Чаще всего Драко старался не приходить в эту комнату — в основном по той причине, что его отец, казалось, забывал, что уже умер. Люциус всё ещё пытался командовать домовыми эльфами, повышая голос, когда те игнорировали его приказы — даже у домовиков хватает чувства собственного достоинства, чтобы не подчиняться портрету. Более того, он пытался контролировать каждую сделку их финансовой компании. Каждый раз, решившись навестить родителей, Драко вылетал оттуда, разгневанно хлопая дверью, Люциус кричал ему вслед, а мать билась в истерике. Это того не стоило, и потому Драко как можно дольше откладывал визит — до тех пор, пока в очередной раз не поддавался чувству вины.

— Это что, какой-то мятеж? Если дело только в этом, то ты уже более чем доказал, что больше не под моим влиянием, с исключительным упорством путаясь с этой девчонкой. Признаю, когда ты сообщил мне и матери, что начал отношения с грязнокр…

— С магглорождённой, — поправил Драко.

Глаза Люциуса опасно вспыхнули, но он продолжил:

— Когда ты сказал нам, что начал отношения с магглорождённой, мы были потрясены.

— Потрясены? — ухмыльнулся Драко. — Это просто смешно. Ты угрожал вернуться призраком и преследовать меня до конца моих дней.

Люциус надменно пожал плечами:

— Признаю, сцена не удалась.

— А ещё ты следил за нами во всём доме, вторгаясь в портрет за портретом, пока, наконец, не застукал нас за сексом в библиотеке.

Люциус покраснел.

— Ошибка, которую я больше не совершил ни разу, если мне не изменяет память.

— Если память не изменяет мне, Драко, — Нарцисса натянуто улыбнулась, — ты намеренно поступил так со своим отцом, зная, что он вторгнется в ваше личное пространство. Ты мог бы отвести девушку в свою спальню, где ты именно из этих соображений не хранишь картины.

— Разве тогда он усвоил бы урок? — спросил Драко с невинной миной.

— Суть в том, Драко, что мы с матерью были потрясены тем, что ты привёл в дом магглорождённую. Но мы почти смирились…

Драко рассмеялся, явно под впечатлением от его слов.

— Или, скорее, мы пришли к некоторому подобию мира, так как были убеждены, что это всего лишь мимолётное увлечение. Любопытство, если угодно. Желание вкусить запретный плод, порезвиться в грязи. Но твоё решение навсегда связать свою жизнь с ней повлияет не только на тебя. Ты подумал о том, как это отразится на твоём сыне? Какой мачехой она станет для Скорпиуса? — спросил Люциус.

— Превосходной, — ответил Драко. — И я постараюсь игнорировать твои оскорбительные инсинуации относительно моего интереса к Гермионе, так как понимаю, что ты крайне невежественен в этом вопросе и действительно ничего не можешь с этим поделать. Ну, а если серьёзно, отец, ты видел чистокровных в наши дни? Этот генофонд давным-давно стоило слегка разбавить.

Хоть Люциус и не совсем понял, что такое «гино-фонд», он предположил, что сын просто съехидничал, и потому угрожающе взглянул на него:

— Ты плюёшь на могилу своей покойной жены, приводя грязнокровную шлюху в этот дом.

Драко пришёл в ярость. Он был настолько зол, что не мог даже ответить, — просто не находил слов. Поэтому он принял решение уйти.

— Нет, дорогой, твой отец не это имел в виду! — сквозь слёзы выкрикнула Нарцисса.

— Нет, именно это, — мрачно пробормотал Драко, поворачиваясь к ней лицом. — Как ты можешь его защищать? Я счастлив с Гермионой. Мы действительно любим друг друга, но всё, что его волнует, — это чёртовы чистокровные традиции!

— Выражения, дорогой, — сказала Нарцисса.

— Тебя смущает мой выбор слов, в то время как он назвал мою невесту шлюхой и заявил, что я не уважаю память Астории?

— Я не одобряю поведение твоего отца. То, что он сказал, — грубо и за рамками дозволенного. Но ты должен понимать, Драко, дорогой, что привести в семью кого-то с родословной мисс Грейнджер — это не пустяковое дело. Ты нарушишь устоявшиеся за сотни лет традиции, сделав это.

— Мне всё равно.

— Я не прошу тебя расторгнуть помолвку, Драко, — сказала Нарцисса.

И Люциус, и Драко одинаково изогнули светлые брови и одновременно спросили:

— Не просишь?

