Андерс заткнул его ещё одним поцелуем, вытягивая его рубашку из штанов и забираясь руками под неё, танцуя пальцами по голой коже.

- Не рушь мои восхитительные сексапады своей логикой, - прорычал он, оттягивая нижнюю губу брюнета зубами. – Если я хочу, чтобы мной овладели сразу же, ты, демон побери, овладеешь мной! Но это не то, что я хочу сказать… а я хочу сказать, что неделю назад я был тем, кто ворвался в двери как символ великой мужской ярости, и я ничего не получил. Ни разрываемых цепей, ни трогательных признаний в любви и восхищения моей мужественностью, и никакого обладания. Ты не можешь себе представить, как я был расстроен.

Гаррет застонал, когда Андерс вжал его в кресло, наполовину залезая к нему на колени и углубляя поцелуй. Теперь он не был мягким и нежным… теперь было покусывание, безрассудство, дикость, и всё это росло с каждой секундой. Хоук ничего так не хотел, как обвить мага руками, зарыться ладонями в его волосы, пока тот пил его душу в поцелуе… но вместо этого бессмысленно скрёб подлокотники, пытаясь найти что-нибудь, во что можно вцепиться, пытаясь найти Андерса.

- Андерс, - простонал он в попытке выразить всё своё желание, пытаясь сказать то, что он по-прежнему, спустя всё это время, не мог облечь в слова.

Маг отстранился, тяжело дыша, его рубашка скосилась, а губы припухли:

- Поэтому сейчас, мой дорогой Гаррет, мы будем потворствовать моему желанию быть героем и получить достойную награду, - он легко подался назад, поднимаясь на ноги и одним быстрым движением избавляясь от рубашки. Гаррет почувствовал, как в ответ на это у него кровь шумит в ушах, его наполовину вставший член мгновенно затвердел в заточении брюк, когда брюнет увидел тело любовника. Гладкое и жилистое, с восхитительной золотистой растительностью, которая, сбегая вниз к брюкам, сужалась, словно бы специально притягивая взгляд ещё ниже.

- Потому что ты, будто нарочно, снова оказался пойман… и тебе, я думаю, придётся героя умолять, чтобы он спас тебя.

Гаррет поёжился в кресле, кандалы снова и снова пресекали его начинания. Он хотел протянуть руку, коснуться его, принести ему столько удовольствия, сколько Андерс сможет вынести, прежде чем начнёт в отчаянии извиваться…

- Если ты меня освободишь, Андерс, я сделаю всё, что захочешь. Мы можем подняться к кровати и провести сколько угодно времени, занимаясь…

Маг снова набросился на него, целуя с почти пугающей яростью.

- Пленникам не предоставляют возможности давать советы, - произнёс блондин между глотками воздуха.

Раздался звук рвущейся ткани и Гаррет бы встревоженно вскинулся, не обездвижь его Андерс настолько эффективно, прижав к спинке кресла. Хоук почувствовал, как тёплый воздух комнаты омыл оголённую кожу, когда его рубашку разорвали спереди короткими и резкими движениями. Андерс порвал её надвое, ладонями следуя там, где ранее была ткань, и вытягивая из Гаррета хриплый стон, когда провёл пальцами вниз по груди.

- Андерс… любимый… - выдавил Хоук, чувствуя головокружение и ужас всякий раз, как это слово слетало с его губ. – Может мы просто…

Гаррет не сдержал вскрика, когда с этих дразнящих пальцев с шипением полилось электричество, потрескивая на его коже, пока он не начал извиваться от боли и наслаждения. Когда Андерс прошёлся ладонями вверх по груди, сжав между наэлектризованными пальцами бугорок соска, Хоук изогнулся дугой, подаваясь навстречу прикосновению, почти что бросок, словно бы он хотел сбросить мага на землю. Но цепи держали крепко, и он заскулил, роняя голову на грудь и крепко сжимая зубы. Его так просто не заставить умолять об освобождении.

