Парень, который сидит на водительском месте, говорит:

– Привет. Я Том. Через H. T-h-o-m.

Я отвечаю:

– А я Нора. Через G. G не произносится. Как в слове «gnome».

– Правда? – спрашивает Thom через h.

– Нет, на самом деле нет. Но h тоже есть. На конце. Когда-то мое имя писалось просто N-O-R-A, но я решила официально добавить h в конце после того, как папа упустил возможность заключить контракт с Норой Джонс. Не хочу давать ему возможность с легкостью забыть об этом.

– Правда? – повторяет «Том через h».

– Правда, – отвечаю я. – Но я представить не могу, почему и зачем я сейчас обсуждаю с тобой правописание. В чем дело?

Том через h протягивает мне помятую банкноту в 50 долларов. Он говорит:

– Мы со Скоттом решили немного вложиться в это дело. Мы видели, как ты целовалась с Ником.

В их группе поет не он, но он все равно пропевает «Дай ему что-то, что он сможет почувствовать»[4], подражая Арете, а не En Vogue.

– Не понимаю, – произношу я.

Крышка капота заслоняет нам обзор, но мы слышим, как движок «юго» с угрожающим ревом оживает.

– Нет времени объяснять, – говорит Thom. – Просто скажу, что мы со Скоттом всей душой ненавидим бывшую Ника, так что мы хотели бы немного помочь ему пережить это и двигаться дальше. Так что, пожалуйста, своди его куда-нибудь сегодня, полюбуетесь городом, посмотрите заднее сиденье «юго», неважно, просто, пожалуйста, своди сегодня куда-нибудь нашего друга. Мы уже решили, что ты нам нравишься и что ты спасешь Ника. Но мы не хотим на тебя давить, вообще-то.

Да, лестью этот парень добьется чего угодно, да и я как раз предавалась мыслям о спасении, но я отвечаю ему:

– Не смогу, – хотя искушение и правда слишком сильно. Ужасно сильно. Мне любопытно, что случится, если я рискну еще раз коснуться руки Ника – или какой-нибудь другой части тела, например этого ужасно вкусного Не-Гейского рта. – Ник просто согласился подвезти меня и мою пьяную подружку до Джерси. Сейчас она спит на заднем сиденье «юго».

Том через h говорит:

– У нас есть матрас в багажнике. Давай поменяемся. Мы отвезем ее домой, а ты сегодня позаботишься о Нике.

Я решаю, что, может, и правда стоит немного пожить.

– Заметано, – соглашаюсь я, прячу купюру во внутренний карман рубашки, а затем рисую на руке Тома через h схему, как доехать до моего дома. Я рассказываю ему, в каком горшке с цветком спрятан ключ, и прошу не беспокоиться насчет родителей – наверняка они ему еще и доплатят за то, что он довез Кэролайн домой, а меня отправил на свидание с живым, настоящим парнем. К тому же с Ником я вовсе не чувствую себя фригидной. Я и вспомнить не могу, когда в последний раз чувствовала возбуждение – не обязательно сексуальное, а просто восторг от того, что я узнаю прикольного нового человека, пусть даже он бедняжка-неудачник.

Так что решено; я выхожу из фургона вместе с Томом через h. Он подряжает Скотта, чтобы тот помог ему перенести Кэролайн из «юго» в фургон. Но, вернувшись в «юго», я понимаю, что у меня нет никаких шансов объяснить Нику, как и почему наши планы на эту ночь изменились.

Потому что, посмотрев вперед, сквозь лобовое стекло, я вижу, как Рэнди, стоящий у стены клуба, обменивается энергичным дружеским рукопожатием с новоприбывшим посетителем. Это мозговыносящий парень, из-за которого я в прошлом году и приобрела кличку Саб-Зи. Похоже, племянник дядюшки Лу не сумел продержаться год в южноафриканском кибуце. Зов настоящих диких земель – Манхэттена – оказался слишком силен для него. И, черт побери, Злобный Бывший замечает меня. И вот он подходит справа к пассажирской двери «юго» и спрашивает:

– Эй, малышка, готова продолжить с того места, где мы остановились?

Никогда не думал, что Джесси вот так вот меня предаст. Я всегда ее любил и хорошо с ней обращался. Я всегда был рядом и защищал ее, когда другие говорили, что ей пора на свалку и что они вообще не понимают, почему я от нее еще не избавился. Я думал, это что-то меняет. Но нет. Теперь, когда она мне так нужна, она попросту слилась. Я поворачиваю ключ, поворачиваю ключ, поворачиваю ключ – а она никак, блин, не реагирует. Вот насколько я сейчас одинок – даже моя машина мне не отвечает.

