– Ну, что вы, Анастасия, как я могла ему отказать, он прожил в этой квартире почти двадцать лет.

Настя ещё долго объясняла Людмиле Ивановне, какую ошибку она сделала. Но они так и не поняли друг друга.

– Понятно, – сделала заключение Настя, – вы просто его ещё любите и тогда рассчитывали на его возвращение.

В этом Марта была согласна с Настей. Она тоже была уверена в том, что мама, несмотря на предательство отца всё ещё его любит.

– Как можно любить предателя? Даже несмотря на то, что он мой отец, мне противно видеть произошедшие в нём перемены. С нами он был совсем другим. А Эммочка за несколько лет смогла внести свои коррективы не только в его облик, но и характер, да такие, что он для меня стал совсем чужим человеком. Нет, если вдруг у меня в жизни случится такое, я никогда, никогда не смогу простить предателя. Никогда!

– Дитя ты ещё Марта. Изменения… Никто сразу себя изменить не может. Значит, твой папаша и был с червоточиной внутри.

– Нет, настаивала Марта, – до встречи с Эммой он был другим!

– Как же! Был бы порядочным, сразу ушёл бы к ней. Почему он это сделал только после смерти деда? Почему поделил квартиру из покон веку принадлежавшую вашей семье? У порядочного, у настоящего мужика, рука не поднялась бы у дочери, да в такое время, кусок отнимать. Я только одного не пойму, куда ваш дед смотрел? Чувствую, что он видел зятька насквозь, почему его не потурил ещё при жизни. А тебе так скажу, Марта, конечно, зарекаться не надо, но вот тебе мой совет. Не теряй голову, не все примеры бери с матери, да и с меня тоже.

В Насте Марта нашла близкую подругу. Они с мамой привыкли к весёлой вечно активной балагурке так, что стали забывать, что она им просто соседка, которая, решив свои проблемы, покинет их квартиру. А уж о том, кого к ним потом подселит вредная Эммочка, им даже думать не хотелось.

Но, как это всегда бывает неожиданно и вдруг, отец Марты попал в автомобильную катастрофу и разбился насмерть. Это известие ввергло Людмилу Ивановну в шок. Марта пыталась как-то успокоить маму, но она не поддавалась никаким уговорам и всё больше сидела в когда-то любимом кресле отца, замкнувшись на своих мыслях, а возможно, гуляя по своим воспоминаниям. Однажды, после успокоительной беседы Марты с матерью, Настя увела её на кухню.

– Не трогай маму, пусть свыкнется с мыслью, что возврата к прошлому нет. Теперь я поняла родителей Людмилы Ивановны. Они видели, как любила их дочь твоего непутёвого отца. Очень любила, – и Настя заплакала.

Марте было невдомёк, как можно, несмотря на всё горе, которое принёс матери отец, так убийственно для себя продолжать его любить. И так же плакала, жалея его.

Но постоянно ловила себя на мысли, что плачет она больше не как по ушедшему отцу, а как по тем счастливым моментам, которые она испытала тогда, когда он жил с ними.

– Наверное, мне не дано это чувство – любить. Так полюбить, как мама, я не смогу. Да и надо ли? Вот так полюбишь, а он тебя возьмёт и предаст.

Марта боялась за маму. Даже Эмме на похоронах стало жалко её и она, с сочувствием в голосе предложила первой жене поплакать.

– Нельзя всё в себе держать, вы поплачьте. Ничего теперь не вернуть, а вы своё здоровье совсем разрушите.

Сама-то Эммочка ревела белугой громко с причитаниями. Но так, же быстро успокаивалась. А ещё через некоторое время, не дождавшись сороковин, быстро оформила комнату в их квартире на себя. И как только Настя не доказывала Людмиле Ивановне, что в этой комнате есть доля Марты, всё осталось, как есть.

Но ушлая Эмма на этом не успокоилась и стала уговаривать Людмилу Ивановну продать ей ещё одну комнату.

– Вам деньги нужны? Цены за ЖКХ растут. А я пойду вам навстречу, всё-таки Лёнечку я любила, ради его памяти буду нести все расходы за коммунальные услуги.

Но Насте удалось уговорить уже больную женщину не делать этого. Здоровье Людмилы Ивановны ухудшалось с каждым днём, перед самыми школьными выпускными экзаменами ей пришлось лечь в больницу.

– Чего такая грустная? – спросила Марту Настя, варившая кофе на кухне, когда девочка пришла с очередного экзамена в школе, – была в больнице? С матерью что-то не так?

