Я не взяла зонт. Свой большой, яркий, разноцветный зонт. Я оставила его дома. И вымокла под дождем. Намокло платье. Волосы. Я стала похожа на Фею Дождя. Грустную, плачущую Фею.

Я останавливалась возле каждого телефонного автомата. Не для того, чтобы спрятаться (Фее незачем прятаться от дождя). Я набирала твой номер. Долго-долго слушала длинные гудки и брела дальше. К следующему телефонному автомату.

Я забыла о времени. Я забыла о доме. Я забыла о дожде. Мне так нужно было услышать твой голос. Ты не подходил. Тебя просто не было дома. Ты не знал. Не знал, что если сегодня я не услышу тебя, то просто не смогу жить дальше. Что если мы не встретимся сегодня, меня не станет.

С каждым звонком я все больше намокала, превращаясь в дождь. Я обошла очень много телефонных автоматов. Но еще не все. Еще оставалась надежда, что ты ответишь мне. И я спасусь. Но ты не отвечал. Становилось темно. И холодно. Я подошла к последнему автомату. Мне было страшно. Очень страшно. Я набрала твой номер и долго-долго слушала длинные гудки.

А после тихо растворилась в ночной мгле. Ты не виноват. Никто не виноват. Может быть, дождь.

Солнце выскочило из-за противоположного берега реки и заполонило все розовым светом. Розовой стала вода, трава, небо, цветы, деревья и мы с тобой. Ты изменился, как Мастер в лунном свете.

Вокруг твоей головы вспыхнул розовый нимб, в глазах зажглись огоньки, черты лица разгладились и смягчились.

Я увидела вдруг, что ты бесконечно влюблен в меня и удивилась тому, что столько лет не могла это разглядеть.

Ты подошел ко мне и обнял. Я прижалась к тебе и подумала, что без тебя я больше не смогу. Что с этой минуты ты – это я.

Ты собирал для меня букет разноцветно-розовых цветов. Пели птицы. Стрекотали кузнечики. Я сидела на розовой земле и смотрела на тебя. Это было восхитительно.

***

Мы любили друг друга в розовой траве. И не было больше никого на свете – только ты, я и солнце. Огромное и бесконечное, как любовь.

Когда я проснулась, мир уже не был розовым. Солнце, маленькое и желтое, стояло высоко в небе и посылало на землю палящие белые лучи. Ты сидел рядом, жевал травинку и смотрел на меня.

Твое лицо стало другим. Под глазами залегли глубокие тени, лоб избороздили морщины. Огоньки исчезли из глаз, и глаза стали пустыми.

Мне уже не казалось, что ты бесконечно влюблен в меня. И тем более не казалось, что ты – это я. Ты поднялся и подал мне руку. Я встала, уронив в траву завядший букет, который еще недавно был таким разноцветно-розовым.

Ты обнял меня за плечи, а я подумала, что мне все равно. Мы молча брели по тропинке, и ты безуспешно пытался идти в ногу со мной. Ты никогда не мог идти со мной в ногу.

***

Ты сказал:

– Завтра опять пойдем встречать рассвет?

Я ответила:

– Нет.

– Почему? – спросил ты.

– Потому что розовая сказка кончилась.

Ты ничего так и не понял. Но хорошо, что не попросил объяснить. Я бы все равно не смогла.

Шестнадцать ступенек: восемь – площадка, две – площадка, шесть. Ты в сутках от меня. Впереди. Там, где Солнце. Когда-то я тоже любила Солнце. Собака воет на Луну, которой нет. Я начинаю собирать мозаику.

Очень трудно складывать мозаику в безлунную ночь. Звезды – далеко. А может бросить? Махнуть рукой и уснуть? Не спится. В открытое окно вплывает горячим шоколадом июльский воздух.

***

Сначала нужно найти уголки: я, ты, он, она. Тебя – в левый верхний угол. Его – в нижний правый. Мы с ней – по диагонали. Висим в черной пустоте. И ничего не можем сделать друг с другом. Вот так бы и оставить. Приклеить. Зафиксировать. Обездвижить. Убить. Шучу!

Осколки отношений кучей на полу. В бездонной пустоте под ногами. В них – наша жизнь. И от того, соберу я их или нет, зависит все.

Хоть бы маленький-малюсенький кусочек Месяца!

Июль, август и март не подходят для заклинаний.

