталину, присутствовавшему на этом спектакле. Когда он пришел за кулисы в его комнату, Иосиф Виссарионович сказал:

- Сегодня выступал молодой человек с приятным голосом. Но какая же у него фамилия! Немецкая фамилия! А ведь мы только что закончили такую страшную, тяжелую войну! Сколько людей мы отдали за то, чтобы победить в этой войне. И вдруг на сцене Большого театра опять эта немецкая фамилия. Вы скажите артисту, чтобы он подумал. Может быть, ему нужно сменить фамилию.

Но я решил: "Пройдет время, забудется".

Однако вскоре опять был какой-то спектакль с моим участием. И опять Сталин вызвал директора и сказал:

- Что же вы не сказали молодому человеку, чтобы он подумал о своей фамилии?

- Да нет, я сказал.

- Ну и что же?

- Я ему сейчас еще раз скажу.

Наш директор пришел ко мне и говорит: "Иван Иванович! Второй раз мне товарищ Сталин сказал об этом. Я не хочу, чтобы он вызывал меня по этому поводу в третий раз, да его может и не быть. Как хотите, вы должны фамилию поменять".

Я подумал: "Ведь многие артисты имеют псевдоним. Например, Бурлак,его же фамилия Стрельцов".

Как-то сидели мы и обсуждали всей семьей этот вопрос. Я и говорю жене: "А не взять ли мне твою фамилию? И какая фамилия хорошая. Был ведь Осип Афанасьевич Петров, знаменитый бас, потом Василий Родионович Петров, второй знаменитый бас. И теперь будет Иван Иванович Петров. Может быть, не столь уж знаменитый, но вдруг фамилия окажется и для меня счастливой".

Так мы и решили. Я подал заявление в дирекцию, и на афишах появилась новая фамилия - Петров. В связи с этим произошел такой смешной случай. Когда моя фамилия появилась в первый раз на афише (было объявлено, что в спектакле "Иоланта" партию короля Рене исполняет И. И. Петров), то А. С. Пирогов, увидев это, побежал в театр. "Думаю, что же это такое, я никогда не слышал о таком артисте, и вдруг он сразу поет такую трудную партию,рассказывал он мне позже.- Но когда вышли вы и запели, я от души засмеялся".

Роли усложняются: Руслан, Мефистофель

Когда молодой человек делает успехи в театре, ему, соответственно, хочется спеть как можно больше ролей. И я, не удовлетворившись сыгранным, стал мечтать о роли Галицкого в опере "Князь Игорь". В то время замечательным Галицким был Александр Степанович Пирогов. Я ходил на его спектакли и репетиции, приглядывался, кое-что пытался заимствовать, а кое-что сделать по-своему и в конце концов партию выучил. Но когда нужно было сдавать ее дирижеру, режиссер спектакля Владимир Апполонович Лосский, бывший комический оперный актер, но в жизни человек мрачноватый, вдруг сказал: "Ну для чего нам седьмой Галицкий, когда у нас один Иван Сусанин?" Этим самым моя работа была приостановлена, хотя я уже прошел даже сценические репетиции.

И все же молодым артистам нужно все время исподволь учить новые партии, чтобы быть готовым спеть их, если никто из ведущих исполнителей не сможет вдруг выступить. Так случилось и с Галицким.

В начале 1947 года у меня в квартире вдруг раздался телефонный звонок.

Звонил заведующий репертуарной частью:

- Ваня, ты что делаешь?

- Да ничего, отдыхаю.

- Сейчас же иди в театр.

Прибегаю в театр.

- Иди в уборную, гримируйся.

- Что такое?

- Нужно петь Галицкого.

- Как Галицкого?

- Да, Стефан Сократович Николау спел первое действие и вдруг заболел. Всех обзвонили, никого не нашли. Выручай.

Я сначала растерялся, но подумал, что партию я знаю хорошо, сценически подготовил, много раз ее видел, вроде трудностей особых в сцене с Ярославной нет, и решил: "Раз просят, нужно выручать". Меня загримировали, одели, правда, в чужой костюм, и я вылетел на сцену: "Гони их всех отсюда вон!" - кричу Ярославне, и девушки, пришедшие к княгине жаловаться на меня, разбегаются. Всю сцену я провел удачно, публика меня приняла очень хорошо, проводила аплодисментами, короче говоря, это была большая удача. После спектакля ко мне подошел наш заведующий оперной канцелярией Борис Петрович Иванов и говорит: "Ну вот, поздравляю, у тебя родилась еще одна роль. На следующий спектакль я тебя уже поставил".

