Но это было ещё далеко не всё. Первое, что я почувствовал, проникнув в родное пространство, – невероятная сила мысли, буквально обрушившаяся на меня. Мысль была всюду, она властвовала над всем, всё окружающее пространство было наполнено этой энергией, и моё существо тут же знакомо откликнулось на неё. Я ощутил невероятный ментальный экстаз подключения к мощнейшему информационному и духовному источнику. Эта энергия давала ощущение власти над местной материей, возможность информационного контакта со всеми сущностями, обитающими здесь. Она же наполняла всё вокруг чудесной энергией Божественной Любви. Это непередаваемое чувство, наполнило меня до отказа несказанной радостью и счастьем. Я чувствовал, что меня здесь все любят, меня здесь всегда ждут, и я всем здесь дорог и нужен. Это был мой родной мир, мир в котором я когда-то появился по воле и милости Творца, и в котором я с тех пор постоянно живу. А ещё эта до боли знакомая чудесная и невероятно мелодичная музыка, возникающая прямо из воздуха, звучащая отовсюду. Я только сейчас понял, насколько я истосковался по ней, за время моего воплощения на Земле. Как мне её не хватало. Она проникла в самое моё естество, слившись со мной, заполняя и гармонизируя меня, она качает меня на волнах своей мелодии, она наполняет меня радостью и счастьем. Как я мог жить в мёртвой тишине косного мира без этой всепроникающей Божественной Любви, без невероятной энергии Божественной Мудрости, без этой животворящей мелодии? Как прекрасно снова испытать невероятную свободу полёта, ощущение полной независимости от внешних обстоятельств. Здесь всё дышало спокойствием и безмятежностью, всё было таким родным и знакомым. Все волнения и заботы, которые я когда-то испытывал на Земле, испарились в одно мгновение, здесь всё было по-другому. Это был мой родной мир, мой родной дом, моя Истинная Обитель.
Я узнавал эти места так, как будто возвратился домой после долгого отсутствия. Так ты радуешься знакомым с детства местам, возвращаясь из длительной командировки. В душе возникает ощущение чего-то очень родного, невероятно знакомого, того, по чему очень тосковал, находясь в разлуке, а теперь вернулся и обрёл вновь. Вон, то большое круглое озеро, выглядящее сверху, словно обронённое каким-то великаном, огромное сверкающее на солнце зеркало, лежащее среди зелёных, поросших густым лесом, невысоких холмов, с прозрачной водной гладью и серебристыми плакучими ивами по берегам, носит название – Серебряное озеро. Это название оно получило из-за того, что ночью, в лунном свете, ивы по его берегам отливают серебром, и вода на его поверхности приобретает серебристый оттенок. Над его водной гладью изредка парят, поднимаясь вверх, прозрачные пузыри, которые лопаются на некоторой высоте, разбрасывая вокруг сияющие серебряные капельки-искры. А слева вдалеке виднеется голубая извилистая длинная лента Большой змеиной реки. Она так называется не потому, что в ней водятся водяные змеи, как можно было бы подумать, а из-за своего русла, которое, словно огромная змея, извивается среди, покрытых цветами долин, зелёных лесных рощ и небольших, но очень симпатичных холмиков, разбросанных повсюду. Её притоки называются малыми змейками, они скользят к ней по лесам и равнинам, словно дети, бегущие к своей маме. Вон та, ближняя ко мне, зовётся изумрудной змейкой, а та, что подальше, и повыше по течению, – пёстрой змейкой. Многие места здесь получают своё специфическое название из-за того, как они выглядят с высоты, потому что, в отличие от Земли, все сущности, обитающие здесь, передвигаются, в основном, по воздуху и видят всё сверху. Но вот та долина получила своё название не из-за своей формы. Она называется Эолова долина, или Эолова арфа, потому что причудливые каменные столбы с отверстиями различного размера, хаотично разбросанные по ней, создают очень красивые музыкальные звуки, при прохождении сквозь них ветровых потоков. А ветры дуют в этой долине постоянно, и всё время меняют своё направление. Это вызывает среди каменных столбов завихрения и маленькие смерчи. Как ни странно, но совместными усилиями ветров и столбов Эоловой долины получается дивная музыка, похожая на мелодичное звучание огромной арфы. Я не знаю, кто создал Эолову арфу, может быть, сам Творец, а, может, кто-то из высших сущностей, но это чудесное и удивительное место.
– А, ведь, я очень любил прилетать сюда в компании друзей и слушать тут чудесную музыку, – вспомнилось мне.
Только я подумал об этом, как прямо передо мной возник прекрасный и юный образ Леолиры. Он был объёмным и настолько реальным, что я, отвыкший уже от всего этого, в первое мгновение подумал, что мой гид – наставник появилась передо мной собственной персоной.
– Привет, – сказала она весело, – ты молодец, что добрался сюда так быстро. Мы ждём тебя в Храме Славы. Если тебе всё ещё немного сложно ориентироваться, я дам тебе направление, лети за навигатором.
Прямо передо мной, вместо её изображения возник маленький золотой сияющий шарик, он вильнул в сторону и понёсся в направлении группы озёр, расположенных правее, впереди траектории моего полёта. Я бросился следом в погоню. Шарик нёсся как угорелый, и я еле поспевал за ним. Под нами мелькали, небольшие овраги с крутыми изломанными краями, живописные изумрудно-зелёные лесные рощи, покрытые ярким цветочным ковром обширные поляны, мелкие голубые озёра с чистейшей и прозрачной как слеза водой. Два раза мы пересекли русла небольших извилистых рек, сверкнувших серебряными лентами внизу. Боковым зрением я успел заметить далеко слева, показавшееся среди бескрайних лесов, здание школы, в виде огромного, сверкающего и переливающегося всеми гранями на солнце кристалла. Справа мелькнули и пропали в небольшой долине, прячущиеся среди роскошных садов два домика, – один, насколько мне удалось рассмотреть, в виде изящного средневекового замка, – второй в виде современной виллы из стекла и бетона с бассейном на крыше. За всё время полёта мне не встретилось ни одной дороги. И, действительно, зачем они здесь существам умеющим летать? Окружающий пейзаж постоянно менялся. В небе неожиданно возникали радуги и северные сияния, огромные полупрозрачные разноцветные шары, словно гигантские Монгольфьеры, плавно парили в пространстве, медленно вращаясь вокруг собственной оси. Некоторые из них разбрасывали вокруг себя снопы искр, вспыхивающих каскадами фейерверков и исчезающих без следа. Я ещё не совсем привык к такой фантасмагории, обилию цветов и оттенков, которые воспринимал, благодаря моему истинному телу. Остатки рационального мышления, которое десятилетиями было со мной на Земле, благодаря долгому использованию человеческого мозга, принадлежащего моему материальному телу, всё ещё цеплялось за привычные истины, пытаясь найти всему «разумное» объяснение. Я понимал, что убогий инструмент трёхмерного познания материального мира не может справиться с четырёхмерной реальностью мира духовного, но сразу привыкнуть к этому не мог. Шарик – навигатор, ярко вспыхнув, словно подав мне сигнал, привлекающий моё внимание, начал плавно снижаться, направляясь к группе, из пяти расположенных недалеко друг от друга озёр. Большое идеально круглое озеро, с зелёным островом посередине, располагалось в центре, а четыре маленьких окружали его, все вместе составляя симметричную фигуру. На острове располагался Храм Славы, по своему внешнему виду напоминающий греческий Парфенон, а ещё больше легендарные святилища Атлантов. Мой резвый проводник стрелой метнулся вниз к храму и лопнул, словно праздничный фейерверк, разлетевшись в разные стороны каскадом разноцветных искр. Я понял намёк и спустился к подножию широкой и длинной мраморной лестницы, ведущей наверх к святилищу. Храм Славы стоял на огромном базальтовом фундаменте, занимавшем площадь никак не меньше пятидесяти – шестидесяти футбольных полей, и возвышавшемся на высоту пятиэтажного дома. Наверх от земли вели семьдесят пять мраморных ступеней. На каждой ступени с двух сторон от широкой каменной лестницы, стояли статуи, сделанные из цветного мрамора настолько искусно, что их можно было принять за окаменевших людей под взглядом мифических чудовищ: медузы Горгоны или её бессмертных сестёр – Эвриалы и Сфено, а, возможно, и самого легендарного Василиска. На самой верхней ступени, шутливо раскинув руки, ждала меня улыбающаяся Леолира. Она была одета в белую тунику-хитон[2], отороченную широким золотым, расшитым затейливыми узорами кантом. Талия её была охвачена пояском, составленным из тысяч золотых выпуклых чешуек, каждая из которых имела свою неповторимую и сложную огранку. В ярких солнечных лучах, проникавших сквозь листву, окружающих храм высоких лиственных деревьев, которые падали на мраморные ступени, эти чешуйки сверкали и переливались при малейшем её движении. Роскошные, длинные, слегка вьющиеся серебряные волосы, каскадом ниспадали на плечи, спускаясь вниз по груди до самого пояса, ещё больше оттеняя белизну её платья, которое слабо светилось, создавая вокруг неё ореол бело-золотого сияния. Я застыл, как вкопанный, залюбовавшись этой поистине божественной красотой.