Конечно, я могла бы помешать твоему отъезду, с ней. И всего-то – высушить, стереть в порошок и насыпать на порог твоего дома сердце волка и лошади. В сознании две пленки – звук плюс изображение. Не соединяются. Как кусочки мозаики.

Я, ты, он, она. Считалочка нарушилась. Ты и она уехали. Он ушел. Осталась только я, чтобы собирать мозаику. Ночь. Какая разница – кто в каком углу? Всех соединит рамка. Черная.

***

Хочешь, я подарю тебе каплю дождя?

Я не знала, что у ночной бабочки в темноте светятся глаза. Можно нащупать гитару. Можно, держась рукой за стену, спуститься вниз по скрипучим деревянным ступенькам. Восемь – площадка. Две – площадка. Шесть. И попросить лампочку. Но разве лампочка поможет собрать мозаику? Особенно, если молчит телефон.

Телефон! Вот по ком воет собака. Мой телефон умер. Не сразу. Сначала он просил помощи. У твоего. Иногда длинные гудки мертвее, чем самая мертвая тишина.

Я иду по дороге к Солнцу. Но мне все равно не успеть за тобой. Каждую ночь я складываю бесконечную мозаику. А утро смешивает выстроенные кусочки в кучу.

Нужно завести часы. Пусть тикают. Когда-то я мечтала пожить одна.

Кто бы помог? Может быть ты? Нет, у тебя своя мозаика. Ты спешишь собрать ее. Потому что у тебя в запасе слишком мало безлунных ночей. И ты ближе к звездам, чем я.

***

На самом деле все просто: берут две восковые свечи, скручивают их винтом вместе со словами: «Как эти свечи свиты вместе, так и мы с тобой будем свиты». После зажигают перед образом и говорят: «Я не свечу зажигаю, а душу и сердце зажигаю раба (имя) ко мне рабе (имя) навсегда». И жгут девять раз.

Умение производить астральный выход – это еще не все. Два часа пятнадцать минут. Отправление. Первая летаргия, Вторая. Третья… Полная потеря личной памяти. Только твоя. С твоей мозаикой в ней.

Вот бы продать душу дьяволу! Нужно сосредоточиться и вспомнить заклинание для оживления мертвого телефона. Помнишь, ты называл меня ведьмой? Эх, намазаться мазью, взять в руки щетку, завопить, чтобы стены задрожали: «Взвейся вверх и никуда!» И вылететь в трубу. На Лысую гору. На Брокен. На Линдергорн. К черту! Только я не ведьма. Зря ты воткнул перед уходом нож в дверной косяк.

Если ночную бабочку посадить в чашку с горячим шоколадом, она умрет. Зато ей не нужно будет складывать мозаику. Значит, убить. Шучу!

Начну сначала. Ты – в правом нижнем углу. Он – в левом верхнем. Она и я – по диагонали. Бесконечное количество вариантов. Но верен лишь один.

Можно искать во всем глубокий философский смысл, а можно просто собирать мозаику. Скоро появится Луна. Нужно успеть.

Это случилось в первый день весны. Двое – он и она – пережившие много, перелюбившие многих, шли навстречу друг другу. Поворот, еще поворот… Они встретились. Остановились. И дальше пошли уже вместе. Так не бывает. Но это было.

И был первый поцелуй. И было фантастическое чувство, что они знают друг друга вечно. Что они предназначены друг другу во веки веков.

Никогда и никто на земле не любил, как они! Это было впервые не только для них. Это было впервые на свете. Вот об этом мечтали поэты, когда высказать робко пытались словом несовершенным – любовь. Но они не могли до конца ее выразить, потому что думали – так не бывает. Думали, это – мечта.

Так бывает! Гениальным художникам – слава. Всем, кто эту любовь предсказал. Так бывает, но только однажды, может, в тысячу лет.

Две души. И два тела. Слившись во времени и пространстве, понимают вдруг, что можно остановиться. Что больше не нужно искать. Все свершилось. И время не движется. И в песочных часах замирает песок. И солнце встает над землей, и уже не заходит. И месяц, как тоненький скальпель, на небе. И звезды. Их много. Но две – постоянны. Одна большая, спокойная и сильная. Вторая рядом – поменьше, беспокойно мерцающая. Сияют. И бритвенно-острый месяц не режет тонкие вены. И солнце. И птицы. И лето. Которое хочется, хочется так задержать.