– А ну брысь с нашего участка! Ходят тут с самого утра, не дают никому поспать!

При этом он так размахивал метлой и особенно сушеной рыбой, что завидев это, репортер стремительно убежал. Переглянувшись в недоумении с бабулей, которая, впрочем, напомнила, что у нее имеются в продаже носки из очень качественной шерсти, Василиса решила закрыть окно. Умывшись прохладной водой из колодца, она пришла к столу, на котором стоял уже дымящийся чайник свежего чая и баночка того самого яблочного варенья с корицей. Агата Барсиковна улыбнулась приветливо и по обыкновению своему без умолку заговорила:

– Доброе утро, Василиса. Как тебе спалось? Перина не слишком жесткая? Уже слышала, как некрасиво поступил репортер, но во время ярмарки они все как будто сходят с ума. Всю ближайшую неделю у нас будет очень шумно, а сколько туристов приезжает, ну зато и я продаю свои картины. А не пора ли разбудить ребят, спят до сих пор, а оладьи-то уже готовы. Тимофей, слезай с печи!

Василиса не успела и слова вставить, а Агата Барсиковна уже поднималась наверх по скрипучим ступеням, чтобы разбудить Коржика и Бонда. Тем временем, Тимофей Кузьмич действительно слез с печи, и Василиса поблагодарила его за спасение от наглого репортера. Коржик и Бонд проснулись и спустились вниз в полной готовности к поеданию оладьев и поездке на тракторный завод.

Сразу после завтрака Тимофей Кузьмич собрал ребят во дворе, зачем-то выдал им каски, уверяя, что на заводах так принято. Никто не стал спорить, особенно Бонд и Василиса, ведь они вообще никогда раньше не были на заводах, но тоже слышали, что там принято носить каски. А Коржик старался надеть каску с таким видом, словно делает это каждый день. Во двор дома заехала большая машина с открытым кузовом, за рулем которой сидел улыбающийся рыжий кот.

– Здорово, Кузьмич! Хватай ребят и прыгайте в кузов, я вас живо до места довезу, да и все сейчас на ярмарку едут, дорога до завода пустая.

– Здорово, Семеныч. Они обменялись рукопожатиями.

– Прыгайте, ребята!

Все запрыгнули в кузов большого грузовика. Василиса была очень довольна, она давно хотела покататься в кузове, всю дорогу до завода все смеялись и оживленно беседовали, а Семеныч действительно вез очень быстро, машина то и дело подпрыгивала на кочках.

На встречной полосе образовалась небольшая пробка. Кот с целым обозом грибов спорил о чем-то с таксистом, перегородившим ему путь, а совсем рядом у какой-то бабули опрокинулась тележка с носками, и все прохожие бросились помогать, хотя сама бабуля совсем не собирала свой товар, а только без конца повторяла, что он сделан из самой качественной шерсти. В общем, город был невероятно оживлен.

Совсем скоро ребята выехали за пределы Коржка и некоторое время ехали вдоль полей. Становилось уже довольно жарко, солнце поднималось все выше, а воздух был очень сухим. Тимофей Кузьмич своей огромной лапой указал на тракторный завод, который виднелся уже впереди. Он представлял собой довольно большое здание, как и подобает всем заводам. Рядом находилось большое поле, как потом объяснил нам Тимофей Кузьмич, это то самое поле, где тестируют новые тракторы и именно там он катал потом ребят на всех тракторах, которые сам и собрал.

На входе на территорию завода их встретил сторож, летом завод был закрыт, и почти все сотрудники отдыхали. Работали только сторож, помощник сторожа, еще два их помощника и несколько поваров, ведь всем в Кошачьем государстве полагалось четырехразовое питание и обязательные десерты, поэтому профессия повара была, пожалуй, самой распространенной. Поворчав немного на жару, сторож раздал всем мороженое, холодильник с которым находился прямо на входе. Василиса как обычно выбрала себе пломбир с килькой в вафельном стаканчике, Бонд взял простое шоколадное, а Коржик эскимо с тунцом. В холле висело несколько портретов Тимофея Кузьмича с созданными им тракторами, при виде самого себя он сначала засмущался и покраснел, но потом начал рассказывать о своей работе, об изобретениях, о выданных наградах и баночках вишневого варенья, которое, впрочем, ни в какое сравнение ни шло с вареньем Агаты Барсиковны, показал свое первое рабочее место, где он трудился в молодости, когда был простым механиком и, по его словам, шерсть его переливалась гораздо сильнее, объяснял что-то о каких-то винтиках, показывал двигатели, крутил какие-то педали, залил куда-то масло, что-то беспрестанно тарахтело в его лапах. Так как никто ничего не понял, все пошли кататься на тракторах, после чего в столовую, где поедая заварные шоколадные колечки, Коржик по секрету поведал отцу о недавней встрече с пряничным вором, попросив его не рассказывать маме, зная ее впечатлительность. После обеда ребята еще погуляли немного по территории завода, посмотрели на старые тракторы, которые стояли там в качестве будущих музейных экспонатов, ведь Тимофей Кузьмич мечтал открыть небольшой музей рядом с заводом. С Семенычем они то и дело вспоминали забавные случаи из жизни. Они познакомились на работе много лет назад и с тех пор дружат.

Получив в дорогу от повара пакетик с заварными колечками, ребята поехали в сторону дома. Вечером они хотели еще успеть сходить на ярмарку. На этот раз Тимофей Кузьмич ехал с Семенычем в кабине, они оживленно беседовали на протяжении всего пути, дорога обратно заняла значительно больше времени, даже несмотря на то, что большинство уже были на ярмарке. Наконец, они подъехали к дому, где увидели Агату Барсиковну, она сидела во дворе с мольбертом и что-то рисовала, а рядом стоял тот самый репортер. Видно было, что Агата Барсиковна старается не обращать на него внимания, но репортер то и дело что-то говорит и подставляет микрофон к ее лицу.

– Ну, сейчас он у меня получит! – воскликнул Тимофей Кузьмич, засучил рукава и выпрыгнул из машины. Семеныч весело засмеялся.

– Представляете, он каждый год их гоняет! Удивительно!

Пока ребята спускались из кузова, вокруг них то и дело бегал репортер от Тимофея Кузьмича, который уже успел вооружиться той же самой огромной устрашающей сушеной рыбой и метлой. Ярмарка была в самом разгаре и слышны были крики продавцов.

– Покупайте шерстяные носки! Самая качественная шерсть с нашей местной фабрики.

Все время пока Тимофей Кузьмич бегал за репортером с метлой и сушёной рыбой, Агата Барсиковна рисовала с совершенно невозмутимым видом. Поскольку все это происходило ежегодно, то совсем ее не удивляло. Коржик тоже только пожимал плечами и усмехался, смотря на веселого Семёныча, который снимал все это действие на видео, достав из кармана рабочего комбинезона старый котофон в потрёпанном чехле. Василиса звонко смеялась, но после утреннего случая также не была сильно удивлена, а вот Бонд увидел это впервые и веселился больше всех. Как только репортёр был окончательно изгнан с участка, Агата Барсиковна встала и показала свою новую картину. Это был портрет Тимофея Кузьмича с огромной щукой в лапах. На портрете он стоял у реки, берег которой был обрамлён густым осенним лесом. Внизу портрета красовалась надпись Моему храброму Тимофею от любящей Агаты.

– Ну, прямо как Степан Рыбкин! – восхитился Семёныч.

– Агата, дорогая, спасибо за этой портрет, – на глаза Тимофея Кузьмича навернулись слезы, он обнял жену и вместе они пошли в дом.

А в доме по обыкновению пахло вкусностями. Было решено пополдничать, выпить чаю с яблочным вареньем и отправляться на ярмарку. Василиса готовилась купить несколько шарфиков и какие-нибудь сувениры, Бонд искал вдохновения для новых картин, а Коржик рассчитывал найти продавца старых книг, у которого часто имелись в продаже редкие исторические книги. Агата Барсиковна и Тимофей Кузьмич решили остаться дома и придумать, куда повесить новый портрет, надо ли говорить, что в доме, где есть художники, всегда мало пустого места на стенах. Семёныч попрощался и направился куда-то играть в домино с сослуживцами, перед этим, впрочем, он не отказался от предложенного чая с вареньем и сладкими булочками с вишнёвым джемом, которые были на полдник.