Я мог бы по-настоящему на нее разозлиться. Но я скорее напуган. Что все это – навсегда. Что мы можем гальванизировать ее, пока во всем Манхэттене свет не вырубится, а она так и будет тут стоять. Не мигая. У меня нет денег на еще один ремонт. Если уж она сломалась, то окончательно.

Я почти не замечаю, как Скотт и Том забирают Кэролайн с заднего сиденья. После того как мы столько усилий потратили, чтобы ее туда запихнуть. Но я с пониманием отношусь к их желанию покинуть тонущий корабль.

Я собираюсь помочь Скотту подсоединить провода, но тут этот парень, которого я никогда раньше не видел, наклоняется в окно к Норе и говорит:

– Эй, малышка, готова продолжить с того места, где мы остановились?

Какого. Хрена.

О’кей, ладно, может, я тусуюсь с этими ребятами из квиркор-групп и все такое, и все-таки – я никогда, вообще никогда, за миллионы миллиардов лет, и представить не мог, что парень может использовать фразу «Эй, малышка», именно это и имея в виду. Он произносит ее, словно присвистывает, залюбовавшись на грудь девушки, идущей мимо по улице. Кто вообще так делает?

Я ожидаю, что Нора тут же поставит его на место. Но она словно застывает. Она отводит взгляд, словно игнорирование происходящего может ей чем-то помочь. По логике вещей, должно оказаться, что теперь она смотрит на меня, поскольку я нахожусь как раз на линии 180 градусов от нашего незваного гостя. Но вместо меня она сосредотачивает взгляд на приборной панели, там, где должно быть зажигание. И, похоже, я немного удивлен, потому что мне как раз начало казаться, что мы вот-вот отправимся куда-нибудь вместе. Что я не просто подвезу ее домой. А теперь, похоже, я вообще никого никуда не повезу, и мне грустно из-за того, что я ничего не могу с этим сделать.

– Малышка, я вернулся, – продолжает этот тип. – Как насчет того, чтобы вылезти из этой кучи мусора и поздороваться?

Знаете что, одно дело – домогаться Норы и пытаться выцепить ее из моей машины. Но впутывать в это Джесси – совершенно возмутительно.

– Могу вам чем-то помочь? – спрашиваю я.

Он отвечает мне, не отводя взгляда от Норы.

– Ага, приятель. Я тут недавно вернулся в Штаты и как раз искал эту даму. Не одолжишь мне ее на секунду?

Он засовывает руку в окно, отпирает дверцу и открывает ее.

– Мы сейчас вернемся, – продолжает он. И я уже собираюсь сказать Норе, что ей совершенно не обязательно подчиняться. Но тут она протягивает руку и отстегивает ремень безопасности. Думаю, она приняла решение… но она не двигается с места. Она просто сидит в машине.

– Малышка… – воркует он, протянув к ней руки, словно к сидящему в машине ребенку. – Я так по тебе скучал.

Я поворачиваю ключ в замке зажигания. По-прежнему не заводится. Скотт подходит к окну с моей стороны, заглядывает в машину и спрашивает:

– Какие-то проблемы?

Теперь Нора смотрит на Скотта. И почему-то это помогает ей собраться.

– Тэл, – произносит она резко, словно отрубает слова ножом, – ты не скучал по мне ни одной чертовой минуты. Ты ни одной секунды в своей ничтожной жизни не скучал по мне. Может, ты скучал по выносу моего мозга или по чувству удовлетворения, которое получал, унижая меня, но ты по своим эмоциям скучал, а не по мне. Боюсь, с этим я ничем не могу тебе помочь.

– Ну же, малышка, – говорит Тэл, наклоняясь к ней. Она отшатывается, вжимаясь в сиденье. Я чувствую, что Скотт собирается что-то сказать, но опережаю его.

– Чувак, нельзя загонять малышку в угол, – отвечаю я. – Пошел на хрен из моей машины.

Тэл поднимает руки и отступает на шаг.

– Просто решил дать даме возможность, – произносит он. – Не сразу понял, что она уже занята – разрушает жизнь другому парню. Надеюсь, тебе повезет больше, чем мне.