7.

С недавнего времени во всем мире получил некоторое распространение новый вид преступлений - захват и угон самолетов. Не обошел этот деликт и СССР, и совершенно понятно почему. Если на Западе вместе с самолетом угоняют заложников, требуя за них денежный выкуп или политическую уступку, то в СССР дело обстоит совсем иначе. Здесь самолет - средство передвижения. Не имея возможности покинуть СССР на законных основаниях, беженцы решительного и смелого образа действия пытаются пробить железный занавес с воздуха. Возможно, их соблазняет реклама Аэрофлота "быстро, удобно"? Действи-тельно, кое-кому посчастливилось быстро, выгодно и удобно получить политическое убежище за границей таким способом, но вот насколько такой способ выгоден, нам мог бы рассказать, например, Николай Швачко*.

Н. Швачко был, по-видимому, первым угонщиком самолета из СССР. В 1965 (66?) году он пытался угнать самолет в Турцию, но неудачно, и с 1966 по 1975 годы находился сначала в Днепропетровской, а затем в Казанской СПБ. Какую статью ему инкриминировал суд, мы информации не имеем, а специальной статьи, предусматривающей ответственность за угон самолета, в советском законодательстве тогда не было. Сравнительно недавно (а именно в 1973 году) был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР об ответственности за угон самолетов, и теперь "самолетчиков" судят и сажают согласно этому указу. Сажают, разумеется, и в СПБ (Юрий Бондарев, Казанская СПБ).

* Не говоря уже о таких "счастливчиках", как Эдуард Кузнецов или Марк Дымшиц. Обоих приговорили к смертной казни, но затем под давлением мировой общественности заменили ее на длительные сроки лишения свободы.

8.

Читатель глубоко заблуждается, если думает, что по политическим мотивам засадить в СПБ можно, применяя статьи только политического характера.

Карательные органы настолько изощрены в провокациях, а судебные органы настолько от них зависят, что политического противника советского режима без особых затруднений можно осудить почти по любой уголовной статье.

Советская юриспруденция не разделяет преступников на политических и уголовных, хотя по сути большинство государственных преступлений ("особо опасные" и часть "иных") есть политические преступления. Не признавая деления преступников на политических и уголовных официально, советские власти тем не менее признают его фактически. В лагерях существуют отдельные от уголовников политические зоны, слушание политических дел в судах происходит фактически закрыто, политические дела ведет обособленный следственный аппарат КГБ, защитники допускаются к политическим делам по специальному "допуску" и т.д. Политические процессы имеют определенный резонанс как в СССР, так и за его пределами. Поэтому власти хватаются за любую возможность вести против политического противника уголовное (в общепринятом смысле) дело. Как некую гэбистскую изысканность, как карательный деликатес, они преподносят диссидентам обвинение в совершении уголовного преступления. Нам известно немало подобных случаев, и среди них, например, по 209 статье УК РСФСР.

Статья 209 УК РСФСР. Систематическое занятие бродяжничеством или попрошайничеством.

Систематическое занятие бродяжничеством или попрошайничеством

наказывается лишением свободы на срок до двух лет или исправительными работами на срок от шести месяцев до одного года.

Те же действия, совершенные лицом, ранее судимым за бродяжничество или попрошайничество,

наказываются лишением свободы на срок до четырех лет.

В первом комментарии к статье разъясняется: "Бродяжничество - это многократные переезды или переходы (скитания) из одного населенного пункта в другой, сопряженные с уклонением от общественно полезного труда". "Общественно полезный" труд является обязательным, что следует из пятого комментария: "Бродяжничество и попрошайничество представляют общественную опасность в связи с тем, что они являются формой паразитизма..." Однако обязательный труд, даже если он называется "общественно полезным", по сути дела является принудительным трудом, что запрещено конвенцией о запрете принудительного труда, которую СССР ратифицировал в 1956 году.