Партия Галицкого очень трудная актерски. Она требует владения разнообразными приемами игры, темперамента. Нужно выявить и сарказм, и издевку, с которыми Галицкий обращается к Ярославне, глупую самоуверенность князя, пришедшего к княгине подвыпивши. Эта роль сложна и в вокальном отношении. Особенно трудны две сцены в тереме Галицкого, где он поет свою знаменитую песню "Только б мне дождаться чести", и сцена у Ярославны, где князь Галицкий нагло ведет свой диалог с княгиней.

Говорят, что замечательно исполнял Галицкого Григорий Пирогов, но я его не видел, а видел Александра Пирогова, который очень мне нравился.

В первой сцене во время песни у меня часто к концу не хватало дыхания, и я как-то пожаловался на это Александру Степановичу. Тот рассмеялся и сказал

- Вы думаете, что у меня она проходит всегда гладко? Нет, дорогой мой! Как только я перестаю себя контролировать и выдаю звука больше, чем нужно, у меня происходит то же самое. Не форсируйте!

Уже после того, как я неожиданно выступил в "Князе Игоре", Мелик-Пашаев принял у меня партию Галицкого, и я стал исполнять эту роль в очередь с Пироговым. И еще в ней выступали Иванов и Щегольков.

В том же 1947 году я получил предложение от дирижера К. Кондрашина и режиссера Б. Покровского выступить во "Вражьей силе" А. Серова в роли Еремки. Партию Молодого купца пели в этой постановке Алексей Иванов и Иван Бурлак, Дашу - Леокадия Масленникова и Наталия Соколова, Груню - Вероника Борисенко, Николай Щегольков тоже пел Еремку.

Эта партия была для меня совершенно необычной. Еремка - крестьянин, кузнец, забулдыга, для которого вся жизнь заключается в том, чтобы заработать на чарку вина, и мне было трудно перевоплотиться в столь характерный образ - и в поведении, и в постановке голоса, и во фразировке. Ведь, играя на балалайке и напевая свои куплеты, Еремка доводит главного героя насмешками до того, что тот чуть не убивает свою жену (от чего опера и называется "Вражья сила"). Наш режиссер Борис Александрович Покровский видел образ Еремки, как мне казалось, несколько экзотично. То мне нужно было разлечься прямо на полу, то спрыгнуть с печки, то танцевать с балалайкой. И, хотя эта роль не отвечала моим внешним данным, я имел довольно солидный успех. Слушатели особенно горячо принимали песню Еремки "Широкая масленица". Я был молод, полон сил, песня звучала мощно, и публика встречала ее громом аплодисментов. У Щеголькова же эта песня получалась слабее, хотя он играл роль хорошо. Однако, когда наш спектакль получил Государственную премию, мне, по инициативе Покровского, который один полновластно всем командовал, премию не дали. Это было обидно и несправедливо. "Ну, что ж,- утешал я себя,- переживу. Ведь работа над ролью Еремки раскрепостила меня, я приобрел навыки в исполнении характерной роли".

Летом 1947 года наша советская делегация, в числе которой был и я, отправилась на Первый Всемирный фестиваль молодежи и студентов, состоявшийся в Праге. Мы готовились к своим выступлениям долго и тщательно. Ведь это была наша первая зарубежная поездка. И куда - в центр Европы, центр европейской культуры! В Праге выступали такие величайшие музыканты, как Бетховен и Моцарт, и в городе до сих пор существует театр, который носит имя Моцарта, где ставятся моцартовские оперы в том виде, как они шли при самом композиторе.

Красавица Прага нас поразила. Особенно мне запомнились Вацлавское място, набережные, перекинутые над Влтавой мосты. И кругом - зелень, цветущие каштаны, остроконечные готические соборы и среди них поразительный собор святого Витта. Мы ходили по Праге как зачарованные.

Для нас, длительное время живших в изоляции, было непривычно и радостно видеть молодых людей из всех стран. Ведь в Праге собрались представители Азии, Африки, Латинской Америки, Южной Америки, США, Канады, Европы.