Он шёл по улицам, когда несколько темнокожих девушек широко улыбнулись ему, кажется, даже окинув оценивающим взглядом. Одна из них прикусила губу, оглянувшись на него, но еретик только снисходительно усмехнулся краем губ, думая лишь о том, что ним вдруг овладел голод. В горле начало неприятно першить, но он, нахмурившись, продолжал идти, оставив автомобиль у гостиничного номера.

Да, Новый Орлеан — не затхлый городок, где никто даже не услышит криков жертвы понадобься временное место жительства или где с легкостью можно «окуппировать» любой приглянувшийся дом, а хозяина того оставить на ужин.

Новый Орлеан будет куда по-серьёзнее. Здесь, к примеру, убитый может оказаться хорошим знакомым ведьмы, возжелающей расправиться с убийцей. Или же хозяин принимает вербену и мирным путем, если можно, конечно же, так выразиться в данной ситуации, не обойтись. Про то, что город кишит сверхъестественными существами — лучше совсем промолчать, ибо велика вероятность наткнуться и на них.

В общем, приехать в Новый Орлеан — в любом случае риск, а влезть в ненужные разборки — равняется смерти. Умирать еретик ближайший век точно не собирался.

Вот он. Огромный особняк. От него так и веет этой мрачностью, что за собой тянет семья кровожадных первородных. Судя по нему, можно понять: здесь живут могущественные существа и дом — даёт знать, что стоит подумать лишний раз прежде чем всунуть свой нос в его стены, хранящие «грешные» тайны. И эта тишина. Зловещая. Отталкивающая. Она заставляет прислушиваться в попытке расслышать происходящее внутри, но как бы не так.

Бегло рассматривает здание, не оборачиваясь. Пути назад нет, а если бы и был — не свернул бы с тропы. На кону жизнь Рейн. И в этот раз он не упустит возможности защитить её. Ведь как бы то ни было трудно признавать — он был виноват в последней смерти девушки. Кай до сих пор отгоняет эту чёртову мысль, не желая даже давать намека (в первую очередь себе, другим — и подавно) на сожаление.

Чувствует спиной эти взгляды. Но он совсем не удивлён, и, уж тем более, не напуган. Это было ожидаемо. Паркер не мог не знать, что по всему Новому Орлеану за каждым его (в особенности за его, о Кае здесь были также наслышаны) движением проследят.

люди Никлауса.

Тревога.

Кай чувствовал что-то неладное. При чем дело было и не в нем — за себя он, как и всегда, был спокоен, но… Рейн, оставшаяся один на один с Годфри. Мысли о ней заставляли беспокоиться. Даже еретики и Роман, которых он оставил на неё — совершенно не улучшали ситуацию. А потому Паркер был решительно настроен разобраться с городом, да поскорее и вернуть опеку Зальцман в свои обязанности.

***

Крик.

Он раздавался по тёмному дому гулом. Он наполнен таким отчаянным страхом и болью. Пронизывает уши, заставляет вздрогнуть от неожиданности. А ещё удары. Глухие и едва слышимые.

Меньше чем минуту он стоял, так и не поднеся стакан к губам. Застыл, округлив глаза, не до конца будучи убеждённым, что это происходит наверху. Струсив с себя оцепенение, Роман помчался к источнику звука, грубо толкая дверь, отчего та с грохотом ударилась о стену. Послышался треск, на который он не обратил ни малейшего внимания, приковав то к Рейн.

Девушка кричала, извиваясь в постели, из-за чего бельё скомкалось в ногах, подушки вовсе слетели на пол. Её выворачивало. Она била ногами о кровать. Тело покрылось испариной. Тонкие пальцы сильно сжимали ткань под собой.

Безумие.

Ошарашенно следя за искажением Рейн, еретик, застанный врасплох, нервно сглотнул. Но стоило ей повторно взвыть, при этом делая скованные глотки воздуха, он подлетел к ней.

От лица Романа.

Зачем?

Надо было мне в лезть в это дерьмо Паркера? Знал же, у него ничего не бывает просто и данная услуга точно не обойдётся без… Чего-то вроде такого.

Ошарашенно бегаю взглядом по надрывающейся Рейн. И меня бросает вновь в жар, когда из её глаз течёт багровая жидкость.

Подкатываю рукава рубашки, склоняясь над ней.

