Всё началось после драки. После их первого секса — он всегда возвращался к ней, нарушая своё табу «Не возвращаться», он даже не подозревал, что Стод всего лишь хочет содрать вытрахать из него защитную оболочку. Он хочет вытрахать из нее любовь.

Снова входящий от Магнуссона — но девушка выключает телефон. Ей никто не нужен сейчас. Как и обычно.

За окном такая хорошая погода. Дома сидеть ей не хочется, но и гулять тоже не с кем. Одинока всю свою жизнь. Отрицает, что в этом её вина — всю свою жизнь. А в прочем, к чёрту улицу. Включает телевизор и попадает прямо на сериал “Мотель Бейтса”.

- А почему бы и нет, - говорит сама с собой и принимает полулежачее положение перед диваном. Фрукты, красное вино, не понятный пучок на голове, большая футболка брата и не хватает только кота для вечера сильной и независимой девушки.

Впервые ему хочется сбежать с вечеринки. Впервые ему страшно от этого чувства. Он глушит всё крепким алкоголем, понимая, что это ничего не значит. Абсолютно ничего. Хватает какую-то девушку за руку и начинает целовать её. Она не отталкивает его. Никто не в праве отталкивать его, даже сама Вероника Стод, дьявол её дери. Целуя какую-то блондинку, он думает о том, как можно причинить боль сероволосой. А где она вообще? Не важно.

Очередной ничего не значащий секс для него, и разбитое сердце для неё. И почему это не действует на Стод? С чего она взяла, что она не такая, как все? Такая же.

Кристофер выпускает тонкую струйку дыма, смотря как очередная пассия покидает комнату, предоставленную Вильямом. Пожалуй, пора заканчивать трахаться в его доме. Наивная Нура верит в его исправление. Так почему бы не дать его ей? Мнимое, конечно. Проницательная Вероника верит в то же, что и Нура. Так почему бы не сыграть с ними двоими?

- Крисси, - противно пищит девушка. Боже, какая слащавая.

Брюнетка проводит по его торсу рукой. Желание в нём разгорается снова. Пожалуй, это точно последний раз, когда он кого-то трахает в доме Вильяма.

Настойчивый звонок прорезает жуткую тишину квартирки Стод. Открывать так не хочется. Именно это она и делает. Но звон не прекращается, будто бы стоящий за дверью знает, что она дома. Ничего не остаётся, кроме того, чтобы открыть.

- Ты снова пьёшь? - шипит Кристофер Шистад на неё, заваливаясь в её квартиру, еле стоящим на ногах. Девушка ничего ему не отвечает, позволяя пройти ему внутрь и закрывает дверь.

Стод стаскивает с него курку и вешает рядом со своей одиноко-висящей. Он с её помощью снимает обувь.

- Что смотришь? - на экране телевизора вовремя загорается заставка сериала, девушка молча принимает былое положение.

Игнорирует? Его? Он беззвучно смеётся, поправляя свои волосы и принимает такое же положение, как она.

Кристофер смотрит на неё, пока она смотрит в телевизор, отпивая вино.

Он понимает, почему не так давно она изучала его в машине. Не потому что он красивый, а потому что в действиях человека можно разгадать его душу. В ней была такая чисто-кристально-детская душа. Душа, которая так устала от вечного одиночества, что заковала сама себя в серебристо-белую сталь в цвет её волосам.

Видит, как желваки заходят за скулы и возвращаются обратно. И так снова и снова, создавая бесконечный цикл этого раздражающего (и его, и её) действия. На её губах застыл немой вопрос: «Че пялишься?», но она молчит. Молчит и не хочет проронить ни слова. А он, он сохраняет эту тишину.

Ему комфортно с ней. Пожалуй, Кристофер смог бы бросить всё ради такой, как она. Он резко машет головой, отгоняя эту навязчивую мысль.

Они сидят 10 минут, 20, час, два. По телевизору идёт уже какой-то другой непонятно-сопливый сериал. Стод упорно делает вид, что ей интересно. Шистад — всё это время погружен в свои мысли о ней.

- Так и будем молчать? - пока он взрывается, она накрывает его губы своими губами. Что с ним творит эта чертовка? - Я спал сегодня с двумя, - ухмыляется он, а взгляд гуляет по полу. Надеется, что вызовет хоть капельку ревности у неё.

Её сердце пропускает несколько ударов. Когда случилось так, что она передумала ломать его и сломалась сама?

- Значит я буду третьей, или у тебя уже нет сил? - сейчас ей нужно от него только одно.

Теперь уже его сердце пропускает несколько ударов. Хочется пробить в какой нибудь стене дыру, вынуть этот глупый орган из груди и замуровать там, чтобы билось нормально.

- Всегда есть, крошка, - он закусывает и оттягивает её нижнюю губу. - Мы сделаем сегодня так, как я никогда не делал с девушками. Потому что не было достойной. А ты, малышка, больше чем достойна, - она страшно ухмыляется, пряча свою боль и вкушая то, как больно будет ей.

- Я, выходит, особенная, - она снимает с него футболку, целуя в кадык.

- Ты единственная, - бормочет он, понимая, что это гребанная правда. Кристофер закидывает её на плечо и несёт в комнату, попутно одаривая её ягодицы своими ударами. Каждый из которых становится сильнее предыдущего. Вымещает свою боль на ней. Она понимает, что вскрыла его по средствам его любимого занятия. Он ещё не догадывается, что он — марионетка в её умелых руках.

Закидывает её на кровать, освобождая её от одежды. Снимает с себя ремень и проводит металлом от её живота до груди.

- Руки, - ухмыляется он еще больше опьяневшей улыбкой. Пьян от нее. Она послушно протягивает их, а Шистад ловко обвязывает и затягивает ремень вокруг запястий, а затем приковывает их к кровати.

- Это что-то новенькое, - улыбается она, в то время как он грубо переворачивает её и с новой силой бьёт по ягодицам. Руки больно выворачиваются, но она терпит.

Шистад довольно улыбается, смотря на то, как его действия приносят ей кайф. Это не те смазливые девочки. Он проводит языком от бедра, до ладони девушки, чувствуя на её руке бугорки, которых быть не должно. Он недоумённо смотрит на её руки.

- Продолжай, - срывается полустон с её пухлых приоткрытых губ.

Наконец, он входит в неё, упиваясь тем, насколько она сейчас беспомощна перед ним. Двигается в ней так грубо, как может только Кристофер Шистад. Знает, что завтра у неё вряд ли найдется сил встать с кровати. Знает, что сегодня он хочет уснуть в её объятиях. Слышит её шёпот, в котором разбирает «я люблю тебя». Они становятся и проигравшими, и выигравшими одновременно.

Он слышит как она стонет, громко, просит его ещё жёстче. Он даёт ей то, чего она хочет. Он снова ведется на её желания.

Вероника впервые засыпает у него на груди, задыхаясь его запахом. Он смотрит на неё не так, как смотрел всегда. Будто бы она является для него большим, чем просто девчонка с которой он трахается. Он берёт её запястья в свои руки. Следы от кожаного ремня чуть ли не синие. Что же я натворил, малышка? Проводит большим пальцем по сине-красным линиям. Жмурится. Проводит большим пальцем вверх, чувствует бугорки-зажившие порезы. Что же сотворил с тобой этот гад, малышка…

- А знаешь, Кристофер, - резко открывает она глаза и тонет в его тёплом шоколаде. - В России меня всегда называли Веронииика. Представляешь, ставя ударение на «и». Меня это так бесило! Ты бы знал. Именно поэтому я оттуда уехала в Китай. Там меня называли правильно. Ударение на «о», - она так по-детски улыбнулась ему. Так искренне, что от этой искренности его сердце забилось в два раза быстрее. Сейчас она настоящая перед ним, обнажая свою детскую душу.

- Спи, малышка, - он целует её в затылок. И как только она проваливается в сон, шепчет ей — Я тоже. Тоже люблю тебя.

Кристофер Шистад открывает глаза в пустой постели. Он помнит всё произошедшее той ночью. Помнит всё в деталях, будто и не был пьян. Не могла же она сбежать из собственной квартиры. Он медленно поднимается и осматривает её комнату. У этой девушки определённо хорошее чувство стиля. Её комната совмещает в себе просторность и уют. Приятно фиолетово-белые тона заставляют погрузиться в атмосферу любви.

Молодой человек поднимается с кровати и направляется в душ. Холодные капли падают на его тело. Тело, которое помнило поцелуи Стод. Он усмехается, вспоминая её. В голове пульсирует «Малышка». Не его малышка. Кристофер добился своего. Влюбил её себя, забыв о том, что и сам далеко не ушёл от неё.