— Ты.

— Как это возможно? — не понимаю.— Этого быть не может.

— Ты просто забыла.

— Как я могла о таком забыть? Что ты несешь?

Перевожу глаза на Бонни и Аларика, который быстрее приходит в себя и немедленно хватается за оружие, оказывается за спиной у Паркера, приложив к виску пистолет. Аларик с ума сошел или совсем отчаялся. Забыл, кто такой Кай?

Еретик напоминает об этом, оттолкнув его от себя.

Все слишком быстро. Не понимаю ничего. Я от воспоминания отойти не могу, а еще и Аларик с Бонни с чудо сна решили вернуться.

Честно, сейчас после такого хочется все расставить по полочкам, а уехать с Бон-Бон и дядей — не вариант.

— Ты можешь наложить скрывающее заклятие? — прошу Паркера и он улыбается, а Аларик и Бонни услышали мои слова.

— Рейн, ты с ума сошла? — грубо спрашивает Зальцман.

— Рейн? — зовет Бонни. Перевожу взгляд на нее, качая головой.

Смотрю на них тихо прошептав, когда Кай берет за руку накладывая заклятие:

— Простите.

***

Мы едем, как я полагаю, обратно домой. На часах три ночи, но и спать после всего не хочется.

— Так, а вот теперь объясняй.

— Что именно? — спрашивает Паркер и злит меня этим. Я, конечно, рада, что он все понимает, в то время, как я в полном неведении.

— Ты хочешь сказать, что тот мальчик — это ты?

— Так и есть.

— Кай, ты себя слышишь? У нас разница в возрасте. Это просто невозможно.

— Рейн, ты была могущественной ведьмочкой, — какая ведьма? Что за ересь? — Ты тянулась ко мне. Всегда понимала.

— Я и «понимать тебя» что-то из мира фантастики. Тебе так не кажется? — щурю веки, сложив руки на груди.

— Заткнись, Зальцман, — злится Кай. — Ты всегда была на моей стороне и не слушалась родителей. Тебе стерли память, только вышла неувязочка и случился побочный эффект.

— О чем ты? — хмурюсь.

— О том, что твоя жизнь началась заново, — смотрит на меня и его слова заставляют меня открыть рот.

— Как? Это возможно? Черт подери, это просто чушь какая-то.

— Почему? Возможно. Я был опасен, меня захотели отправить в тюрьму 94-го года, но была ты, которая могла помешать. Так что, от тебя избавились. После этого, буквально через несколько дней, я попадаю в тюрьму 94-го.

— Я не могла быть на твоей стороне, — фыркаю.

— Как видишь, могла, крошка, — улыбается. — Больше того, — смотрю на него и он выдает, то из-за чего у меня появляется желание выпрыгнуть из машины на ходу:

— Ты меня любила. Вечно хвостиком ходила.

— Нет! Вот это точно бред! — вскрикиваю.

— Да-а, крошка. От правды не убежишь, — издевается Паркер, улыбаясь.

Кладу лицо на согнутые колени. Это все похоже на какой-то ужасный сон. Такого просто быть не может. Меня озаряет ужасная мысль.

— Паркер, скажи, что у нас ничего не было, — смотрю на него круглыми глазами, тот улыбается.

— Нет! Ты лжешь!

— Раньше не жаловалась, — хмыкает Паркер, положив одну руку мне на колено.

— Ты придурок? — убираю его руку с ноги.

Закрываю лицо руками от стыда. Какой ужас.

— Да расслабься, шучу я, — выдыхаю с маленьким облегчением. Хоть что-то хорошее. — Разве что, ты постоянно лезла с поцелуями, — закатывает глаза. — Зато когда доходило до чего-то более серьезного, сразу пятилась назад.

Мне так за себя стыдно в жизни не было.

— Иди к черту, Паркер. У тебя нет доказательств. Не верю я тебе.

— Тебе воспоминание показать? — тянется рукой ко мне, но я отпрянула. Пускает смешок.

— Спасибо, воздержусь. Знаешь, даже если это все правда, то та Рейн — не я.

— Давай, оправдывайся, — усмехается социопат. — Ты опять меня полюбишь.

— С чего такая самоуверенность, Паркер?

— Просто знаю это, — говорит, посмотрев на меня своими голубыми глазами.

Опускаю глаза на бардачок машины, переминая пальцами края кофты.

Это просто какой-то ночной кошмар. Я знала Паркера, более того, по его словам, любила и понимала. Я — ведьма. Моя жизнь началась заново. А, и да, я так понимаю, что я — не Зальцман, а мои настоящие родители избавились от меня.

В голове каша. Почему я должна в это верить? Смотрю на Паркера, который молча крутит руль.

— Докажи мне, — бросает взгляд на меня, нахмурившись:

— Не понял.

— Докажи, что не лжешь, — твердо произношу.

— Ты хочешь здесь это сделать?

Молча киваю.

— Хорошо, — произносит и кладет теплую руку опять мне на ногу, сжимая.

— А нельзя за руку? — возмущаюсь.

— Скажи «спасибо», что я таким способом еще передаю, а не любым другим.

Опять яркая вспышка.

Отрывается от губ парня, шепнув:

— Я люблю тебя, Кай.

Тот игнорирует, улыбнувшись уголками губ.

Лучше бы не видела. Паркер смотрит на меня, усмехаясь.

Отвожу взгляд, когда щеки немного покраснели. Не врет, значит.

— Все еще недостаточно? — спрашивает с насмешкой Кай.

— Катись к дьяволу, — бросаю ему, он ничем не отвечает и я отворачиваюсь к окну.

— Знаешь, ты хоть и имела сильные магические способности, но была иногда такой наивной, — непонимающе хмурю брови и он продолжает:

— Всегда меня слушала и шла на поводу. Жаль, после твоего, так называемого, перерождения, твой характер немного изменился. Но, такой ты мне даже больше нравишься, — говорит, подмигнув.

Показываю на это средний палец, притворно улыбнувшись.

К горизонту уже подкрадываются первые лучи солнца и я замечаю знакомый дом.

========== Глава 8 ==========

Через окно падает лунный свет, освещая мое лицо. В комнате душно. Ровно дышу, пялясь в одну точку.

Как переварить такую информацию? Слишком много свалилось разом.

Превращение в вампира. Новость о том, что у меня и Кая есть, как бы не хотелось признавать, но совместное прошлое. Я — ведьма, или была ею.

Ворочаюсь на кровати, зарываясь под одеяло, в котором жарко, но не откидываю, потому что без него некомфортно.

Меня напрягает тот факт, что мои родители не охотники, а ведьмаки. Они сплавили меня и, судя по одному из воспоминаний, с «мамой» у меня были не самые теплые отношения. Не знаю, кто в этом виноват: я или она.

Возможно, я, ибо тянулась к Каю. Я не знаю…

Всё. Всё это мешает мне уснуть, не давая покоя и терзая мыслями. Особенно одна. Она засела глубоко и крепко в разуме.

Почему я тянулась к Каю Паркеру?

Вздыхаю, откинув одеяло. Поднимаюсь с кровати, идя на кухню из-за горла, которое пересохло. Спускаюсь по ступенькам, потирая уставшее лицо.

Замираю, когда дверь ванной хлопает и перевожу взгляд. Мои глаза ошарашено смотрят на Паркера. В полотенце.

Одном. Мать. Его. Полотенце.

Провожу языком по внутренней стороне щеки, что со стороны, наверное, выглядит многозначительно. Прошло несколько секунд, а ощущение будто минут пять и больше.

Отвернись, идиотка.

Но нет, я предпочитаю засматриваться на оголенный торс с идеально выточенными кубиками, по которому скатываются капли воды с мокрых волос. А особенно привлекает одна, что неторопливо стекает вдоль торса, теряясь в махре полотенца, и я невольно прикусываю губу. Продолжаю хлопать ресницами.

Нет, он прекрасен, правда.

Перевожу глаза на его лицо, озаренное усмешкой. Просто уйди, ибо мне даже вдохнуть воздух проблемно. Не будь я вампиром умерла бы от недостатка кислорода.

Черт. Отворачиваюсь. А у него красивые кубики.

— Прости, — шепчу, сжав руки в кулаки, тем самым вонзив ногти в кожу. Прикрываю глаза, выдохнув. Уйти. Нужно прямо сейчас уйти. Щеки краснеют, когда проходит мимо меня, задев плечом.

Смотрю ему вслед, пока Кай спокойным шагом поднимает по ступенькам.

Мне срочно нужна вода, ибо ощущение, словно стенки горла сжимаются. Вода обжигает холодом и дарит наслаждение. Обнимаю себя руками, идя обратно в комнату.

Прохожу мимо комнаты Кая, остановившись. Прошло минут пять, он ведь просто должен был уже одеться. Я пожалею о своем поступке, но подумать, что моя идея ужасна и сделать наоборот — так по-моему, если честно.