– Я к ней вечером пойду, сейчас не пропустят, – ответила Марта, выкладывая на стол булочки, кефир, который она купила для передачи в больницу.

– Возьми, я творог на рынке купила и сыр вкусный, маме понравится. Нет, я же вижу, что-то не то. Давай колись, что случилось. Обидел кто? – наседала Настя.

– Выпускной скоро, – Марта закрыла лицо от нахлынувших вдруг слёз.

– Подожди подруга, плакать-то чего? Это же здорово! Выпускной вечер, конец учёбе, прощай школа, – Настя обняла Марту, успокаивая её.

– Все нарядные будут, а мне идти не в чем, – Марта освободилась от объятий Насти и заплакала ещё сильней.

– В смысле? У тебя платья нет? О, Господи! Ты, что из-за этого разнюнилась? Какие проблемы! Ты что забыла кто твоя соседка? Милочка, а ну-ка пошли ко мне!

Настя потащила вытирающую на ходу слёзы Марту в свою комнату и открыла забитый вещами шкаф: – Выбирай!

Раньше у Марты тоже было немало вещей, но увидев разнообразие нарядов Насти, Марта растерялась. Перемерив всё, что могло подойти к торжественному вечеру обе уставшие и раскрасневшиеся от переодеваний они сели на диван.

– Вот это платье подошло бы, но оно большое, грустно сказала Марта, показывая на вечернее тёмно-синее платье.

– Ушить не проблема, я же тебе говорю, у тебя соседка кто? Вот именно! Швея пятого разряда, это я бы тебе быстро соорудила. Но знаешь что? Во-первых тёмное, во-вторых перешивать… У меня идея лучше появилась! Иди, умывайся, одевайся и поехали!

– Куда, зачем? – Марта недоумённо смотрела на Настю.

– Знаешь, я ведь у себя дома закончила девять классов, а там какой выпускной? Потом в нашем посёлке не до этого тогда было. Ты что думаешь, у меня всегда деньги были? Ко всему надо прийти. А, чего там, пошли! У меня платья не было, да и самого выпускного не было, а тебе я такое куплю, все твои девчонки попадают. А на обратном пути к маме заедем.

После долгих отказов Марты, Настя буквально вытолкала её за дверь и усадила в свой автомобиль.

– Настя мне правда неудобно, ты же знаешь, что денег у нас нет, – продолжала извиняться Марта.

– А кто сказал, что я с вас деньги возьму? Знаешь Марта не всё можно деньгами измерить. Пусть это будет подарком от меня тебе и твоей маме. Она очень хороший человек, хотя и глупая. Знаешь, добро иногда оборачивается злом. Но только это на первый взгляд, кажется, что за твоё добро ты получаешь зло. Ты получаешь опыт. А вот зло, что бумеранг, обязательно вернётся к тому, кто его породил. Поэтому, обиды мы переживём, а зло от нас отстанет! А у дающего добро, рука пусть не устанет. Всё будет хорошо, не переживай Марта!

Объездив несколько магазинов, наконец, в одном из них они выбрали платье нежного кремового цвета с широким длинным розовым воздушным шарфом такого же цвета маленькой сумочкой и изящные туфельки, подходящие к её наряду.

– Ассоль! Настоящая Ассоль, – видя сияющую Марту, говорила Настя, – а в день выпускного, я тебя отведу к своим девчонкам в салон. Они тебе и макияж, и маникюр и волосы в порядок приведут. Будешь у меня куколкой, самой красивой на вечере вот увидишь!

В больнице, куда они приехали проведать Людмилу Ивановну, Настю попросили остаться в холле больницы и пропустили в палату одну Марту. Пока радостная дочь хвалилась матери подарками, демонстрируя ей покупки, к Насте вышел лечащий врач больной.

– Кем вы ей доводитесь, – строго спросил он Настю.

– Соседкой. Близкой подругой. Кроме дочери Марты у неё никого нет. А что, дела совсем плохи?

– Печально, что девочка одна. У пациентки обнаружена злокачественная опухоль головного мозга.

– Какой ужас! Она операбельна?

– Операция возможна, но понадобятся большие средства на медикаменты и реабилитацию. И неизвестно, что может произойти во время операции. Гарантий никаких, даже при положительном результате, даже если она пройдёт успешно, возможно всё. Людмила Ивановна может ослепнуть, а возможно останется овощем.