– Кто вы такие? – крикнула Сара. – Откуда…

Дети одновременно развернулись спиной к дому.

Сара снова окликнула их:

– Подождите!

Но мальчики уходили в Лес. Только последний, прежде чем нырнуть под черные ветки, обернулся и…

Помахал Саре.

– Отойди от двери! – скомандовал сержант и быстро повернул ключ в замке. – И прекрати шуметь!

Как только он перешагнул порог камеры, очередная бомба упала так близко, что с потолка посыпалась штукатурка.

– Давай, Уайльд, шевелись. Всех арестованных эвакуируют.

Освещение в камере было тусклым.

Сержант боковым зрением заметил какое-то движение, обернулся и выругался. Рядом с пацаном-шпионом, словно его тень, стоял некто настолько бледный и худой, что сержант даже принял его за своего родного брата Альберта, который уже давно покоился в могиле.

А потом они набросились на него. Сержант хотел закричать и тут же получил кляп из вонючей тряпки. Он яростно отбивался, но эти мерзавцы оказались шустрее. А шпион к тому же знал несколько приемов из восточных единоборств. В результате сержанта сбили с ног, заломили руки за спину и, несмотря на сопротивление, крепко связали.

Джейк сел сержанту на грудь и приказал:

– Лежите тихо и слушайте.

В небе над участком гудел самолет.

– Мне жаль, но придется оставить вас здесь. Надеюсь, с вами все будет в порядке. Я должен уйти и хотел бы, чтобы вы сказали Алленби – я не шпион. Он все неправильно понял. Я просто вляпался. Понимаете?

Сержант снова выругался, зло, но неразборчиво, а потом в его глазах появился страх. Над ним склонился Гидеон с необычным ножом в руке.

– А почему бы нам не заткнуть его навсегда? – спросил он.

Джейк вытаращил на него глаза:

– Ты с ума сошел?

– Если он высвободится…

– Ты слишком долго жил с Ши и теперь превращаешься в одного из них.

Гидеон сверкнул блестящими, как у птицы, глазами:

– Я такой же человек, как и ты, смертный!

Секунду они с Джейком с сомнением смотрели друг на друга.

Гидеон резко встал:

– Делай, что хочешь. Нам пора уходить.

Когда Джейк подошел к двери, здание снова тряхнуло, и он поморщился. Ему не хотелось оставлять сержанта в камере во время бомбежки, но другого выхода не было.

– Мне очень жаль, – повторил он. – Правда.

Джейк закрыл за собой дверь и запер ее на замок, а потом, немного поколебавшись, бросил ключи в зарешеченное окно.

Гидеон схватил его за плечо:

– Ты что делаешь! Он развяжется…

– Я – человек. А к этому времени мы уже будем далеко. Но сначала нужно найти чемодан.

Уортон вошел в кухню и с порога успел услышать слова Пирса:

– …не должна ничего об этом знать. Но учитель…

– Что учитель? – подал голос Уортон.

Венн, который стоял возле очага, вскинул голову. Его взгляд был ясным и холодным как лед. Венн секунду испытующе смотрел на Уортона, а потом, немало его удивив, сказал:

– Я думаю, мы вполне можем доверять учителю.

Пирс, в белом поварском фартуке, обильно заляпанном чем-то вроде томатного соуса, сидел на скамейке у очага, чудно́ скрестив ноги.

Он вздохнул и пожал плечами:

– Вам решать, ваше сиятельство.

– Доверять в чем? – спросил Уортон.

Венн не ответил. Вместо этого подошел к двери и выглянул в тускло освещенный коридор. Потом плотно закрыл дверь и вернулся к очагу. Одна из семи черных кошек ходила за ним по пятам.

– Вам надо кое о чем знать, – произнес он, глядя на огонь. – Если только… Джейк рассказывал вам о монете?

– О какой монете?

Пирс встал со скамейки:

– Приготовлю-ка я чай. Или кофе?

– Значит, не рассказывал. – Оберон повернулся к Уортону. – Видимо, решил проявить осторожность.

Уортон прошел к столу, сел и отодвинул немытые тарелки:

– Пирс, мне кофе, пожалуйста.

Венн был в своем неизменном черном пиджаке. Волосы он небрежно зачесал назад. Уортону оставалось только завидовать его безразличию к собственной внешности.

