– Но я…

Я осекаюсь под тяжёлым взглядом чёрных глаз Эстеллы.

– Хорошо. Пойдём другим путём. Марикета, – её брови взлетают вверх. – Как твоё второе имя?

– В смысле? – переспрашиваю я. – Почему ты задаёшь этот вопрос?

– Потому что он простой, – терпеливо поясняет она. – Ответь, пожалуйста.

Я открываю рот, но не могу выдавить из себя и звука.

– Я так и думала, – вздыхает Эстелла. – Наоми.

– Наоми? Кто это?

– Твоё второе имя – Наоми, – бормочет Эстелла. – Мне Диего сказал. Почему Диего, а не ты?

Я пожимаю плечами. У меня это имя не вызывает вообще никаких эмоций. Собственно, чем вообще думали мои родители, называя меня «Марикета Наоми»? Язык же сломать можно. Я словно героиня хренового фанфика, не хватает только ещё пары-тройки сложновыговариваемых имён и приставки «Сент» к фамилии.

– Я думаю, из-за Вечного, – тихо говорю я. – Она – это я, возможно, встреча с ней что-то повредила в моей голове… Я действительно почти ничего не помню из своей жизни до острова. То есть… Уже совсем ничего не помню.

Эстелла закусывает губу.

– Может, дело действительно в этом. Но… Это, наверное, нехорошо. Я помню то немногое, что ты рассказывала о себе ещё в «Небожителе», но, если так посудить, этого очень мало. Как зовут твоих родителей, Мари?

– Я не помню, – признаюсь я. – Как?

– Не в курсе, – задумчиво произносит Эстелла. – Диего сказал, что тоже не знает.

– Ты расспрашивала Диего обо мне? – спохватываюсь я.

– Да, а что такого? – Эстелла закатывает глаза. – Джейк тоже расспрашивал. Ещё тогда, на острове Акульего зуба. Помнишь, как ты ушла с Шоном слушать пение в пещерах? Я тогда сидела с Диего и Джейком, но быстро ушла. Не выдержала. Хотя, чего ещё ожидать от Маккензи, учитывая, что он просил у Диего благословения…

– Он что? – ошарашенно переспрашиваю я.

– А ты не в курсе? – Эстелла звонко смеётся. – Вчера, пока Ваану показывал Куинн, куда нам нести сердце. Не знала, что Маккензи может быть таким… старомодным. Что-то там лепетал про то, что Диего тебе как брат, а в данном случае он не может просить благословения у кого-то другого… Словом, налил ему в уши какой-то ерунды.

– А ты откуда знаешь? – хихикаю я.

– Диего всем растрепал, – охотно говорит Эстелла.

Мы заходимся дружным смехом.

– А если серьёзно, Марикета, – произносит Эстелла, когда мы успокаиваемся, – как ты с этим справляешься? Должно быть ужасно непросто… Ничего не помнить.

– Это определённо непросто, – киваю я, – и страшно, если честно, Эстелла. Я не знаю, куда я собираюсь возвращаться, но хуже всего другое, – я тяжело вздыхаю, принимая решение всё-таки облегчить душу. – Хуже всего то, что я чувствую себя… Безродной. У меня как будто нет другой семьи, кроме вас… Даже тогда, в разрушенном Хартфилде, я не испытывала никакой горечи утраты. Словно у меня действительно совсем никого нет.

– Ох, Мари, – Эстелла порывисто обнимает меня, – ну, у тебя совершенно точно есть я. И все остальные. Уверена, когда мы вернёмся домой, всё встанет на свои места.

– Только это меня и успокаивает, – бормочу я. – Так, а теперь давай вернёмся к более насущным проблемам.

– Каким это? – с подозрением спрашивает она.

– К Майку, – я сжимаю губы, с трудом сдерживая рвущийся наружу хохот. – Как долго ты планируешь обороняться?

– Оборо… чего? – Эстелла выглядит искренне потрясённой. – Этот… придурок? Марикета, он меня нисколечко не интересует! Как ты можешь такое вообще предполагать?

Я бы тебе поверила, подруга, если бы ты отрицала это с меньшей горячностью.

– Эстелла, – терпеливо говорю я, – нет ничего страшного в том, что парень с наполовину бионическим телом проявляет к тебе интерес.

– Боже, это… Мари, просто… Ну… Дело в том, что я… – на смуглой коже Эстеллы проступают пятна. – Я никогда не интересовалась парнями в этом смысле.

– То есть как – вообще? – недоверчиво переспрашиваю я, мысленно возвращаясь к нашим девичьим посиделкам – например, когда мы обсуждали вопросы контрацепции и фертильности, Эстелла проявляла вежливый интерес, но не сказала ни слова о себе, и я списала это на её скрытность. А на борту «Дорады», выжрав вчетвером столько рома, сколько не каждому пирату снилось, мы с девочками (вспомнив об этом, я сама краснею) обсуждали довольно интимные детали, и Эстелла тоже не выдала никакой информации о собственном опыте.

– Ну, мне, знаешь, всегда было как-то не до этого. Просто… На самом деле, мне, конечно, уделяли внимание парни, но я никогда не отвечала им взаимностью. И потом, отношения… Даже просто секс, как бы без обязательств… Это требует определённого уровня доверия. Я никогда не доверяла кому-либо настолько, чтобы… В общем, вот тебе ещё одна моя тайна – я девственница, Мари.

– Ого, – бормочу я. – Ну… Я, наверное, могу это понять. Просто… Если так подумать, я ничего другого от тебя не ожидала. Но, Эстелла, я же не говорю тебе пойти и прямо сейчас переспать с Майком. Это… Я вообще не имела в виду ничего такого.

– Верно, – смущённо улыбается она. – Но проблема в том, что я сама подумываю это сделать.

Мы переглядываемся и снова начинаем ржать. Я – во весь голос, а Эстелла немного нервно.

– Но всё дело в том, – продолжает она, когда смех смолкает, – что я… Не очень-то хороша во всех этих штуках. – Я вопросительно вскидываю брови, не вполне понимая, что она имеет в виду. – Типа… Флирт, заигрывания. Было бы проще, если бы мне нужно было всего лишь отхреначить его битой, понимаешь?

– Да, но это было бы довольно неловко, – хихикаю я. – Слушай, просто расслабься и…

– Девочки! – дверь внезапно распахивается, и на пороге появляется Мишель. Она плюхается на скамейку рядом с нами и стягивает коньки. – Ребята думают, что эта хреновина уже зарядилась. Вы готовы идти?

– Да, – я встаю со скамьи и иду в сторону выхода. – Очень хорошо. Надо уже покончить с этим, не так ли?

Ещё четверть часа уходит на то, чтобы все собрались. За это время я успеваю выпить стаканчик уже подостывшего шоколада, посмотреть, как Майк в очередной раз подбивает клинья к Эстелле, и как она краснеет, когда он внезапно заявляет, что ей к лицу зима. Чёртовы пилоты с их хорошо подвешенными языками, не сомневаюсь, что Эстелла сдастся в самое ближайшее время. Ещё я слушаю, как Алистер обсуждает с Грейс перепады давления в глубинах разлома, наблюдаю, как Куинн с подобострастием расспрашивает Келе о его довоенной жизни и детстве на Гавайях, а потом неожиданно оказываюсь в объятиях Джейка.

– Как себя чувствует моя будущая жена? – бормочет он мне на ухо, и от словосочетания «будущая жена» горячий шоколад из моего желудка, по-моему, растекается по всему телу.

– Нормально, в целом, – честно говорю я. – Не то, чтобы хорошо, но и не плохо. А как дела у моего будущего мужа?

– Не могу дождаться, когда мы уберём слово «будущий», – усмехается Джейк, но я ловлю тень грусти в его усмешке. – Хреново, если честно. Вся эта ситуация с Джанин…

– Понимаю, – киваю я. – Это должно быть жутко сложно.

– Дело не в том, насколько это сложно, – вздыхает Джейк. – Дело в том, что она бы не сделала ничего подобного, не имея на то серьёзной причины… Значит, Рурк действительно обладает такой мощью, что это напугало даже её.

– Да, – я трусь щекой о куртку Джейка, – да, но мы остановим его. Ты же знаешь, нет ничего, с чем мы бы не справились, Арагорн.

Когда он наклоняется, чтобы поцеловать меня, нас внезапно окликает Зара.

– Сосаться будете, когда покончим с делами, – ворчит она. – Идём уже.

Обратно к платформе мы возвращаемся довольно быстро. Меня немного пугает перспектива опускаться на этой штуковине в разлом, но у нас нет другого пути. Платформа скрипит и скрежещет под нашими ногами, пока длится безумно долгий спуск на дно. Солнечный свет вскоре остаётся лишь воспоминанием и лёгким отблеском где-то над нами. В конце концов, когда мне кажется, что мы уже должны оказаться как минимум на половине пути к самому центру Земли, воздух – который, вопреки опасением Грейс и Алистера, совсем не кажется разряженным – становится ощутимо теплее. А потом – совсем горячим. Я расстёгиваю куртку, а потом и вовсе снимаю её – от жары моя одежда промокает насквозь. Когда платформа останавливается, мы обнаруживаем себя в огромной пещере, полной небольших озёр из дымящей лавы, которая бросает алые отблески на стены, создавая впечатление, что вокруг нас разгорается пламя.