Жених Виталины, хотя какой он может быть жених, для этого нужно согласие опекуна, а наш опекун – муж тети Сецилии – нипочем его не даст, у него свой резон, герцог Эберлей скривился, когда я вошла, словно у него заболел зуб, и обменялся понимающим взглядом с племянником.

Тетя Сецилия, дальняя родственница отца Виталины и Микаэлы, практически с самого исчезновения мамы живет у нас. И, зная характер тетушки, наш опекун, дядя Джордан, сделает все, чтобы гостила она, приглядывая за тремя незамужними племянницами, как можно дольше.

Сквайры герцога и племянника сидят поодаль, по бокам от хорошенькой компаньонки леди Сецилии, и такое ощущение, что, пока я не вошла, наперебой подкладывали угощения в ее тарелку. С такими темпами хохотушка Ингрид скоро станет похожа на святую Агафию Многочинную с полотна Ратанэля Руткинса.

Стоило мне войти в обеденную, как мужчины встали, приветствуя меня.

Я опустила глаза и кивнула, отвечая на приветствие.

Лишь миг был на то, чтобы разглядеть их лица, и сейчас перед глазами запрыгали узоры мраморной мозаики. На одного из гостей я так и не смогла взглянуть, и кажется, не смогу.

– Эя, сестренка! – раздался голос, который я отличу из тысячи. Что там из тысячи, из миллиона!

Раздался звук отодвигаемого стула, потом шаги.

Только когда в поле зрения попали черные, начищенные до зеркального блеска, сапоги, я заставила себя поднять голову.

– Мисс Лирей, – Андре поприветствовал меня и осторожно поднес мою руку к губам, не спуская глаз с лица.

Как назло, он нисколько не изменился. Может, скулы стали более очерчены и линия рта тверже, но голубые глаза по-прежнему яснее неба, а улыбка такая теплая, что я сейчас разревусь, как тогда, когда папы не стало!

Андре не изменил любимому цвету – сутану он не носит, но камзол и кюлоты фиолетовые, кюлоты чуть темнее оттенком. На груди закрытый медальон с фамильным вензелем, изображающим цветок эдельвейса в каплях росы. Светлые локоны спускаются на плечи, кожа тронута загаром, и от этого голубые глаза сверкают еще ярче. Может ли мужчина быть красивее?

Я почувствовала, что сейчас задохнусь, и поняла, что разглядываю Андре, не озаботившись даже поприветствовать его.

От осознания собственной неуклюжести я снова потупила глаза, но теплые пальцы легко поддели мой подбородок, поднимая лицо. Сделав над собой усилие, я посмотрела на Андре, чье лицо оказалось пугающе близко, и почувствовала, как в голове зашумело.

– Ты бледна, Эя, – сказал Андре и нахмурился. – Ты хорошо себя чувствуешь?

Я отступила еще на шаг, зачем-то присела в реверансе и пробормотала вовсе не то, что собиралась:

– Это ничего, просто я долго была взаперти. Голова закружилась.

– Взаперти? – переспросил Андре тоном, не предвещающим ничего хорошего, и обернулся к столу.

Виталина попыталась выдавить из себя улыбку, но сестру опередил герцог Эберлей.

– Мисс Лирей нездоровилось, – быстро проговорил он, а Виталина благодарно кивнула ему и посмотрела с нежностью.

– Я разве с вами говорю, герцог? – ледяным тоном поинтересовался Андре.

Я даже не знала, что у него может быть такой голос.

Но Эберлей не смутился.

– Я, как жених леди Виталины и будущий опекун мисс Лирей, считаю своим долгом внести ясность.

– Вот как, Виталина?

Андре обернулся к сестре, и щеки ее запылали.

– Жених? Почему же его величеству ничего не известно о вашей помолвке? И разве уже прошел год траура по леди Иоланте?

– Но маму… тело мамы не нашли, – забормотала Виталина.

– Тем более, – отчеканил Андре. – И разрешение на брак любой из вас должно быть одобрено королем. Как вообще ваш опекун допустил такое? И почему я не вижу его здесь?

Тетя Сецилия, видимо, собиралась с духом, слушая гневную речь Андре. Поверить в то, что тетушка перед кем-то оробела, просто выше моих сил.

Наконец тетушка отложила салфетку, которую комкала в руках, с вызовом подняла голову с высокой прической и тихо, так, что все взгляды оказались прикованы к ней, с достоинством произнесла:

– Андре, мальчик… То есть герцог де Шеврез, уверяю вас, для беспокойства нет никакой причины.