Венн, к удивлению Уортона, сел напротив него, положил руки на стол и сцепил длинные пальцы:

– Ночь, когда от нас ушла Сара. На Рождество. В ту ночь человек, который назвался Маскелайном, рассказал нам с Джейком кое-что важное о зеркале.

Уортон кивнул:

– Мужчина со шрамом. Странный тип. Он явно много знает и о многом недоговаривает.

– Согласен. Очевидно, что его связь с зеркалом тянется с давних пор. Помните: он владел зеркалом еще до Симмса. Входил в него, путешествовал во времени, причем без браслета, и практически не пострадал. Он жаждет получить его обратно.

– Вы видели его после той ночи? – уточнил Уортон.

Пирс поставил перед ним чашку с дымящимся кофе и ответил:

– Ни разу не заметил. Ни на камерах видеонаблюдения, ни в поместье, ни в деревне. Как сквозь землю провалился. И та девчонка, Ребекка, вместе с ним.

– Не о ней речь, – раздраженно сказал Венн, наблюдая за тем, как Уортон размешивает сахар в чашке и вдыхает аромат кофе. – По словам Маскелайна, обсидиановое зеркало не может быть уничтожено. Цитирую дословно: «Зеркало не уничтожит ни огонь, ни ветер, ни вода. Есть только один способ его уничтожить».

Уортон нахмурился и отпил глоток кофе:

– И что это за способ? Кстати, Пирс, великолепный кофе.

Дворецкий скромно улыбнулся.

– Да ради бога! – сорвался на крик Венн. – Вы меня слушаете или нет? Он рассказал нам, что существует некий артефакт – золотая монета, греческий статир с головой Зевса. В нем достаточно энергии для того, чтобы уничтожить зеркало. Маскелайн объяснил, что монету разрубили пополам и половинки разделили во времени и пространстве так, чтобы они никогда даже случайно не могли быть соединены. Один Бог знает, что произошло с одной из половин монеты, но другая сейчас здесь.

Уортона наконец проняло. Он так резко поставил чашку на блюдце, что едва не расплескал кофе.

– О господи. Это та, что Сара носит на золотой цепочке?

– Именно. – Венн нервно постучал по столу. – Она взяла ее с собой из времени гибели этого мира. Это та самая половина монеты, которая оказалась у Симмса и привела его к зеркалу.

– Но… – Уортон так разволновался, что даже встал из-за стола. – Сара ведь отдала ее Саммер!

Страшный смысл этих слов повис в воздухе вполне реальной угрозой.

– Сара не знает, какой силой обладает эта вещь, – вздохнув, сказал Пирс и добавил: – Не знала.

– И не должна узнать. – Венн тоже встал и посмотрел в глаза Уортону. – Ее миссия – уничтожить зеркало. Я не могу этого допустить. Если Сара узнает о силе, которая сокрыта в этой монете, она может…

– Но вторая половина утеряна…

– Это не значит, что она не станет ее искать. Я должен сохранить зеркало. Иначе больше никогда не увижу Лию.

Венн пошатнулся, и Уортон на долю секунды почувствовал, насколько он напряжен. Как сжатая пружина. Казалось, одно необдуманно сказанное слово или даже невысказанная крамольная мысль – и он сорвется.

Кошка, которая сидела на подоконнике, перестала вылизываться и посмотрела на них.

Венн перевел дух и понизил голос:

– Сара не должна об этом узнать. И Саммер тоже.

Уортон медленно опустился на стул и попытался спокойно осмыслить услышанное.

– А что, если Саммер уже знает? Сара не предлагала ей монету в качестве вознаграждения, та сама потребовала.

– Тогда все еще хуже, чем я себе представлял, – пробормотал Венн и подошел к окну. – Допустим на минуту, что королева Леса понятия не имеет о том, какой силой обладает половина монеты, которую носит на своей прекрасной белой шее. В этом случае мой план, вернее, единственный возможный план таков: надо забрать у нее монету. Но с Саммер всегда все непросто. Стоит ей почуять, насколько это для меня важно, она с огромным удовольствием примется меня дразнить, но монету не отдаст.

Венн умолк, лицо его словно окаменело, а когда вновь заговорил, голос был таким тихим, что Уортон с трудом его расслышал.