В один из обычных дней она неожиданно приходит, несмело заходит в тихую палату, когда я, наспех пообедав, в полусидящей – полулежащей позе пребываю на больничной кровати и просматриваю накопившуюся за несколько часов электронную почту на телефоне.

Выглядела она неброско: обычные узкие джинсы синего цвета и свободная белая футболка с одноименной надписью, на ногах легкие кеды. Волосы распущены и аккуратной волной лежат на опущенных плечах. Прикрывая за собой дверь, тихо и неуверенно поизносит:

– Здравствуй, Борис!.. – Несмело стоит на пороге палаты и переминается с ноги на ногу. – Вижу тебе уже лучше. Я принесла фрукты и сок.

От неожиданности ее появления, резко и грубо прикрикивая, спрашиваю:

– А пришла? Явилась посмотреть на развалюху? Не ждал уже тебя.

От моего грубого тона, будто ножом режущего по горлу, ее покоробило, но она стойко держит удар, вида не подает. Молча приближается к кровати и спрашивает разрешения присесть на стул возле моих ног. В ответ я киваю. Нервно постукиваю пальцами по кровати. Звука не слышно, только отвлекающие едва уловимые движения пальцев рук.

Увидев ее, такую симпатичную и здоровую, озлобленно понимаю, что разговор сегодня не пойдет, я слишком взвинчен и разозлен. Такая перемена настроения на ровном месте – свойственна мне. С раннего детства я рос достаточно избалованным и эгоистичным ребенком. Я имел все желаемое, но мне было не достаточно. Приобретя себе впоследствии диагноз, родители стали потакать и уступать во всем, не спорили и не перечили мне, не связывались со мной. Я быстро менял настроение из нормального в плохое, хорошее случалось крайне редко, орал в истерике от невозможности получить желаемое, ворчал и бубнил себе под нос, комментируя раздражающий фактор. Родители не трогали меня в тот момент, зная, что лучше не спорить… Так было и дальше. Даже живя вдали от родителей, я тихим сапом, а иногда и дерзим поведением, получал все, что хотел. С товарищами было сложнее, не каждый терпел мои выходки, но кто оставался со мной, друг по сей день.

Я чересчур враждебно смотрю, меня распирает от бешенства на нее за все: за долгое ожидание ее визита, за ее не смелость появления, за тихий нежный голос – голос провинившейся жертвы, за ее необыкновенную красоту и душевную простоту, за ее целомудренность и спокойствие во взгляде, за ее манящую сексуальность.

– Зачем ты так со мной? – гордо поднимает голову и с вызовом смотрит в глаза. Сцепив руки в замок, сжимает их до побеления костяшек, выдавая присутствующее напряжение и страх.

«Зря ты со мной разговариваешь… смени тон, детка. Я к подобному поведению не привык. Молчи безропотно. И слушай. … – безотрывно сверлю глазами ее смелый взгляд, пытаясь безмолвно передать возникшие мысли. – Не знаю, чем конкретно ты привлекла меня в тот тоскливый вечер? Почему меня похотливо влечет?».

Не говоря ни слова, разглядываю ее лицо: выразительные чуть раскосые глаза цвета малахитовой шкатулки с длинными черными ресницами, дугообразные линии брови, аккуратный вздернутый носик, персиковый цвет кожи, слегка проступивший румянец на щеках и несмелую улыбку с ровными среднего размера зубками жемчужно-белого цвета.

Прошибает холодный пот, ладони становятся липкими, на лбу появляется предательская испарина, резко вырабатывается адреналин, бесчувственное сердце бешено колотится, кислород перестает поступать в больной извращенный мозг, притупляя сознание и речь. Нагло осматриваю ее миниатюрное тело в невзрачной спортивной одежде, фантазируя ее голый вид, мой славный член твердеет и спешно увеличивается в размерах, приподнимая боксеры и спортивные штаны в нужном месте. С моими гигантскими размерами полового члена даже легкую появляющуюся эрекцию не спрячешь.

«Посмотри на него, детка, – опускаю взгляд в пах, вовлекая ее следить за мной, – я такой и есть: наглый, извращенный, пошлый и грубый».

Я – деспот, маньяк. Правильно она подумала обо мне в тот вечер, подкожно испугавшись моего пристального наблюдения и преследования ее.

