— И ты очень хочешь, чтобы я тебя поцеловал, потому что смотришь на мои губы весь вечер и со вчерашнего дня не можешь думать ни о чём другом.

— Ты же сейчас не про себя говоришь, верно? — она прикусила губу, пряча ухмылку.

— Не имею ни малейшего понятия, о чём вы говорите, профессор, — он невинно пожал плечами.

Не называй меня так, заскулил её внутренний голос. Иначе я наброшусь на тебя и сделаю кое-какие неприличные для леди вещи. Она снова прикусила губу.

Не делай так, заскулил его внутренний голос. Иначе я наброшусь на тебя и сорву с тебя этот милый джемпер.

— В таком случае, — Гермиона включила свой профессорский голос, чтобы скрыть возбуждение, — я тоже не имею ни малейшего понятия. Время от времени я вижусь с отцами всех своих учеников, мистер Малфой.

— Гермиона, — застонал Драко, — ты хоть представляешь, что со мной происходит, когда ты называешь меня «мистер Малфой»?

— Может быть, то же самое, что и со мной, когда ты называешь меня «профессор Грейнджер»?

Ухмыльнувшись, он потянулся к ней.

— Вы не слишком-то мотивируете меня называть вас по имени, профессор, — почти прошептал он, приподнимая её подбородок и запечатывая губы поцелуем, о котором мечтал целый день.

Гермиона, возможно, и была крутым бывшим аврором, всего несколько часов назад спасшим целующего её мужчину от ужасной травмы головы, но в тот момент, когда его губы коснулись её, она превратилась в стонущую, сбитую с толку девчонку на грани обморока.

Она издала короткий горловой стон, немедленно отозвавшийся в паху Драко. Одна его рука зарылась в её волосы, другой он притянул её ближе к себе. Он поверить не мог, что когда-то находил раздражающим этот «маленький всезнайкин рот», который теперь считал самым восхитительным на вкус из всего, что он когда-либо пробовал. Когда его губы переместились на её челюсть, она застонала так откровенно, что Драко сквозь поцелуй зарычал в её нежную кожу.

Их тела, казалось, одновременно решили, что пора заканчивать с поцелуями в вертикальном положении. Драко откинулся на спину, потянув её за собой, и, когда она наклонилась над ним, скользнул рукой под её джемпер. На этот раз не было ни Поттера, ни Вальбурги Блэк, и они могли наслаждаться друг другом так, как оба хотели. И, Мерлин, они оба хотели.

Драко слегка сжал её горло, лаская нежную кожу под застёжкой бюстгальтера. Она была такой же мягкой и гладкой, какой он себе и представлял. И ему хотелось большего. Казалось, Гермиона почувствовала это и одним движением стянула свой джемпер через голову. Драко шумно втянул воздух, глядя на неё, освещённую лунным светом, нависшую над ним практически топлесс, лишь в одном чёрном бюстгальтере. Это было практически невыносимо.

— Мерлин, ты великолепна, — выдохнул он, притягивая её поближе, чтобы изучить новые участки её обнажившейся кожи. В ответ на комплимент она прикрыла глаза и наклонилась, снова целуя его и незаметно расстёгивая одну за одной пуговицы на его рубашке.

— М-м-м, Гермиона, — бормотал он в её губы между поцелуями, — н-не… — но она уже стягивала его рубашку с плеч и рук. Он крепко зажмурился, не в силах взглянуть в её глаза.

— О, — произнесла она, взглянув на едва чернеющую выцветшую татуировку на его левом предплечье, — прости, я не подумала… — она провела пальцами по метке, и от её прикосновения по его руке рассыпались мурашки.

— Я пойму, если ты захочешь остановиться, — он грустно улыбнулся.

— Почему я должна захотеть остановиться? — смутилась она.

— Потому что эта штука — напоминание о том, что я не просто хулиган, дразнивший тебя в школе, а бывший Пожиратель смерти, — он не мог взглянуть на неё. В фантазиях он всегда оставался в рубашке.

Гермиона улыбнулась и медленно поцеловала его метку, губами прихватывая кожу. Глаза Драко расширились от неожиданного прикосновения.

— Это не определяет того, кто ты такой.

