I

В прошлом году я познакомился с Мартой, ей около 50 лет, всю жизнь она занимается археологией, реставрацией храмов и различных объектов исторического значения. О себе Марта мне рассказала во время вечеринки у моих знакомых, она с мужем Нильсом была приглашена к родственникам. Во время ужина Марта, узнав, что я пишу, поделилась со мной своей сокровенной историей.

– Мистер Барни, – она обратилась ко мне. – Насколько я знаю, Ваше имя означает "сын проповедника и смелый как медведь". Так ли это на самом деле?

В ответ я только лишь пожал плечами и ответил, что человек, на мой взгляд, не может не соответствовать имени, которое получил при рождении.

– Понятно. Тогда нет сомнений, что эту историю Вам нужно знать. Больше десяти лет я никому не говорила об этом. Только моя сестра знала, что случилось. Не верится, будто и не мы это были.

Марта многозначительно вздохнула и посмотрела в сторону супруга, в этот момент подшучивающего над несколькими гостями. Его высокий рост, длинные руки, которыми он постоянно жестикулировал, и широченная улыбка располагали к себе.

– Нильс работает врачом-реаниматологом, – продолжила Марта, переведя взгляд на меня. У неё были красивые глаза, сохранившие юношескую очаровательность. – В то утро я, как обычно, готовила дома завтрак, дожидаясь мужа после ночного дежурства. Он вот-вот должен был приехать на стареньком джипе своего покойного отца, тот дизельный Ford всем был слышен за километр. Помню, что поставила чайник на огонь, помню, как он через несколько минут важно загудел и затрясся. Я вымыла несколько яблок, потом открыв холодильник, чтобы достать из него масло, увидела, что в нём заморгала лампочка, расположенная внутри в глубине у задней его стенки. Видимо, отошёл контакт. Я на ощупь стала искать лампочку мокрыми от воды пальцами, хотела закрутить её плотнее, и тут услышала появившийся на улице шум двигателя машины Нильса. Даже помню, как подумала в этот момент: «Пусть он сам разбирается с этой чёртовой лампочкой». Хлопок! И дальше в той жизни у меня ничего не было – меня убило током.

Я не ожидал, конечно, что история Марты так быстро закончится и с удивлением посмотрел в её абсолютно живые голубые глаза. Моё молчание понравилось рассказчице, она оценила это улыбкой, но, тут же изменившись в лице, продолжила.

– Там было очень страшно, точнее невыносимо жутко, это непередаваемо. Никаких туннелей со светом в их конце, никаких фрагментов из прожитой жизни от момента твоего рождения, никаких умерших родственников – всё это чушь. Лицо Марты побледнело, она распереживалась, взяла со стола бокал с водой и сделала небольшой глоток. – Извините меня, пожалуйста, это из-за воспоминаний. Там было очень темно. Кошмар. Никакого даже малейшего блеска или отражения света, никаких цветов, кроме чёрного. Там нет звуков, холода, запахов, ветра и, мне показалось, нет времени. В том замкнутом пространстве, где я оказалась, нет стен. Не знаю, как это возможно, как Вам объяснить и передать всё? Понимаете, я вытянула вперёд перед собой руки, но у меня их не было. Не было и стены передо мной. Я пошатнулась, чуть было, не упав, оступившись, в пропасть, на краю которой стояла, но я не чувствовала ног. Я посмотрела наверх и поняла, что не поднимала голову. Всё вокруг закружилось, хотя всё было настолько чёрным, что увидеть совсем ничего нельзя. Только страх и больше ничего. Мне казалось, что от ужаса у меня из груди выскочит сердце, но я не услышала его стук. Ни бешеного пульса, бьющего в висках, ни сбившегося дыхания, ни пересохшего горла. Я заорала! И… не услышала себя… Я схватила себя за шею, вцепилась в неё пальцами, но не почувствовала боли… Мой мозг сдался, я скоро потеряла сознание.

От своего рассказа Марта была крайне взволнована, она ещё выпила воды. В этот момент к нам из-за спины неожиданно подошёл Нильс, явно догадавшийся, о чём у нас идёт разговор. Он присел на диван рядом с супругой, нежно обнял её, погладил ладонью по спине и не произнёс ни слова. Мы с ним встретились взглядами, молча, подали друг другу руки и, стараясь не мешать Марте успокоиться, сидели не шевелясь.