- Пленники не дают советов, - спокойно повторил Андерс, ещё пару секунд перекатывая затвердевшую горошину, а потом прижимаясь к ней ртом. Потом был жар и жалящее прикосновение зубов и о, Создатель, он что, пускает электричество своим языком? – Пленники могут только принять то, что с ними делают, без жалоб, пока они не начнут умолять об освобождении. Если их мольбы посчитают искренними, если они будут звучать убедительно, тогда может какой-нибудь довольно привлекательный герой и ворвётся в дверь, дабы спасти их.

Гаррет сжал ладони в кулаки – не то чтобы он мог сделать с ними что-то ещё – и заставил ноги спокойно упираться в пол, так, чтобы они отчаянно не сучили. Он знал эту игру, это маленькое силовое действо, в которое окунулся Андерс. Создатель, в конце концов, большинство их прелюдий так и проходило – именно так Андерс изначально и соблазнил его все эти годы назад. Но это был первый раз, когда маг вообще использовал, так сказать, костыли, и Гаррет чувствовал себя чрезвычайно уязвимым под блуждающими руками и ртом любовника, неспособный сопротивляться или касаться, или дразнить в ответ.

Но Андерс, будь он навечно проклят, всегда, казалось, знал настроение Хоука ещё до того, как тот сам в себе разбирался. Ласки на груди стали мягкими, слегка дразнящими, вместо яростно возбуждающих, и целитель проследил цепочку поцелуев вверх по шее брюнета и по его скуле, забрался к нему на колени и за подбородок повернул его лицом к себе. Поцелуи мага были медленными и пьянящими, неспешными в такой мере, от чего поджимались пальцы на ногах, а руки впивались в подлокотники. Чёрт возьми, всё, чего Гаррет сейчас хотел – это обернуться вокруг любовника, зарыться ладонями в волосы и вместе скатиться на пол. Вместо этого он ещё сильнее возбуждался, когда Андерс сквозь поцелуй пил его, одной рукой лаская изгиб скулы, а второй – его грудь и живот. Маленькие щиплющие искорки всё ещё танцевали между его пальцев, пока маг ласкал его.

- Ты мой, - тихо произнёс он между поцелуями. – Скажи это для меня.

- Я твой, - прошептал Гаррет, глотая воздух и тщетно пытаясь ухватиться руками за что-нибудь. Кандалы крепко его держали, как бы сильно он ни тянул.

- И тебе нужно, чтобы именно я тебя спас, правда? – его ладонь скользнула ниже, прослеживая линии мышц, пока не оказалась на бедре. Когда Андерс, в качестве эксперимента, качнулся, Хоук застонал, поскольку это движение крепко прижало целителя к его члену. Брюнет почувствовал улыбку мага на своих губах, когда тот снова подался вперёд.

- Я тот, кто спасёт тебя, и кого ты засыплешь восхвалениями, ведомый необъятной благодарностью, и возбуждённый при виде своего красивого спасителя. Верно?

Гаррет издал глухой хрип, когда Андерс непонятным образом умудрился прижаться ещё ближе в неудобных границах кресла, кожа прижималась к коже, а ладонь скользнула… Хоук застонал и непроизвольно дёрнул тазом вверх, когда маг забрался ладонью ему под пояс, легчайшими прикосновениями почти-касаясь члена.

- Андерс, - выдавил он, отчаянно дёргая цепи, - это не честно…

Маг, до этого покусывавший линию его челюсти, резко подался вверх и вновь поймал губы брюнета, поддразнивая его открыться ещё больше, пока тот опять не начал издавать различные хнычущие звуки, беспомощный против блуждающих ладоней и жестоких поцелуев.

- Я разве говорил, что это будет честно? Ты. Пленник. Мне с трудом верится, что с пленниками обращаются по их предпочтениям. Нет, их… наказывают.

- Дай прикоснуться к тебе, - прохрипел Хоук, опять дёргая цепи в бессмысленной попытке. Вообще, из-за его потуг (так, что даже вены проступили под кожей) кресло со скрежетом дёрнулось вперёд на целый дюйм. – Блять, Андерс, отпусти меня, ты можешь сделать со мной всё, что захочешь, просто…