– Прости, дурака старого, княжич!– пролепетал испуганно Паисий. Он опасался этого разговора с того самого момента, как из храма Светлейшего доложили о пропаже жреца Рогвольда. Куда он исчез, никто не видел, но не к заутрене, не к вечерне глава церкви не явился. Начали бить тревогу, но пока только выяснили, что вместе с верховным жрецом исчезла и его лошадь. Отсюда напрашивался лишь один вывод – Рогвольд бежал!

– Где Рогвольд?– снова строго переспросил Борис, сверля злым взглядом Паисия.

– Бежал ваш Рогвольд!– пробасил рядом купец Матвей Борода.– Сбежал, как крыса с тонущего корабля! Будь он неладен…

– Что?– глаза наследника Стибора округлились.– И я об этом узнаю только сейчас?!

– Тут и без того…Батюшку потеряли…– залепетал нечто невразумительное дьячок.

– А кто его отпевать будет?– рявкнул мальчишка, указав на помост, где тело его умершего отца покрывали слоями елея. Рядом с ним рыдала на коленях Велислава под строгим взглядом ближников, ставших на стражу возле своего князя, оставшись верными ему до последней секунды.

– Дело немудреное, Борис!– похлопал ободряюще наследника по плечу Борода.– Паисий и отпоет…

– Я?– глаза дьячка испуганно заморгали.

– Ты!– Матвей легонько подтолкнул его в спину поближе к помосту. Нелепо и боязливо оглядываясь, Паисий, всю жизнь прослуживший писарчуком подле Великого князя и носивший сан лишь только потому, что это несло в себе довольно значительные выгоды, шагнул к помосту, опасливо покосившись на зажженное кадило. По толпе, уже поднявшейся на взгорье для проведения церемонии, прошелестел гул возмущения.

– Рогвольд где?

– Где жрец?

– Неужто, дьячок отпевать будет?

– Да он сам грешен, как анчибал!

– Его в квартале Сирен все барышни уже знают!– кое-где послышался смех, кто-то осуждающе покачал головой. Стиснув зубы, Борис шагнул вперед, преклонив колено перед телом отца. Следом на землю опустились княжна Велислава, Борислав, Корней и Изяслав, низко склонив головы.

– Кхе-кхе!– прокашлялся Паисий, отводя глаза в сторону. Смотреть в толпу, он не смел, а на князя тем более…Ему почему-то казалось, что тот ему все время улыбается. Похороны стали напоминать плохую комедию.– Отче наш, Светлейший и мудрейший…– начал дьячок тонким голоском, понимая, что тянуть больше нельзя.– Да прости грехи раба твоего, да прими его в объятия свои, да обласкай и подари…

Громкий треск оборвал речь дьяка на полуслове. Князья испуганно переглянулись, а люди стали поднимать головы вверх, чтобы посмотреть, откуда доносится этот звук, но тут же, подле помоста, лопнула земля и начала расходиться во все стороны глубокими трещинами. Камень на глазах разваливался на куски. Началась давка. Корней вытащил меч, беспрерывно оглядываясь, будто ждал нападения с любой стороны.

– Свят! Свят! Свят!– перекрестился размашисто Матвей, отталкивая в сторону Бориса. Черная исполинская тень медленно и величественно выплывала из-под земли там, где только что стоял наследник Стиборского престола. Дикий хохот болезненно ударил по ушам. Тень все росла, закрывая собой уже почти половину неба. Ее пляшущая нескладная фигура напоминала собой рогатого великана, обросшего острыми, как кинжалы шипами, голова была вытянутой змеевидной формы, а глаза блестели яркими огоньками пламени.

– Мамон!

– Он вернулся!– народ шарахнулся прочь с горы, давя друг друга в ужасной толчее. Кто-то упал, на него наступил, и он взвыл, прижимая к себе поломанную руку. Над взгорьем раздался детский плач.

– Кто ты?– Борис выступил вперед, отбросив руку Бороды, лежащую у него на плече.– Кто ты? И зачем пришел сюда?– на последней фразе голос немного дрогнул.

– Спроси у них!– фигура слега качнулась в сторону замерших на месте князей. Велислава ошарашено хлопала глазами. Корней так и стоял с обнаженным мечом, выставив его вперед, а Борислав с Изяславом испуганно молчали, даже не посчитав нужным вытащить оружие из ножен.

