— Сядь, пока не упала.

Она смотрит на меня покрасневшими глазами, и у меня возникает отчетливое ощущение, что если бы она не была так пьяна, то сбила бы меня с ног. А так она едва может держать глаза открытыми.

Все еще держа стакан в руке, я громко стучу в дверь Маркуса. Бекка отвечает, ее ярко-красное платье туго натянуто на груди, декольте спереди слишком много обнажает.

— Ты видела Кристен? — рявкаю я, пытаясь смотреть куда угодно, только не на ее сиськи.

— В последнее время нет, — отвечает она.

— Девчонка совершенно опустошена. Она не может пойти туда в таком виде.

Бекка вздыхает, выглядя скорее раздраженной, чем обеспокоенной. — Я разберусь с этим, — она оглядывает меня с ног до головы, оценивая. — Маркус хочет тебя видеть.

Я стою в дверях, когда она проходит мимо, унося с собой запах сладких духов и лака для волос. Виски в стакане плещется о лед, когда я смотрю вниз.

— Скарлет, — зовет Маркус откуда-то изнутри.

Виски все еще обжигает мне горло, когда я закрываю дверь кабинета.

— Приятно видеть, что ты не свалилась с лица земли, — говорит Маркус.

— То же самое могу сказать и о тебе, — огрызаюсь я.

Сухожилия на челюсти Маркуса напрягаются, когда он откидывается назад, расстегивая пуговицу на пиджаке. — Думала о нашем последнем разговоре?

— Нет.

Его брови слегка приподнимаются, но лицо остается нейтральным. — Жаль. На этом можно заработать.

Я делаю глубокий вдох, готовясь еще раз объяснить, что-то, что у меня между ног, не купишь.

— Лия уволилась.

Мои слова испаряются в воздухе. — Что? Когда?

— Несколько недель назад, тебе не о чем было беспокоиться.

— Но она… она ни с кем не попрощалась.

Маркус равнодушно пожимает плечами. — Заной ещё. Это значит, что мы потеряли девушку, так что сегодня вечером ты мне понадобишься на сцене дважды, и как можно чаще в отдельных комнатах. Кроме того, ты нужна мне в следующий четверг вечером для частной встречи.

Я вскидываю бровь. — Я не работаю по четвергам.

— Да, тогда нам хватало персонала, — ухмыляется Маркус. — Всего несколько часов. Я заплачу тебе лишнюю сотню плюс пятьдесят процентов чаевых.

Часть моего мозга, которая точно знает, сколько денег на моем банковском счете, кричит: Да! Скажи «да»! Скажи «да»! Но нерешительная часть моего мозга знает, что когда дело касается Маркуса, это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Что я буду делать за лишнюю сотню долларов?

Он снова пожимает плечами. — Просто будь, как обычно, очаровательна, Скарлет. Снимай свою одежду и улыбайся; это все.

Я скрещиваю руки на груди. — Почему я тебе не верю?

Стул скрипит, когда Маркус садится вперед, бросая ручку на стол. — Знаешь что? — он вздыхает. — Я начинаю уставать от твоего отношения, — говорит он. — Ты забываешь, кто я, — откинувшись на спинку стула, он скрещивает руки на животе. — Я тебе не друг, Скарлет. И я не тот жирный ублюдок, который управляет этой дерьмовой закусочной, в которой ты работаешь. Я твой босс и владелец этого клуба. Пока ты работаешь на меня, я твоя проблема.

— Моя? — фыркаю я. — Ага.

Через секунду он уже передо мной, его темные глаза сверлят меня. — Ты прекрасно знаешь, что до тех пор, пока я хочу, ты будешь делать то, что я скажу, и когда я скажу.

Хотя я пытаюсь скрыть свой страх, мой голос дрожит. — Или что?

Улыбка, которая освещает его черты, действительно хищная, вид, который кричит о насилии и злобе. У меня мурашки бегут по спине. Он подходит так близко, что я чувствую его дыхание на своей щеке, рука держит мое плечо, его пальцы сжаты так сильно, что я сдерживаю всхлип.

«Беги», — говорит мой мозг. «Беги. Беги.»

— Может, я перестану быть таким милым, — он сжимает меня крепче, сильнее притягивая к себе. — Было бы разумно, подумать еще немного о моем предложении, Скарлет. Это не будет продолжаться вечно, — говорит он, горячее дыхание касается моей кожи. — И ты начинаешь терять свою пользу.

Я сглатываю, звук громко отдается в ушах.

