– Не опоздай, Софья. Ой, не опоздай!

Год учебы пролетел быстро и незаметно. Из месяца в месяц ничего не менялось. Университет, общежитие, работа, университет. Она иногда шла на экзамен или зачет прямо после дежурства, и только потом отсыпалась. Поездки к деду ни разу не сорвались. Из города она везла ему коляску его любимой «Краковской» колбасы, баночку сгущенного молока или кофе со сгущенным молоком, сыр, печенье и конфеты «Птичье молоко». Все это было и в их городке и в поселке, но дед никогда не купил бы этого сам из-за экономии. Он покупал хлеб, сахар, масло. Молоко брал у соседей, а яйца несли ему десять кур. Картофель был свой, как и капуста, морковь и заготовки на зиму. Дед экономил на всем, но каждый ее приезд, разбирая продукты, вручал ей деньги, которые она чаще всего «забывала» брать. Зарплата, стипендия, плата за аренду позволяли ей такие покупки. Она покупала на местном рынке мясо или курицу и готовила ему обеды на два, три дня. Простенький суп или уху он мог приготовить и сам, как жареную рыбу или картошку, но Вике было спокойнее оставлять ему борщ, плов или котлеты на пару-тройку дней. За лето, после сессии, она трижды приезжала на неделю, десять дней, разбивая, таким образом, свой отпуск. Постепенно дедушка привыкал жить один, но каждый выходной ждал свою «лапушку». Разговоры в поселке о них утихли, а осадок остался. С сентября все вошло в обычный режим. Теперь она два-три раза встречалась после занятий с одним дедом, а в выходной ехала к другому. Павел Игнатьевич, зная, что Вика не возьмет денег, открыл на ее имя в банке счет и «выплачивал» внучке повышенную стипендию. В течение года он купил ей компьютер. Аппарат не дорогой, но нужный. Посоветовавшись с сыном, который в этом деле был профи, он нашел приемлемый вариант. Вика освоила быстро печатное мастерство, и использовала его, пока, как пишущую машинку. На каждую встречу, он приходил с портфелем, где хранился небольшой пакет с деликатесами. Это были продукты не первой и даже не второй необходимости, хотя и были куплены в обычном супермаркете, а возможно и подаренные профессору кем-то. Вика очень удивилась и начала переживать, когда в обычное время Павел Игнатьевич не пришел на встречу. Только попав на следующий день на смену, она поняла причину его отсутствия. Карпов Павел Игнатьевич вчера был доставлен в реанимационное отделение с обширным инфарктом. Врачи не давали утешительных прогнозов. Вика просидела рядом с ним всю ночь, а утром дедушка умер. Хоронили профессора из стен института пятнадцатого октября. Она была на похоронах, видела бабушку и отца, но не подошла. Софья Павловна, зная о встречах мужа с внучкой, так и не познакомилась с ней, и появиться рядом с ней в такой момент, Вика не решилась. Чуть больше года она общалась с Павлом Игнатьевичем, и ей было очень жаль, что это так внезапно прекратилось. «Ты был не только хорошим дедом, но и собеседником, советчиком. Сколько мы упускаем приятных моментов в своей жизни, из-за старых ссор и обид? Сколького можно было избежать, научись мы прощать во время, – говорила она, стоя у могилы деда, когда все уже разошлись. – Я буду навещать тебя, рассказывать, как мои дела и, возможно, найду подход к бабушке».

Весна 2002 года выдалась ранняя и теплая. В конце апреля зацвела сразу сирень, потом яблони. Со двора больницы, особенно по ночам, запах цветущих деревьев попадал в помещения, палаты. Операция, длившаяся два часа, закончилась. Больного направили в реанимационное отделение, а доктор Данилов взялся за истории болезни. Часа через три, он прошел в реанимацию. За столом сидела молодая медсестра, которую он раньше не видел.

– Доброй ночи! – сказал он, и девушка подняла на него глаза, сняв очки, в которых читала. – Как ведет себя Скворцов?

– Все показатели в норме. Час назад пришел в себя. После укола спит. Его кровать справа у стены, – ответила она, глядя на него своими зелеными глазами.

– Ты новенькая? Как зовут? – спросил доктор.