Я понятия не имею, какого хера происходит и как мне привести её в чувства. И я не представляю связано ли это с проблемами Паркера или же тут замешано нечто другое. Мы ведь…скрыли её, тогда что с ней?

— Хэй, — поднимаю её за плечи, но по итогу девушка бьёт меня в грудь, отталкивая от себя.

Напряженно сжимаю челюсти, хмурясь. Часто моргаю, слегка струсив её:

— Рейн, очнись, — не повышаю голоса, вернее, пытаюсь, насколько это возможно.

Крик уже не так оглушающий, скорее всего, голос оседает. Или она меня оглушила, что немаловероятно.

По щекам Рейн течёт кровь, а после она начинает мычать, до боли вонзая ногти мне в плечи. Не прекращает дергаться на месте в попытках вырваться.

Тяжело дышу, вглядываясь в её напуганное лицо. Пыхчу, убирая прилипшие волосы с её шеи, когда девушка начинает что-то шептать, качая головой. Она сжимает мокрые веки.

Складывается впечатление, будто Рейн лишена возможности дышать: жадно хватает воздух, но ей будто не хватает его и она панически трясется, ударяя пятками о кровать так, что я уже начинаю слышать треск.

— Хэй, Рейн, приди в себя, — легонько бью её по щекам, осознавая, что это бесполезно.

Морщу лоб, понимая как её можно привести в чувство. Или ухудшить его.

Сгребаю отпирающуюся девушку в охапку. Она внезапно начинает тянуться ко мне, пальцами цепляясь за ткань рубашки. Тянет, словно пытается удержаться. Словно она утопающая.

Стараюсь терпеливо пропустить через себя брыкания Рейн и затащить её в ванную комнату, чтобы хоть попытаться освежить. Впрочем, не похоже, что это лишь ночной кошмар — это нечто похуже, а, значит, вероятность того, что это поможет практически равна нулю. Но я, правда, не знаю, как помочь ей.

У меня имеются догадки: что с ней, что поспособствовало этому, но как выбраться из этого омута — здесь я бессилен. Думаю, девушка должна сама отойти от воздействия.

Опускаю Рейн на дно ванны, врубив холодную воду, отчего она с дрожью в теле подскакивает, но я усаживаю её на месте, прикладывая усилия. Вода бьет её по телу, но одежда и так уже успела прилипнуть к телу. Отвожу глаза от оголённых участков тела.

— Не вижу, — вдруг скулит Рейн, судорожно вздыхая. — Я ничего не вижу, — сорвавшимся голосом шепчет.

Перевожу взгляд на её лицо, заметив, как изменились черты лица. Она распахнула веки, но мутные зрачки только неосознанно метались по светлому помещению хотя уцепиться за любой предмет.

Ей страшно.

Рейн хватается пальцами за края ванной, шепча севшим голосом:

— Роман, я ничего не вижу, — напуганно тараторит, руками перебирая в воздухе, чтобы найти меня.

— Хэй, я здесь, — перехватываю её руку, сжимая в ладонях.

Нежная кожа.

— Успокойся, — ровно произношу, поворачивая её за лицо. — Только не паникуй, — прошу, на деле понимая, что девушку это нисколько не приведёт в чувства.

— Роман, я ничего не вижу, — истерически повторяет она совсем тихо. Сжимает мою руку, надеясь, что я помогу ей. Сейчас рядом лишь я. И положиться Рейн может только на меня.

Чёртов Паркер со своими чертовыми проблемами.

Вздыхаю.

— Это пройдет, Рейн. Всё будет хорошо, — жестко пытаюсь заверить её, сам не до конца будучи убеждённым в своих словах. В ответ лицо Рейн искажается: она плачет, жалко всхлипывает.

Выключаю воду, оклемавшись. По коже девушки пробежали мурашки от холода.

— Сейчас мы все выясним, но уверяю тебя, зрение вернется. Поверь мне, — говорю ей, когда Рейн в очередной раз всхлипывает. — Давай вылезать отсюда, — не хватало ещё с её простудой голову морочить.

Помогаю девушке вылезти из ванной. Накидываю на хрупкие плечи пушистое полотенце, понимая что толку в нём нет, если она в мокрой одежде, так что закатываю глаза, приготовшись к препираниям Рейн, и произношу:

— Тебе стоит переодеться.

Вопреки всем моим ожиданиям, Зальцман только слабо кивает, стуча зубами, а я мысленно радуюсь, что мне не придётся доносить до неё элементарные вещи.