— Ты стоишь на пороге возможности заработать много денег, — продолжает он. — Думаешь, приятно, когда эти унылые ублюдки смотрят, как ты танцуешь на сцене? Ничего страшного. Представь, каково это, когда они швыряются деньгами в твою милую маленькую киску, — его палец скользит по моей щеке, и я с трудом сдерживаю дрожь. — Они будут умолять об этом, Скарлет. Они выстроятся в очередь за этой чертовой дверью и упадут к твоим ногам, просто чтобы попробовать.

— Ты делаешь мне больно, — шепчу я, морщась, когда его пальцы сжимают кожу на моем плече.

— Так подумай об этом еще раз. Увидимся в четверг вечером.

Все еще держа меня за руку, Маркус ведет меня к двери и, не оглядываясь, толкает в коридор, закрывая за собой дверь. Глядя на неё, я не уверена, меня сейчас вырвет, или я заплачу, или вышибу дверь. Я чувствую, как мое сердце колотится о грудную клетку, а кровь стучит в ушах так громко, что я едва слышу, как рядом захлопывается дверь туалета.

— Ты в порядке? — спрашивает Реджи, его большая рука тяжело лежит на моем голом плече.

Стряхнув с себя тяжесть его руки, я выпрямляюсь, темный парик, закрывающий мои волосы, касается середины спины. Сжав кулаки, я делаю все возможное, чтобы унять дрожь в руках. — Я в порядке.

Реджи переводит взгляд с меня на дверь кабинета Маркуса. — Уверена?

Я смотрю на его озабоченное лицо и на мгновение думаю о том, чтобы заползти в его широкую грудь и спрятаться. Я так хочу впустить его, позволить кому-то утешить меня, хотя бы на мгновение. Вместо этого я проглатываю желание, выпрямляю спину и киваю.

— Да. Я в порядке.

Я не в порядке. Внутренности трясутся, моя спокойная внешность скрывает страх, который рябит под кожей.

Я должна выбраться отсюда. Это совершенно ясно.

*

Напряжение от разговора с Маркусом и осознание того, что моя квартира пуста, давит мне на плечи, когда я поднимаюсь по лестнице. Моя сумка кажется тяжелее, чем обычно, ее вес давит мне на плечо, а ноги болят как сумасшедшие. Свет на площадке первого этажа мерцает, жужжа, когда стартер тщетно пытается переключиться. Лестница скрипит под ногами, пока, наконец, после восьмидесяти пролетов вместо двух, я не добираюсь до своего этажа. Инстинктивно я смотрю направо, надеясь увидеть свет под дверью Джастина, но там темно. Я направляюсь налево, к своей квартире, выуживая ключи из переднего кармана сумки.

Подняв глаза, я замираю в нескольких футах от двери своей квартиры.

Дерево вокруг засова расколото и треснуло, дверь немного приоткрыта. Мои пальцы сжимают ключи, и хотя каждая клеточка моего тела кричит, чтобы я бежала, я делаю шаг вперед, толкая дверь, пока она не распахивается. Мышцы напряжены и готовы к движению, я прислушиваюсь к звукам, к знаку, что кто-то все еще в квартире. Тишина, комната пуста, единственный свет исходит от телевизора, который стоит на боку на полу, экран мерцает. Все ящики открыты, все внутри разбросано по полу. Мое сердце падает в желудок, когда я замечаю, что DVD—плеер отсутствует-вероятно, единственная реальная ценность во всей квартире. Ноги хрустят на сломанной лампочке, когда я шагаю дальше в комнату. В шоке я беру кухонный стул, который лежит на полу, пытаясь оценить, не пропало ли что-нибудь еще. Как ни странно, несмотря на беспорядок, я знаю, что ничего ценного не пропало. Я знаю, потому что у меня нет ничего ценного.

В комнате Коди дела обстоят немного лучше; его матрас перевернут, но в остальном он не более грязный, чем был, когда я уходила. Моя спальня-это катастрофа, и я громко стону, когда обнаруживаю, что ящик с нижним бельем перевернут и разграблен, мое нижнее белье разбросано по комнате. Я даже не хочу знать, пропали ли они.

— Чёрт.

Ящики в ванной были выдвинуты и опустошены по всему полу, и липкая лужа сиропа от кашля, пролитая в середине верстака, жидкость капает вниз по шкафу. Мойя косметика разбросан повсюду, коричневая и розовая пудра пятнает линолеум и подошвы моих ног, когда я на цыпочках хожу вокруг.