Обычно вспыльчивый и быстро перегораемый, никак не могу успокоиться: «Ты, детка, меня реально не знаешь и даже не представляешь кто перед тобой! Ты подсознательно чувствуешь себя жертвой в общении со мной, потому что я – действительно монстр, жестокая тварь, пользующаяся дерзкими и похотливыми сучками и угнетающая их душу и сердце. Я ломаю их целостность, заполняю собой и выбрасываю на помойку за ненадобностью. Я сломаю и тебя изнутри. Перегрызу твой позвоночник, позвонок за позвонком, высосу спиной мозг из него. Беги от меня, пока еще не поздно».

Молча, внимательно изучая меня, ожидает ответа на свой заданный вопрос. Осторожно водит пальчиком по полукруглой кутикуле пальца другой руки. Внутриутробно понимая, мою невысказанную жестокую речь и не услышав ответа продолжительное время, она решает удалиться. Резко вскакивает со стула и бросает на ходу первые пришедшие на ум слова:

– Жаль, что решила поинтересоваться Вашим состоянием здоровья».

Не прощаясь и не оборачиваясь, семенит и выходит из палаты.

«Что я нахрен сказал? Хотел сказать совсем другое…, – закусываю губы, виновато опускаю голову, ничего не изменить, тихо шепчу одними губами: – Я рад тебе, девочка, очень рад. Я мечтал видеть тебя. И уже отчаялся ждать, поэтому и бешусь. Где ты была все это время? Почему так долго не приходила?..».

В один миг таинственная девушка из ночного диско-бара молниеносно появляется в моей жизни и также быстро покидает ее, как будто стремительно выбегает на футбольное поле, отбирает мяч у соперника, уверенно и смело ведет его к воротам противника, не пасуя и не позволяя отобрать, приближаясь к защищающему ворота вратарю, сильным ударом забивает мяч в «девятку» и с довольным видом покидает футбольное поле.

Покинула меня с взбудораженным сознанием и сладострастной похотью, потоком нескончаемых мыслей и рассуждений и забытым сотовым телефоном на больничной постели возле моих ног, за которым она вряд ли вернется, уж поверьте мне на слово.

* * *

Недели моего невыносимого больничного отпуска тянутся бесконечно долго. Я наконец-то дома, в своей просторной и благоустроенной квартире в спальном районе города. Иногда присутствуют близкие люди, семья, состоящая из любящих меня родителей, младшей сестры, поступившей в этом году в институт, бабушек и дедушки. Двоюродные и троюродные родственники, навестив меня в стационаре, сюда не напрашиваются, да я особо и не приглашаю.

В отсутствие родных, рядом со мной всегда готовая придти на помощь сиделка и помощница в одном лице. Стреляя в меня похотливыми глазками, мне кажется, ей хочется, чтобы я ее трахнул, но… простите, не западаю на 50-тилетних дам даже со стройной и спортивной фигурой. От них уже веет старостью. Несвежее и дряблое тело, покрытое морщинами и целлюлитом – точно не мой вариант.

Находясь дома, быстрее иду на поправку, не зря говорят, что дома и стены помогают. Имея крепкое и спортивное телосложение, выдержку и неиссякаемое желание поправиться, я быстро восстанавливаю силы. Множественные синяки, ссадины и ушибы прошли. Гипс с правой руки давно сняли, что дает возможность делать все практически самому и в быстром темпе.

Немного еще восстановившись, с отчаянным упорством приступаю к силовым тренировкам и почти готов вернуться в строй. Мешает только присутствие еще одного, крайне неудобного гипса на левом локте, который обещают снять через пару недель. Я дождусь.

* * *

– Ну, что закатим сегодня вечеринку?– решив поправить мое долгое воздержание от секса, предлагает друг Сергей, развалившись на мягком диване в гостиной с бутылкой пива в руках.

– Почему бы и нет?!. – соглашаюсь, не думая, отпиваю пиво из горлышка стеклянной бутылки, ставлю на столик. Свободной рукой загребаю горсть соленого арахиса из пакетика и закидываю в рот. Шумно жую, припиваю снова пивом.

– Окей, кого позовем? Всех наших? – продолжает спрашивать Сергей, прерываясь, делает отрыжку. – Девок будем звать?

– Можно. Только поинтересней выбирай, не как прошлый раз …