– Это невозможно забыть, – тихо сказала Марта, посмотрев куда-то в потолок. С тех пор я боюсь только одного – когда-то снова оказаться там. И я понимаю, что это неминуемо…

– Как Вы вернулись к жизни? – впервые спросил я Марту, дабы не показаться хладнокровным и бессердечным слушателем.

– Это мой врач меня спас, – второй раз во время беседы улыбнулась Марта, положив руку на бедро мужа, тихонько похлопывая по его коленной чашечке ладонью. – Спаситель мой.

Нильс не отреагировал на слова супруги, дав мне понять о предстоящем продолжении незаконченной истории. Мизансцена, как рисунок драматического действия, была предельно ясна. Я настроился на подробный отчёт реаниматолога по спасению собственной жены, уже представив его канцелярский язык. В наслаждении паузы перед вторым действием я запрокинул ногу на ногу, полностью откинувшись на спинку кресла, но Нильс молчал, явно дожидаясь аплодисментов.

– Мой супруг, видите ли, мистер Барни, не любит вспоминать об этом, – пояснила, извиняясь, Марта.

Теперь напрягся Нильс. Он странно зашевелил взад-вперёд нижней челюстью, вызвав у меня полное недоумение, и произнёс следующее.

– У меня ничего не получилось. Совсем ничего.

Я молчал.

Нильс пояснил:

– Тогда.

Я задал ему вопрос:

– А как же Вы вернули Марту?

Нильс нелепо потёр пальцем у уголка левого глаза и продолжил.

– Вам лучше бы этого не знать. Супруга преувеличивает обычно.

Марта раздражённо хлопнула мужа по ноге:

– Я преувеличиваю, что я умерла, а ты меня воскресил?

– Нет, это правда, – закивал в ответ Нильс. – Но…

– Теперь уже рассказывайте, доктор, – пришлось настоять мне.

– Хорошо, мистер Барни, – сдался Нильс. – Все реанимационные приёмы не помогли, я терял Марту. Прошло минут пять. Она уходила на глазах. Знаю, что я вдруг понял, что мне нужно было скорее попасть туда, чтобы забрать её. Я решился и, схватив попавшийся под руку электрический шнур, разорвал его. Один конец провода заискрил. Я укусил его. Меня тоже убило током.

Эта пауза заполнилась гробовым молчанием. Оказывается, передо мной сидели два самоубийцы, вернувшиеся из ада. Я поверил им. В этот момент они показались мне живыми мертвецами из сериала голливудского кино. Я заметил, что у них очень похожие глаза, они смотрели на меня внимательно.

– Когда я попал туда, – закашляв, сказал Нильс, – я не нашёл там Марту, но я чувствовал, что она где-то рядом. Я тоже ничего не слышал и не видел. Абсолютная ночь. Без звёзд. Без жизни и без надежды на жизнь. Без слов, которые мы сейчас можем с Вами говорить здесь. Там ничего нет. Пустота. Она проглатывает тебя, она засасывает в себя всё, из чего ты состоял несколько мгновений назад. Нет, ты не растворяешься в ней, она в раз пожирает тебя. Смерть безлика, как неизвестность. Потому она страшнее, чем мы представляем её.

Я боялся, что Нильс оборвёт на этом свой рассказ, или Марта перебьёт его, но он монотонно продолжал.

– Это я осознал потом. Там же я пытался услышать голос жены или её дыхание. Хоть что-нибудь подало бы мне знак, но нет. Я понимал, что всё кончено. Голова закружилась, я потерял сознание.

Слёзы появились на глазах Марты, они закапали, словно дождинки, падая с ресниц. Она торопливо достала из сумочки платок и вытерла лицо. Теперь Нильс положил руку на её колено, успокаивая супругу. Они стали похожи на ангелов.

– Мы очнулись одновременно, – сказала Марта. – Лёжа на полу своей кухни. Электрический провод, извиваясь, крутился рядом, продолжая искрить. Мы помогли друг другу подняться и молча провели весь день. Да, мы не произнесли ни одного слова. Обсуждать пережитый кошмар было бессмысленно и страшно.

– Только неделю спустя мы пришли в себя, но было тяжело даже физически, – заканчивал Нильс. – Нас, как фарш, перекрутили через мясорубку. Мы около года сильно болели. Это была плата за возвращение, цена оказалась очень высокой. Мы всегда чувствуем себя сломанными игрушками, которым ещё позволили жить по бессрочному кредитному договору. Однако, главное, что мы оба живы, и мы вместе.