— Я сделаю это, — сказал он.

Я посмотрела на него и улыбнулась.

— Мне казалось, это я должна прислуживать тебе, — подразнила я.

Муж поцеловал меня в нос и положил руки мне на живот.

— Ты служишь мне самым важным образом, — сказал он, и от его слов у меня покраснели щеки.

Пока Бранфорд восстанавливал огонь, я сложила маленькое одеяльце в колыбель, подаренную нам лордом и леди Сойер. Она закачалась, когда я задела ее ногой, и пару раз ударилась о стену, прежде чем я выровняла ее рукой. Я потянулась назад, пытаясь отодвинуть ее от стены, но потеряла равновесие и столкнула стол позади меня. Все, что на нем стояло, разлетелось по полу.

— Александра!

Бранфорд бросился поймать меня, но я уже не падала.

— Я в порядке, — заверила я его.

— Дай мне это сделать, — сказал Бранфорд и начал поднимать вещи с пола.

— Я все еще могу сама! — я не смогла сдержать хихиканье, так как не могла видеть пол из-за своего выпирающего живота, а значит не могла и поднять упавшие вещи.

Бранфорд встал, схватит меня за бедра и поднял. Это далось ему не так легко, как раньше, когда мой живот не был таким большим. Он посадил меня на край кровати и обхватил руками лицо. Он гладил большими пальцами мои щеки, пока на его губах играла улыбка.

— Ты хотя бы улыбаешься сегодня, — сказал он. — Когда ты так расстроилась из-за чашки сидра вчера вечером, я не знал, что и делать.

Я покраснела, так как и сама не знала. Я просто опрокинула чашку Бранфорда, а затем не могла перестать плакать из-за этого. В конце концов, он послал за Суннивой, но я уснула раньше, чем она пришла. Я снова попыталась дотянуться до вещей на полу, но Бранфорд остановил меня.

— Позволь мне, — снова сказал Бранфорд. Он чмокнул меня в губы и наклонился рядом с кроватью, чтобы поднять все обратно на стол. Там была моя копия Священного Писания, гребень, что я носила в волосах вчера, пустая чашка и чаша, сделанная моей матерью. Бранфорд положил все это обратно на стол, кроме чашки, которую он отнес в утреннюю комнату, чтобы кухонная прислуга забрала ее позже.

Я вздохнула и покачала головой, а потом разложила вещи по столу.

— Ох, нет, — сказала я, подняв чашу. Маленький кусочек дерева отсутствовал на дне. Я слезла с кровати и провела руками по полу, пока не нашла отвалившийся кусочек. Потом перевернула чашу в руках и приложила его туда, откуда он отвалился.

Когда я перевернула ее, чтобы посмотреть на дно, то увидела нечто странное. Казалось, в дне есть какая-то пустота, не там, где был кусочек, а глубже в основании чаши. Я наклонила ее, чтобы лучше рассмотреть. Там и правда было небольшое пространство в самой чаше, достаточно большое, чтобы просунуть туда два пальца. При дальнейшем рассмотрении отлетевшего кусочка я поняла, что он не отломался, а просто встает на свое место.

Теперь, увидев, как оно работает, я с легкостью вернула его на место и убрала несколько раз. Это было очень просто, нужно было лишь слегка надавить в нужном месте, и сдвинуть кусочек. Внутри чаши ничего не оказалось, но это достаточно продуманное место, чтобы что-нибудь спрятать.

Я поставила чашу обратно, вернув кусочек на его место. Со стороны не было видно ничего не обычного, лишь резная чаша, как и раньше, но мне был известен ее секрет. Я видела, что ее дно было гораздо толще, чем стенки.

— Ты видела это? — спросил Бранфорд вернувшись из утренней комнаты. —Суннива оставила это вчера, когда ты заснула.

Бранфорд положил мешок на кровать и развязал его. Внутри были несколько вещей из одежды для малыша.

— Похоже, когда-то я носил эти вещи, — сказал Бранфорд, кривовато ухмыляясь.

Я провела рукой по его руке.

— Не думаю, что это возможно,— усмехнулась я. — Ты никогда не был таким крошечным!

— Уверен, ты права, — рассмеялся он. — Наверно, Суннива хотела бы видеть нашего сына в этой одежде.

— Это может не подойти для девочки, — сказала я, глянув на него краем глаза. Бранфорд настаивал, что будет мальчик, но у меня были сомнения. Я часто ему напоминала, просто чтобы он не был слишком шокирован, если его предчувствие о первом ребенке не сбудется.

