Кое-как справившись с ненужными эмоциями, я прошел в приемную, превратившуюся в штаб-квартиру Скотланд-Ярда; развалившийся в удобном кресле Слайт в обход всех правил курил сигару и допрашивал юных любителей оторваться. Молодежь не стеснялась, устроившись с не меньшим комфортом; в ноту полицейскому Лиз закурила тонкую сигарку в мундштуке, живо напомнив мне картинную манеру Курта; девушка вальяжно закинула ногу на ногу и выпустила струю дыма в потолок весьма элегантным образом. В беспощадном свете приемной стало заметно, что у нее потекла тушь с обильно намазанных ресниц, а фиолетовая губная помада измарала щеку. Жестом я показал, что ей стоит привести себя в порядок; она тотчас извлекла из кармана косухи зеркальце, осмотрела себя критическим взором и запросилась в уборную. Инспектор Слайт скривился, но отпустил.

Когда Лиз вернулась, на лице ее практически не было краски, а мокрые волосы, утратившие свой ядовитый оттенок, в беспорядке упали на плечи. Без слоя косметики и наводящих ужас разводов лицо девушки стало весьма привлекательным, в нем чувствовалось врожденное упрямство и порода, оттенок интеллигентности, что ли, нечто неуловимое, что тотчас кардинально поменяло отношение полиции.

– Расскажите-ка мне все с самого начала, – неожиданно спокойно попросил Слайт, перестав орать и грозить тюрьмой и лечебницей. – Пожалуйста.

Этот переход был до того внезапным, что молодежь смутилась и растерялась; парни принялись поглядывать на Лиз, признавая ее старшинство, а она чуть улыбнулась и кивнула:

– Саймон!

– О’кей, – покладисто согласился Саймон, – я начну, Лиз, поправишь, если что.

Итак, их университетская команда с третьего курса пристрастилась ездить в Лондон на выходные и отрываться на дискотеках, ну а на каникулах, само собой…

– Университет? – поднял брови Слайт. – Какой?

– Оксфорд, сэр, – спокойно ответила Лиз, а Саймон, подавив смешок, продолжал:

– В Министри оф Саунд мы сошлись с Маком, он занятный заводной парень, не задается, способен пить как лошадь и танцевать, точно у него вечный двигатель.

– Красавчик, каких поискать! – снова перебила Лиз. – Софи Даньер сразу влюбилась в него до одури, даже дралась с Магдалой, но Магдалы Мак и не заметил, на дискотеках у Софи конкуренток не было.

– Значит, Софи Даньер? – уточнил Слайт. – И тоже Оксфорд?

– Француженка, учится у нас по гранду, довольно состоятельная, судя по нарядам.

– Она знала, кто такой Мак?

– По крайней мере, не с самого начала, сэр, долгое время Мак оставался для нее просто парнем с дискотеки, а я не вмешивалась, зачем? Но после газетной шумихи и фотографий трудно было усомниться, хотя моим словам она не верила, думала, из ревности пугаю, дурочка.

– Вы тоже влюбились в Мака?

– О, сэр, я помолвлена с Саймоном! – живо ответила Лиз с лукавой улыбкой, чудно оживившей ее лицо. – И потом, влюбляться на дискотеке, отдаваться в закутке у туалетов – такой моветон!

– Прошу прощения, – покачал головой инспектор. – Значит, мадемуазель Даньер знала, что Мак и Курт Мак-Феникс – одно лицо?

– Да, сэр. И страшно ревновала к мисс Томпсон.

– Продолжайте, прошу вас. Что случилось сегодня?

– Да ничего! – подал голос доселе молчавший Том. – Пришли, как обычно, жахнули по коктейлю и славно подергались. Сэр, – добавил он, комично приподняв брови. – Соф кинулась на шею Маку, тот вроде ерепенился, но уступил, они долго э… целовались, потом решили э… уединиться, сэр, скажем так, Соф была сама не своя после его разрыва с той дурищей, сияла, ну и он проявил нетерпение. Потом он вернулся, почему-то один, и стал буянить, вон, Саймон от него схлопотал, пока пытался урезонить.

Саймон потер солидный фингал и флегматично подтвердил:

– Он хорошо боксирует, сэр.

– Откуда он взял нож?

– О, так вы об этом знаете? – приподняла брови Лиз. – Зачем вам наши показания?

– Я вынужден повторить свой вопрос, сударыня.

– Отнял у бармена, – нахмурился Саймон. – Мощный топорик для колки льда, эдаким получить по башке – мозги по танцполу собирать замаешься. Мы в стороны, он бузить.

– Кто его остановил?

– Мы не в курсе, – отмахнулся Том. – Кто-то из толпы, оказался клевым каратистом, или что он там такое вытворил, с одного прыжка топорик выбил ну и буркнул, мол, совсем обкурился, козел. Саймон стал поднимать, а у него кровь на спине, думали, ранен, а потом дошло, с чего его так проколбасило. Соф прибежала, когда мы такси ловили.

– Стоп! – проорал Слайт, напрягшись в кресле. – С этого места очень медленно, вспоминая все детали. Итак, вы видели Софи Даньер перед отъездом?

– Да, – очень медленно, по буквам подтвердила Лиз. – Она задержалась в уборной, наводя красоту, и прибежала к финалу представления. Мы пытались договориться с таксистами; никто не хотел нас брать, ломили тройную цену, боялись, Мак заблюет салон.

– Почему вы повезли его к психиатру? Рядом находилась пара вполне приличных клиник!

– Видя, что плох, он дал нам визитку дока, вот мы и подумали: он знает, о чем просит. Он оказался прав. В его ситуации Гаррисон – что козырный туз на прикупе!

– Почему мадемуазель Даньер не поехала с вами?

– Я не знаю, – пожала плечами девушка. – Сама удивилась. Соф сказала Тому, что ей плохо, ее сейчас вырвет, и что-то с кишечником, может, и ее траванули, не знаю, она умчалась обратно в уборную, а нам некогда было ждать, и мы поехали. Так ведь, Томас?

– Значит, – с непроизвольной ноткой безнадежности уточнил инспектор, – вы настаиваете на том, что видели Софи Даньер и говорили с ней в момент отъезда из Министри оф Саунд?

Я взглянул на инспектора и понял, к чему он клонит. Мне стало страшно и грустно, отражением его безнадежности я, наконец, закурил и обхватил голову руками.

– Да, сэр, – твердо ответила Лизи.

– Вы готовы подтвердить это в суде, под присягой?

Девушка на миг задумалась, потом покачала головой:

– Я говорю правду, инспектор, но показаний в суде мне хотелось бы избежать.

Слайт криво улыбнулся:

– Понимаю ваши опасения, миледи, но придется выбрать меньшее из зол. Ваша подруга, мадемуазель Даньер, мертва. Ее нашли в женской уборной дискотеки Министри оф Саунд с многочисленными ножевыми ранениями в области груди. Она скончалась от потери крови по дороге в госпиталь.

***

– Это ужасно! – приговорила Лизи, или, если позволите, отныне я буду называть ее полным именем: леди Элизабет Трэй, младшая дочь баронета Джона Малькасла. – Трудно поверить.

– Вы можете опознать по этим фотографиям вашу подругу, миледи?

– Безусловно, сэр. Это Софи.

Сэр Саймон Винтент согласно кивнул головой, подтверждая слова невесты. Бледный как смерть Томас Коннерт, подающий надежды литератор, счел нужным уточнить:

– Мы понимаем, куда вы клоните, инспектор, но Курт Мак-Феникс не мог убить, сэр. Все мы видели Софи, запихивая Мака на заднее сиденье; я сказал ей, что он хватил лишку и ему стало плохо, тогда она признала, что ее тоже тошнит и кружится голова, я грешным делом подумал, что София залетела, но тут ей стало совсем худо, она кинулась к уборным, а Мак полез из машины, мутузя всех кулаками, и стало как-то не до нее. – Голос Коннерта дрожал и срывался на истерику, внимательно всмотревшись, я подумал, что и его сейчас вырвет от шока.

– Знаете, – вдумчиво проговорила Элизабет Трей, – мне даже показалось, он кого-то увидел, знакомого, чье внимание пытался привлечь; я помню, у меня на миг отлегло от сердца, я отчетливо подумала, что помощь на подходе, но обернувшись, увидела лишь темную фигуру, спешащую прочь от нас. Пришлось справляться самим.

Девушка вздохнула, вертя в тонких пальцах, украшенных массивными перстнями, флакон с нашатырем. Выдержка, свойственная высшему классу, впитанная с молоком, привычная с рождения выдержка лишь раз изменила отважной леди, но краткий полуобморок, вызванный неприглядными снимками убитой подруги, лишь укрепил ее решимость помочь правосудию.