Кто-то подбрасывает дров в костер, и огонь взлетает к темному небу с новыми силами. Становится светлее, толпа в нетерпении, и сражающиеся тоже словно обновились и отдохнули: нападают с новыми силами.

Лучину, две, три – все без толку. Ни один не уступает и не превосходит, мечи напрасно расчерчивают воздух, а Донни и его противник снова начинают уставать. Такой продолжительный тренировочный бой для них, кажется, в новинку, и это забавляет – интересный, полезный опыт. Пусть и непростой.

Наконец безымянный воин неловко, как будто бы по ошибке, чиркает по чужой кисти в толстой перчатке плоскостью меча – и толпа беснуется и кричит, а Донни подходит перекинуться парой слов, убирая мокрые волосы со лба.

– Я давно так не развлекался, – хозяин фляги прикладывает снег к щекам и выглядит довольным. – Ты заслужил награду, если не всю, то несколько глотков точно.

Они примирительно скупо обнимаются, и младший уходит из круга, вполне удовлетворенный. Остается болеть за других, ничуть не хуже, чем он.

– Кто-нибудь еще хочет размяться? – кричит победитель в толпу. – Ночь сегодня особенно холодна, нечего мерзнуть и скучать!

Люди снова хохочут, и на центр выходят даже несколько человек. Переговариваются, и остается один. Кудрявый, улыбчивый, как и большинство товарищей, Рей не выделяется ни ростом, ни ловкостью, но он славный, старательный парень, и вдобавок еще и душа компании – и немало глаз, в том числе и девичьих, обращены на него.

Сражаются снова на равных. Но мужчина с флягой уже устал, а Рей младше и свежее, и вскоре два касания выигрывает он под одобрительный голос зрителей.

– Думаю, это победа, – тот, что не называл своего имени у нас в рассказе, поднимает ладонь. Рей кивает и отходит, опуская меч. Теперь драться будут с ним, и так до первого поражения, когда он тоже уступит кому-нибудь место на импровизированной арене.

– Кто еще хотел согреться? – кричит задиристо. Озирается.

Он как-то не обратил внимания, что товарищи вокруг затихли, аплодисменты стихли, а девушки больше не визжат восторженно, когда он оборачивается в их сторону.

Против яркого света костров ему неудобно смотреть, приходится щуриться, и Рей видит только, как через расступающиеся ряды зрителей к нему приближается конный воин. Спокойный, как скала, и столь же непоколебимый и несокрушимый – этим веет от одной его молчаливой фигуры, едва заметно плавно покачивающейся в седле. И лошадь у него прямо-таки гигантская.

– Доброй ночи, файтер Рей, – голос незнакомца холоден, подобно льду. – Ты неплохо сражался. Хочешь попробовать свои силы со мной?

На несколько мгновений воцарилась тишина. Тогда всадник откинул капюшон, открыв молодое, удивительно прекрасное, но словно отчужденное от этого мира лицо и печальный, тихий взгляд.

– Я буду благодарен, если кто-нибудь одолжит мне меч, чтобы я не доставал свой… И уверяю тебя, что не оставлю на тебе ни царапинки, если я так захочу.

От вида его лица, в котором не было ни капли злости или тени, Рей приободрился и уже решил, что хочет попробовать свои силы. «Я не выиграю у него, но, может быть, научусь паре приемов или чему-то такому, – подумал он, – безумно интересно же!». И то ли ему почудилось, то ли и правда по бесстрастному лицу незнакомца проскользнула улыбка понимания. Вполне дружелюбная.

Но парень не успел ответить – со стороны дороги донесся звук, заслышав который, будь то одинокий ли путник, целый ли отряд, но неизменно сворачивали к обочине и притихали: мимо скакал один из них.

И скакал, определенно, к кострам.

Еще один? Два, одновременно два лорда зимы, да рядом?! Небывалое, неслыханное дело. Чудо какое-то.

А может, это тогда и не лорды зимы вовсе?..

Она спрыгнула с коня изящно и легко, с головы не слетел капюшон, и ни одна деталь наряда не звякнула и не сбилась, но в сторону людей словно повеяло жаром. Впрочем, на них  она и не смотрела.

– Адальстейн! – голос, как сталь.

В ответ бесцветное:

– Йофрин.

– Адальстейн, я надеюсь, у тебя были веские причины не ждать меня?