— Хм... — промычал Бранфорд и начал просматривать крошечные рубашки и штанишки, передавая их мне по одному. Они были такими маленькими, что мне было трудно даже представить какого это – заботиться о ком-то настолько маленьком. Я видела в своей голове ребенка с яркими зелеными глазами в шелковой красной ночной рубашке, что Бранфорд положил мне в руки.

Ткань скользила у меня в руках, пока я думала о том, какого это будет – держать ребенка у своей груди, а внимательные глаза Бранфорда смотрят на нас из-за моего плеча. Он поцеловал бы меня в шею и положил руку на головку малыша...

— Александра? Ты еще со мной?

Я посмотрела на улыбающееся лицо Бранфорда и почувствовала, как мое лицо краснеет.

— Прости, — тихо сказала я. — Я затерялась в мыслях.

— Что же в твоих мыслях вызвало такую улыбку? — спросил Бранфорд, присев рядом со мной и откинув волосы у меня с плеча.

— Наше дитя, — сказала я. Я посмотрела на свой живот и положила на него руку. Бранфорд обнял меня и прижал к груди.

— Видеть тебя такой, — тихо сказал он, — вот чего я хочу в своей жизни. Просто видеть твою улыбку, чтобы ты была такой счастливой. Это все, чего я хочу для тебя. Мальчик или девочка... — его губы изогнулись в ослепительной улыбке, — не важно. Просто видеть тебя такой... это все для меня.

***

Я вздохнула и вскрикнула, пока Бранфорд медленно двигался во мне. Его грудь прижималась к моей спине, он нежно брал меня сзади. Я потянулась к его бедру, прижимая его к себе, пока мы лежали на боку. Он обнимал мой увеличившийся живот, а его губы оставляли следы на моем плече, когда он достигал своего удовольствия. Он держал мое тело крепко, простонав мое имя мне в шею.

С закрытыми глазами я лежала в объятия мужа, слушая, как его тяжелое дыхание потихоньку выравнивается. Ребенок в моем животе толкнулся под рукой Бранфорда, и мой муж нежно погладил это место.

— Он устал спать, — сказал Бранфорд.

— Нам пора вставать, — сообщила я своему мужу.

— Я уже,— рассмеялся он над своей шуткой. — Дважды за это утро.

— Я думала, ты больше не захочешь проводить так свое утро, — ответила я. — Наш ребенок должен родиться через месяц. Разве ты не тратишь свое семя на меня?

— На тебя никогда не трачу, — волосы Бранфорда коснулись моей щеки, когда он покачал головой. Я почувствовала его руку на своей шее и повернулась лицом к нему. — Тебе неприятно?

— Нет, — прошептала я, чувствуя, как горят щеки. — Не когда мы лежим вот так. Но когда я лежу на спину, твой ребенок любит пинать меня по ребрам.

— Он сильный, — сказал Бранфорд с улыбкой и вернулся к своему любимому действу. — Пока ты не жалуешься, я продолжу тебя желать. Кроме того, не хочу потерять навыки. Как только родится наш сын, нам нужно будет начать работать над дочерью.

Он провел рукой от моего живота к груди, тяжелой и полной, так как она тоже ждала рождения ребенка.

— Ты должна сказать мне, когда остановиться, — напомнил Бранфорд, поглаживая пальцем мой сосок. Он был таким чувствительным, что даже малейшее касание вызывало у меня дрожь. — Я вижу, насколько тяжелее тебе стало передвигаться, а ты знаешь, что, если не скажешь мне, сам я не догадаюсь.

— Хорошо, — пообещала я.

— Хорошо, — Бранфорд поцеловал меня вдоль подбородка, а потом до линии волос. Я хихикала, когда его грубая щека щекотала мне заднюю часть шеи, но, в конце концов, мне пришлось оттолкнуть его, чтобы одеться. Мы должны были сегодня отправиться к Сойерам, и нам нужно было выдвигаться, пока не стало поздно. Бранфорду необходимо было выбрать дюжину боевых коней для своих рекрутов из кавалерии, а значит и я сопровождала его, так как никогда не покидала его.

Бранфорду и Майклу пришлось помогать мне сесть в карету, когда мы наконец готовы были трогаться. Я едва могла залезть по узким ступенькам, когда была ребенком, а сейчас это было почти невозможно. Как только я уселась, Бранфорд убедился, что мне было достаточно удобно, и перестал суетиться. Наше сопровождение из охраны окружило карету, и мы тронулись.