– Я сын Великого князя – наследник Стибора Борис!– громко провозгласил парень.

– Ух, ты!– расхохоталась тень.– А они об этом знают?– он указал на замерших князей.

– Я…

– Княжья печать утеряна!– заревело чудовище и из его змеевидной головы появились тонкие языки пламени, вперемешку с едким густым дымом.– Стибор больше не столица Пяти Княжеств! А я вернулся!

– Кто ты?– настойчиво переспросил Борис, у которого от страха подгибались колени, но он мужественно терпел, понимая, что это его шанс стать настоящим наследником не только по праву крови, но и по общему мнению.

– Мамон!– пламя изо рта демона вырвалось на свободу. Пролетело над головой княжича, опалив его волосы, коснулось своим дыханием Велиславы и вспыхнуло у помоста стеной огня. Сухие дрова мгновенно занялись, охватив тело Великого Князя. Запахло паленой кожей и тлеющими волосами.– Я заберу у вас все! Вашу жизнь! Вашу свободу! И даже вашу душу!

Черная тень неожиданно гибко изогнулась и с невероятной для своих размеров быстротой нырнула обратно в каменный проем, оставив после себя полоску черной выжженной земли.

Все молчали. Лишь только треск хорошо высушенных дров прерывал эту тягучую тишину, да ветер гудел, срываясь с высоту куда-то в долину, где примостилась крепость Стибор.

– Этого не может быть…– прошептал Корней, но его услышали. Велислава резко повернулась к нему и зло проговорила, цедя каждое слово:

– Как видишь, может! Мамон вернулся! А значит, чем быстрее мы выберем нового Великого Князя, тем лучше!

– Это будет единственно правильным решением!– подхватил ее слова Изяслав.

– Где княжья печать?– Борислав повернулся к наследнику Стибора, сверля того строгим взглядом.

– Я…– попятился назад Борис, чувствуя, как растет напряжение в глазах тех, кто когда-то качал его на руках и нахваливал, стремясь выделиться перед великим князем.

– Ты!– прошипела Велислава, изменившись в лице.– Где Княжья Печать?

– Она пропала…– обреченно выдохнул наследник Стибора, понимая, что отпираться бессмысленно.

– Что?– глаза Корнея округлились.

– Перед смертью отец призвал Рогвольда – жреца храма светлейшего, якобы для исповеди, после исповеди жрец исчез. Скорее всего, печать у него!– торопливо пояснил Борис.– Я только сам узнал о том, что он пропал!

– Если печать попадет к Мамону, то весь наш мир ввергнется в такой хаос и ужас, что прошлая война покажется нам детской сказкой!– обронил Борислав, важно поджав губы.

– Необходимо срочно найти этого Рогвольда!– решила Велислава.

– Или хотя бы Печать!– тихо добавил про себя Изяслав.

Одиночество угнетало…Борис отошел от окна, вспоминая своего отца, который так и не стал для него близким человеком. Что он о нем знал? Что Великий Князь был сильным и умелым правителем? Что одним мановением своей сухой костистой руки решал судьбы целых народов? А что осталось после него? Раздробленная империя, полная склок и междоусобных конфликтов…Мать?

Еще, когда Борису исполнился один год, князь отправил ее в монастырь, обвинив в заговоре против себя. Согласно докладу главы Тайного приказа она вместе с княжной Велиславой желала захватить трон и установить порядки в Стиборе, которые процветают в Езиде. Наказание было суровым, но адекватным преступлению, по крайней мере так считал сам наследник. В четырнадцать он оказался подле того монастыря Светлейшего, где жила его мать, и упросил своего дядьку Прохора повидаться с женщиной. После долгих уговоров тот согласился. Борис увидел немощную изможденную суровыми постами женщину, глаза которой были полны горечи и страдания. Она не узнала сына, лишь что-то бормотала себе под нос, шепча молитвы всем известным Богам. Борис был расстроен и поскорее покинул монастырь, всю обратную дорогу выслушивая дядькины осуждения его поступка.

Пожалуй, только Прохор и был ему близок все это время. Только на этого воина из княжеской дружины, с самого детства прикрепленного к наследнику, Борис и мог положиться в своей жизни. А потому, как только они вернулись с похорон отца, он вызвал его к себе в княжеские покои.