— Конечно, нет. Твоё счастье для меня важнее традиций, но я просто хочу, чтобы ты понял, это решение — не какая-то мелочь.

— Я согласен, мама. Вот почему я забочусь о том, с кем мне провести остаток дней, куда больше любого из Малфоев, готового жениться на любой чистокровной девице, лишь бы дали приданое побольше. Гермиона для меня особенная, мама. И нет ни одной ведьмы на свете, которая была бы достойна носить фамилию Малфой больше, чем она.

Нарцисса кивнула.

— Что ж, кажется, твой отец должен перед тобой извиниться. Люциус, дорогой?

— Нарци-и-исса, — проскулил тот, — это действительно необходимо?

Драко ухмыльнулся. Его всегда забавляло, как мать загоняла отца под каблук.

— Люциус Абраксас Малфой, ты сейчас же извинишься перед своим сыном. Очевидно, он полон решимости жениться на этой девушке и ничто не заставит его передумать. Так что перестань вести себя как ребёнок и скажи сыну, что ты за него счастлив.

При жизни Нарцисса Малфой отличалась величественной холодной красотой, внушавшей трепет большинству мужчин. В качестве портрета она и вовсе производила неизгладимое впечатление. Люциус Малфой не был глупцом и понимал, что, если он планирует уживаться со своей грозной женой весь остаток вечности, ему стоит поступить так, как сказано.

— Извини, — буркнул Люциус.

— Прости, отец, что ты сказал? — переспросил Драко, злорадно наслаждаясь дискомфортом отца.

— Прошу прощения, сын. Надеюсь, ты и твоя грязн… мисс Грейнджер будете очень счастливы вместе, — и без того бледное лицо Люциуса сравнялось с цветом скисшего молока. Он выплёвывал каждое слово, будто бы ощущая их неприятный вкус и боясь подавиться.

— Будем, — Драко с восхищением посмотрел на свою мать. — Мама, как всегда, было приятно наблюдать за твоей работой.

Нарцисса слегка склонила голову в ответ:

— Пожалуйста, не раздумывая приводи в следующий раз в портретный зал мисс Грейнджер, когда она приедет погостить. Буду рада дать ей пару советов.

— Сомневаюсь, что они ей нужны, — улыбнулся Драко. — Я уже без ума от неё.

***

Гермиона сочувственно вздохнула, выводя большую жирную «Т»¹ на эссе Брейди Фитча по теме «Как не умереть, повстречавшись с нунду», основными тезисами которого были: «Невезуха. Ты умрёшь. Просто закрой глаза и думай об Англии»². Могло бы быть смешно, напиши это Альбус Поттер — но это было дело рук Брейди Фитча, просто безнадёжно глупого ребёнка.

— Вы меня доконаете, малявки, — вздохнула она.

— Мы не можем этого допустить, — раздалось от двери почти одновременно со стуком.

Гермиона улыбнулась:

— Я тебя не ждала, — сказала, вставая, чтобы поприветствовать Драко.

— Я соскучился, — произнёс он, притягивая её к себе и с чувством целуя.

— Мы виделись вчера, — Гермиона даже не пыталась сдержать улыбку.

— Да, но я избалованный засранец, которому необходимо, чтобы всё, что ему нужно, всегда было на расстоянии вытянутой руки. А мне нужно постоянное внимание своей невесты.

— Тогда тебе повезло, что я только что закончила проверять сегодняшние эссе. Я вся твоя, — отозвалась она, вновь целуя его.

Он крепко сжал ладонями её талию.

— М-м-м. Вся моя. Надеюсь, это не делает меня шовинистом, но я чертовски люблю это слышать, — он оставил несколько поцелуев на её челюсти и затем произнёс строгим и глубоким голосом: — Запри дверь.

Было вне её сил сдержать сорвавшийся стон.

— Драко, — он начал расстёгивать пуговицы на её рубашке, и её колени задрожали, — мы в моём кабинете. Снаружи повсюду дети.

— И они останутся снаружи, если мы просто запрём дверь, — сказал он, пробираясь под чашечки её лифчика, и ухмыльнулся: она задохнулась, едва его большой палец коснулся соска. И хотя большая часть крови уже устремилась на юг, в направлении паха, он всё же смог задействовать нужные нейронные связи, чтобы взмахнуть палочкой и наложить запирающие чары на дверь. — Ты, кажется, что-то говорила о том, что ты вся моя?