Названный Адальстейном одарил ее одним простым взглядом, и незнакомка сверкнула глазами, без слов прочтя все.

Только тогда Рей заметил, что они на полголовы выше всех присутствующих здесь, и одежда у них из одной только ткани, без меха.

– Война закончилась, сестренка, – теперь Адальстейн говорил мягко и даже сделал шаг ей навстречу, – открой свое сердце, – и он обернулся к застывшим на местах людям. – Прошу прощения, путники. Вынужден оставить вас.

Ответом ему была тишина…

– Значит, я выиграл бой! – задиристо, не дрогнувшим веселым голосом крикнул Рей, но, прислушавшись, в его тоне можно было услышать накатившую от собственной выходки оторопь.

И, ко всеобщему удивлению, всадник кивнул:

– Твое бесстрашие достойно награды…

– Но не здесь и не сейчас, – перебила брата Йофрин, и тот покорно согласился со своей горячей нравом сестрой.

– Что ты хочешь получить, человеческий путник?

Рей колебался лишь одно мгновение.

– Рассказ и урок фехтования, милорд.

Почему-то он назвал его милордом, хотя никаких лордов не было у вольных странников, и Адальстейн снова грустно улыбнулся своей тенью настоящей улыбки:

– Езжай с нами до постоялого двора, если пожелаешь – сестра займется делами, а мы довершим начатое.

Парень знал, что не откажет, как бы ни смотрели на него остальные. Он не избегал их взглядов, встречая их ответным прямым взглядом, и даже Йофрин сменила презрение на равнодушие. И он уехал с ними, высокими фигурами в плащах, на гигантских лошадях, с печальными лицами и мечами, излучающими тепло, словно живые. Всю дорогу, пока они ехали в молчании, он гадал – лорды ли это зимы или что за диковинный народ, и почему они кажутся такими молодыми и такими старыми одновременно; про обещанную историю же он и не думал, справедливо не предполагая в себе сил сочинить нечто подобное.

По пути брат с сестрой вполголоса переговаривались, и когда они говорили между собой, прорезался их странный, мелодично-певучий акцент. Рей внимал, стараясь запомнить все в мельчайших подробностях, но словно что-то постоянно ускользало от него, не даваясь человеческому пониманию.

Спустя час или два они были уже в трактире, приличном, не из тех, в которые заглядывают всякие проходимцы. В камине ласково плясал огонь, и как и там, недалеко от дороги, люди собирались в пятна его света и тепла и улыбались, отогретые и сытые, и лились истории – правда и вымысел.

Вокруг вошедших тут же образовался словно ореол свободного пространства, который брат с сестрой едва ли замечали, а Рей с удивлением отмечал, с какой готовностью им уступали лучшие места. Правда, Йофрин даже не взглянула на общий зал: едва зайдя, только забрала что-то с каминной полки, фыркнула на хозяина и вышла обратно в ночь, хлопнув тяжелой дверью. Адальстейн не повел и бровью, устраиваясь у камина и щурясь на пламя. В его свете он выглядел чуть более человечным.

Помолчали.

– Слушай, вы… вы лорды зимы? – спросил Рей наконец.

– Да. Если хочешь называть нас так – называй.

– А как вы сами себя называете?

Тот помолчал, прежде чем заговорить.

– По именам. Нас осталось слишком мало, чтобы нужно было что-то большее. Имен хватает. Ты хотел научиться фехтовать – так учись, пока есть у кого, и пока мы не исчезли вовсе, а вместе с нами и наши знания и умения.

– Йофрин ведь это не понравится…

– О, разумеется!

– Но…

– Она вольна думать все, что пожелает. Я старший брат и сам могу решать, как поступить.

Тогда они вышли на улицу, и там начинался снегопад. С неба, причудливо кружась, спускались огромные хлопья снега, и так и хотелось поймать несколько на язык и съесть.

Там они оголили мечи и фехтовали, Рей проигрывал, как ребенок, но упорно поднимал меч снова и снова, и каменная маска Адельстейна давала трещину за трещиной, а идеальная прическа растрепалась, и в волосах у него белели снежинки. Изо рта каждого вырывался пар, они все фехтовали, клинки скрещивались, блестя и звеня. Древнее искусство было снова живо – на один вечер, но ведь живо…