– Я работаю здесь второй год: два раза в неделю в ночь и сутки в выходной. Учусь на третьем курсе, а зовут меня Виктория.

– Поступала после школы?

– После медучилища.

– Тяжело учиться и работать?

– Я справляюсь, – говорила она, а сердце чуть не выскакивало из груди. Вике очень нравился Данилов Алексей Михайлович, 1975 года рождения, хирург, окончивший университет за два года до ее поступления. Это был молодой мужчина, ростом чуть больше ста восьмидесяти сантиметров и весом не меньше восьмидесяти килограмм. Шатен с короткой стрижкой густых волос, серо-синими глазами, балагур, весельчак и любимец женщин. Она прекрасно знала, что Данилов женат на яркой блондинке, что у него растет маленькая дочь, но этот факт ее не огорчал. Она была влюблена в него уже месяцев восемь, и эта любовь была безответной и молчаливой.

Данилову девушка очень понравилась. У нее была приятная внешность, без всяких следов косметики и природное обаяние. Для стандартов Данилова, юной деве не хватало роста сантиметров на пять-десять.

– Вика, мне можно пригласить тебя в кино? – спросил он, хитро глядя на нее.

– Вы, таким образом, пытаетесь меня обхаживать? Алексей Михайлович, у Вас жена, ребенок маленький, Вы посвятите им свое свободное время. Дело в том, что я не встречаюсь с женатыми мужчинами и не завожу романов на работе. Извините.

– Это ты меня извини. Что-то я разговорился. Спокойного тебе дежурства, – миролюбиво ответил Данилов, удаляясь.

– Спасибо, – ответила она и улыбнулась.

Прошла неделя, а Данилову никак не удавалось забыть новую знакомую. Он пытался найти в ней хотя бы, какой недостаток, чтобы переключить свое внимание и не находил. Возможно, ее «нет» и зацепило его, не знающего отказов. Он решил узнать о ней больше и поговорил с коллегой из реанимации. Разговор начался о больных, и перешел на Викторию.

– Петрович, у вас в отделении сестричка новая, зеленоглазая?

– Это Вика. Ты челюсть подбери, Казанова. Словом обидишь ее, будешь иметь дело со мной, я наслышан о твоих подвигах.

– Вот даже как? С чего вдруг? – удивленно спросил Данилов.

– У тебя, Лешка, мозги работают в одном направлении, да и то не в голове, а в головке. Таких сестричек, как наша Вика, в нашей больнице больше нет. Крутится, как белка в колесе, как юла, чтобы жить и учиться. Характер золотой и натура не продажная. Конечно, ходить в любовницах у таких как ты, было бы проще, но она себе цену знает. Ты не дури девчонке голову, не обнадеживай, ей и так в этой жизни досталось. Отец с матерью разошлись, передав ее бабке с дедом в детстве. Теперь отец в Америке, мать с бабкой в могиле. Бабка, мать отца, живет в трешке, а наша Вика в общежитии. Ты думаешь, я это от нее узнал? Как же, скажет она. У нее на все ответ: « У меня проблем нет». Ты профессора Павла Игнатьевича Карпова помнишь?

– Конечно, помню и его, и его лекции, но он, же умер.

– Вика его внучка, дочка сына профессора «американца».

– Ты хочешь сказать: внучка профессора, дочь американского гражданина живет в общежитии и работает у тебя в отделении?

– Она работает так, что бывает и врач рядом с ней бесполезен. Поэтому, Леша, заставь думать свою голову. Ты меня услышал?

Данилов решил подружиться с Викой. Он встретил ее после дежурства рано утром в воскресенье, надеясь провести этот день с ней.

– Вика, садись я тебя подвезу, куда скажешь, – открывая пассажирскую дверь авто, предложил он. Совсем не обращая внимания на то, что этот его порыв может быть кем-то замечен.

– Доброе утро, Алексей Михайлович. Если можно, отвезите меня на автовокзал, я, кажется, опаздываю на автобус. Дедушка знает о том, что я приеду, и будет волноваться. Я бываю у него в свободный выходной, возвращаюсь рано утром на следующий день, вечером автобусов нет.

– Далеко ехать? – спросил Данилов, разворачивая машину.

– В Лебяжий. Это сорок шесть километров от города, – ответила Вика и стала рассказывать о городе и поселке.