Всё существо Драко охватила жгучая смесь желания и благодарности. Он обхватил ладонями её лицо и пылко поцеловал. Ему было важно, чтобы она знала, что для него значит то, что она сейчас с ним, невзирая на уродливое напоминание о его прошлом. И потому он целовал её нежно, долго, бережно. Когда он почувствовал, как она потянулась назад, чтобы расстегнуть свой бюстгальтер, он вдруг подумал, что они действительно собираются не просто целоваться. Он помог ей стянуть бретельки и слегка отстранился, чтобы насладиться видом. Он замер, любуясь её обнажённой грудью, и отчаянно старался не думать о записке своего сына, с которой всё началось.

«Готов поспорить, ваша грудь великолепна».

Но это было не то слово. «Великолепна» ничуть не отражало действительность. Быть может, дело было в том, что Драко уже много лет не видел женской груди, но на его глаза почти навернулись слёзы от одного её вида. Он со стоном наклонился и втянул одну из острых вершин в рот.

Он перекатывал языком и посасывал чувствительный сосок.

— Боже, Драко, — выстонала она, прихватывая пальцами кожу на его спине.

Это лишь вдохновило его с удвоенным энтузиазмом сместиться к другой груди. Он втягивал её сосок и нежно обводил языком, нашёптывая что-то приятное. С трудом оторвавшись от её груди, он взглянул в её полуприкрытые веками глаза и выдохнул у самой кожи:

— Прости, если я чересчур сентиментален. Прошло так много времени, и ты так красива.

Она тяжело дышала, всё ещё одурманенная его ласками, и смотрела на его руки, плечи, обнажённый торс.

— Как и ты, — прошептала она. Со своей бледной мраморной кожей, плотно обтягивающей шесть аккуратных кубиков пресса, он мог бы быть статуей в музее. Его тело было просто произведением искусства.

Она пробежалась пальцами по его ремню, оглаживая выпуклость на брюках. Он с наслаждением прикрыл глаза от этого короткого прикосновения.

Полегче, Драко. Помни, что сказал Блейз. Ты не протянешь долго, учитывая, что это первый раз за десяток лет, когда красивая девушка касается тебя там.

Он стянул с себя джинсы и коснулся пояса её брюк. Хотя ему очень нравилось, как их мягкая ткань обнимает её изгибы и выпуклости, сейчас эти брюки казались ему самой раздражающей вещью на свете.

Она ухмыльнулась, когда он решительно дёрнул за язычок молнии.

— Не терпится меня раздеть?

— Не представляешь насколько, — прорычал он, набрасываясь на её губы. Она чуть приподняла бёдра, чтобы он стянул к щиколоткам брюки вместе с её трусиками. Его руки огладили её бёдра, жадно изучая мягкую кожу, открывшуюся взору. Она вскинула бёдра навстречу его пальцам, и он едва не задохнулся. Если и были в его жизни моменты, когда ему было так же сложно сдерживаться, то он о таком не помнил.

— Прошу тебя, — простонала она в его рот.

Драко провёл рукой по её складочкам между ног, ощущая влагу на своих пальцах. Он призвал всё своё самообладание, чтобы не взять её здесь и сейчас, поскольку сомневался, что сможет долго продержаться, оказавшись внутри. Вместо этого он наклонился к её уху, прикусив мочку, и прошептал:

— Как сильно ты просишь? — и толкнулся в неё чуть согнутыми пальцами, кончиками нажимая на особенно чувствительную переднюю стенку и заставив её задохнуться под ним.

Она тихонько заскулила, когда от его движений ожили миллионы нервных окончаний. От звуков его голоса её пробирала дрожь, соски тёрлись о его грудь, а его пальцы медленно двигались внутри неё снова и снова, вводя её в лихорадочное состояние. Он доказывал, что был слизеринцем в постели… ублажая и соблазняя её, в отличие от аврорского «бери нахрапом» подхода её прошлых любовников. Он играл с ней и хотел, чтобы она тоже играла по его правилам. Как она могла ему отказать? Она закусила губу и, глядя прямо в его глаза, сказала:

— Драко Малфой, если ты не трахнешь меня прямо сейчас, я отколдую тебе член.

Он издал раненый стон, когда его пальцы выскользнули из неё, и толкнулся бёдрами.

— Бля-я-ять, — простонал он, тяжело дыша и пытаясь свыкнуться с ощущением тугого, шелковистого жара, обнимающего его член. За долгие годы он успел отвыкнуть от удовольствия такого масштаба.