Само по себе обвинение в бродяжничестве, как "многократные переезды или переходы (скитания) из одного населенного пункта в другой...", противоречит 1-му пункту 13 статьи Всеобщей декларации прав человека.

Статья 13.

1. Каждый человек имеет право свободно передвигаться и выбирать себе местожительство в пределах каждого государства. Конечно, противоречия с Декларацией и очевидная безвредность таких "преступников" мало заботит советскую юстицию. Эта статья широко используется в судебной практике, в том числе и в политических случаях. В качестве иллюстрации приведем пример с М.П. Луциком.

Михаил Петрович Луцик родился на Западной Украине (до 1940 г.) на территории Австро-Венгрии. Детство провел в Вене. В 30-е годы жил в Германии, учился в Берлине. Был арестован гестапо. В 1941 (42) году выпущен и выслан на родину. В 1944 году арестован органами МГБ*. До 1956 года находился в концентрационных лагерях. В 1956 году реабилитирован. В 1957 году вновь арестован, осужден на 15 лет лишения свободы и в 1972 году выпущен на волю. При освобождении отказался получить советский паспорт, так как считал себя гражданином Австрии. Осенью 1973 года осужден по 209 статье УК РСФСР за бродяжничество на два года лишения свободы. В лагере продолжал утверждать, что он австрийский гражданин, в связи с чем в 1974 году переведен в Днепропетровскую СПБ. Так 209 статья обернулась для Луцика спецпсихбольницей.

* МГБ - Министерство государственной безопасности, аналог сегодняшнего КГБ.

Это пример того, как уголовная статья может иметь скрытый политический смысл и как по уголовной статье можно заключить в СПБ политического противника. Конечно, 209 статья - не единственная из тех, которые применяются к политическим преступникам или инакомыслящим.

По нашим приблизительным подсчетам, не менее 14% статей Уголовного кодекса в той или иной мере противоречат Всеобщей декларации прав человека и принципам свободы. Анализ этих статей не входит в нашу задачу - это была бы самостоятельная и обширная работа. В этой главе мы говорим только о тех статьях Уголовного кодекса, в связи с которыми нам известны случаи применения карательной медицины. Конечно, мы знаем не обо всех случаях и какие-то статьи не попали в поле нашего зрения.

В СПБ попадают люди, которые противостоят советской власти, но которым нельзя подобрать даже формально законные основания для обвинения. Приведем несколько примеров.

Станислав Строганов, учитель литературы и русского языка из Торжка, пробыл в СПБ сначала Ленинграда, а затем Казани с 1971 по 1975 годы. Все его преступление состояло в том, что он написал письмо на радиостанцию "Голос Америки"*.

Н. Данилов (из Ленинграда), следователь по делам о реабилитации жертв сталинского террора, проявил, по мнению властей, излишнее усердие на своем посту, и кого-то это сильно задело. Отбывал свой срок в Ленинградской СПБ.

Илья Рипс (из Риги) за попытку публичного самосожжения в знак протеста против введения в 1968 г. в Чехословакию армий стран Варшавского пакта был в 1969 г. помещен в психиатрическую больницу.

* Не мешало бы редакторам "Голоса Америки" задуматься над своим традиционным предложением "Пишите нам..."

9.

Принудительные меры медицинского характера официально регулируются статьями 11, 58-61 УК РСФСР, статьями 403-413 УПК РСФСР и подзаконными нормативными актами (инструкциями). Центральной и основополагающей статьей является 58 статья УК РСФСР.

Статья 58. Применение принудительных мер медицинского характера к душевнобольным.

К лицам, совершившим общественно опасные деяния в состоянии невменяемости или совершившим такие деяния в состоянии вменяемости, но заболевшим до вынесения приговора или во время отбывания наказания душевной болезнью, лишающей их возможности отдавать себе отчет в своих действиях или руководить ими, судом могут быть применены следующие принудительные меры медицинского характера: