Очередь, хлестнувшая над головой немецкого пулеметчика, не напугала его, но заставила отвлечься на подавление неожиданно возникшей угрозы. Быстро перекинув ствол пулемета, он ударил длинной очередью, стараясь нащупать так не вовремя оживший русский пулемет. Заворочалась и башня броневика, разворачиваясь в сторону врага.

Поэтому, немецкий пулеметчик только краем глаза успел рассмотреть силуэт фигуры метнувшийся к бронемашине с гранатой в руке. Грохнуло, выплеснуло фонтан черного дыма, хлестнуло по ушам ударной волной. Завоняло горелым тротилом и резиной.

Впрочем, все это не успело доставить неудобства пулеметчику. Шлепнувшаяся рядом, немецкая, же, граната оставила ему только пару мгновений жизни…

Наступила тишина, нарушаемая только шумом мелкого дождя, который старательно пытался вернуть чистоту природе, смывая кровь, грязь и копоть, которыми люди так неосторожно запачкали осенний лес.

Несколько минут не происходило ничего. Дождь все так же шуршал по траве. Падающие листья уже начали засыпать вывывороченные взрывом комья земли и тела в мышастых шинелях.

Потом, над гребнем высотки приподнялась фигура в рваном бушлате. Замерев на мгновение, неверными шагами двинулась к чадящей коробке бронемашины. Но не дошла. Из кустов выметнулся поджарый боец в грязной шинели. Толчком сбил на землю, рухнул сверху, придавил, не давая пошевелиться:

— Куда прешься, дура?! Смерти ищешь? — свистящим шепотом прошипел боец прямо в ухо Фире. Та рванулась, с неизвестно откуда взявшейся силой:

— Пусти!!!

— Не ори! — грязной рукой боец вжал лицо санитарки в мокрую траву. Холод частично заставил Фиру прийти в себя:

— Там… Семен!!!

— Знаю, — боец медленно выговаривал слова, — но мы ему уже не поможем…

— Нет!!! Я должна, я врач! — Фира знала, что ей необходимо быть там, у подбитого броневика. И, одновременно, боялась, страшилась, того — что могла увидеть. Но, по другому, не могла…

Снова рванулась, почти вырвавшись…

— Куда, твою мать! — тяжелое тело снова навалилось сверху, вжимая в грязь.

— Тебя Петром зовут? — неожиданно спокойно спросила Фира. Голос звучал глухо, из-за того что лицо было вжато в рукав бушлата.

— Ну, — боец приподнял голову, осторожно оглядывая поле недавнего боя.

— Я все равно туда пойду.

— Даже если здесь не осталось недобитков, сейчас сюда вся остальная сволочь подтянется… Ты хоть это понимаешь? Уходить надо!

Затянувшееся молчание было ему ответом.

— А, хрен, с тобой, малахольная, — сплюнул Петр, не выдержав тишины.

— Пойдем, но — по-умному пойдем, поняла?!

Фира молча закивала.

Красноармеец Семен Чекунов

Сознание возвращалось медленно. В голове звенело, саднило под ребрами, остро кололо в сердце. Семен открыл глаза, но тутже пожалел об этом, перед глазами качалась неясная муть, от которой желудок сжимался в комок. В висках острыми ударами отдавался пульс…

Собравшись с силами, Чекунов снова открыл глаза. Неясная, серая картинка постепенно фокусировалась, приобретала четкость и объемность. Вертикальные линии стоек, дуга руля, уходящая в сумрак линия капота…

"Вот так вот… Все возвращается… Все по кругу…" — мысли медленно ворочались в голове красноармейца. "Что теперь? Снова откроется дверь, и появится Андрей Шилин в немецкой каске? Или же, сейчас рядом окажется Женька? Как тогда, во сне…И спросит, чего я добился, взявшись вывозить раненых?"

По телу пробежал озноб. "Холодно… Тогда, хоть мотор работал… А, ведь действительно, что я добился? Женьку я не вернул… Сиваков погиб, да и не он один… Вот Андрей — не погиб. Хотя, кто знает, удастся ли ему проскочить мимо фрицев и довести машину до своих? Может, их расстреляли на том перекрестке всех… И Фира… Неужели и она погибла?" как то незаметно, пока тягач двигался к линии фронта, Семен начал замечать, что иногда он думает об этой девушке. Да, стариковское сознание не позволяло ему слишком задумываться — слишком молода была санитарка для него, уже прошедшего эту войну один раз. Да и обстановка не способствовала долгим размышлениям.

Семен неловко повернулся, тело прострелило болью. Рукой схватился за грудь… Прижал колотящееся сердце… Шевельнул ладонью, ощущая ворсинки, цепляющиеся за кожу, и с ужасом понял, что на нем вовсе не шинель Семки Чекунова, а пиджак. Тот пиджак, который по праздникам надевал Лексеич.

Ручка двери подалась под локтем, и Чекунов мешком вывалился из кабины ЗиСа. Больно ударился спиной об землю, рядом что-то лязгнуло и стукнуло по ноге. В сумраке не было видно, что такое упало на Чекунова. Трясущейся рукой Семен пытался нащупать этот предмет, как будто это было сейчас самым важным. Наконец пальцы что-то нащупали, и ладонь легла на отполированный руками Лексеича набалдашник трости…