– Никто не беспокоится, леди Сецилия. Я просто задал вопрос и хочу получить на него ответ.

– Андре, тетушка! – воскликнула Микаэла. – Эя! Ну почему бы нам не обсудить все это за столом? Все это и многое другое, все, что ты захочешь узнать, дорогой кузен. И не смотри так на тетушку, разве она виновата, что дядя Джордан неважно себя чувствует? Как видишь, наши интересы блюдет тетя Сецилия. Мы ни на минуту не оставались одни, Андре! А все тетушка.

Андре нахмурился, но ничего не ответил. Лишь предложил мне локоть, и, опираясь на него, я подошла к столу, совершенно не чувствуя ног.

Едва ли я ощутила вкус хотя бы одного блюда. Нам повезло, что за столом сидели сквайры. Их рассказы, прибаутки, шутки по поводу незадавшейся охоты немного разрядили обстановку. Правда, складка между бровями Андре не разглаживалась весь вечер.

– Значит, охота не удалась?

– Какая там охота! Поехали поохотиться, а вместо этого приняли холодный душ и чуть не угодили в плавательный бассейн. Ручей растекся, ага, бобрам работы прибавилось. Ох и верещали они по этому поводу! А дождь до костей пробрал. Совершенно ледяной!

– Что-то случилось с погодой, неожиданно и непонятно. Небо до последнего было словно слеза младенца, – одолев замешательство, присоединилась к беседе Виталина.

– Ага! А потом мы думали, нас смоет, – прощебетала Микаэла. – Но завтра такого точно не повторится.

– Может, ты простыла под дождем, Эя? – спросил Андре и взял меня за руку. Нахмурился еще больше. – Совсем ледяная.

Я вымученно улыбнулась.

– Вовсе нет, мне нездоровилось, и я осталась в замке.

Виталина бросила на меня уничтожающий взгляд, который тут же сменился радушием:

– Но завтра Эя покажет, на что способна, правда, Эя?

Я кивнула ей.

– Ведь и ты присоединишься к нам, кузен? – не унималась сестрица.

Андре взглянул на меня, и я на него посмотрела и захлопала ресницами.

– С удовольствием, кузина, – ответил Андре Виталине, по-прежнему глядя на меня.

Виталина и герцог Эберлей обменялись тревожными взглядами.

Я взглянула в глаза Андре и почувствовала, как щеки вспыхнули.

– Ты прав. Я пойду отдыхать. Я правда что-то неважно себя чувствую.

– Я провожу!

Андре вскочил, отодвигая мне стул.

– Герцог де Шеврез, – возмущенно сказала тетя Сецилия, видимо, вспомнив о своих обязанностях.

– До лестницы, – невозмутимо добавил Андре, словно продолжил начатую фразу.

По знаку тетушки за нами отправилась служанка.

У подножия лестницы я наконец обернулась к Андре и, не поднимая глаз, присела в реверансе.

– Что с тобой, Эя?

Андре поднес мою руку к губам для поцелуя, и я снова ощутила, какие горячие и твердые у него пальцы.

– Ты холодна, как ледышка.

– Я просто устала.

– Ты никогда не была неженкой, Эя. Ты чего-то недоговариваешь, но я обязательно докопаюсь до сути, и, клянусь, если кто-то посмел обидеть мою маленькую Эю, он поплатится за это головой.

– Я лягу пораньше и завтра на охоте буду в порядке.

– Как твоя Леди? – спросил Андре.

– Спасибо, с ней все хорошо. Только очень скучает.

Андре нахмурился.

– Зима была очень снежная, – поспешно сказала я и, присев в реверансе, устремилась вверх по лестнице, пока не ляпнула еще что-нибудь.

– Ах, как он провожал вас взглядом, мисс, как провожал! – затараторила Мила, стоило мне переступить порог покоев. – У этой грымзы Нэн даже глаз задергался!

Пока я была на этой пародии на семейный ужин, здесь навели идеальный порядок, даже окна вымыли, и они переливаются в свете магических мотыльков. Их заменили на новые, и эти, с нежно-розовыми крыльями, расселись на двух небольших люстрах. Заглянула в гардеробную – часть одежды отсутствует. Уволокли, чтобы привести в порядок.

– Приготовь, пожалуйста, охотничий костюм, Мила, – попросила я. – И разбуди меня пораньше. Нет-нет, я сама. Ну ладно, просто распусти шнуровку. Благодарю.