И действительно послышался оглушительный грохот. То взрывали высокую гору Шахтау, крошили камни для завода. Салават даже не вздрогнул от грохотанья. Взрывали каждый день и все уже привыкли. Как зачарованный он не хотел и не мог отвести взгляд от прекрасной девушки. Мать насилу увела его, и они продолжили путь…

И Купидон, тот ещё шалун, пронзил золотой стрелой сердце Салавата слишком рано: уже во втором классе полюбил Земфиру – девчушку с волосами цвета лепестков подсолнуха. Написал записку с признанием, но не отдал, а спрятав в коробочку из-под патефонных игл, зарыл в цветочный горшок.

В пятнадцать лет он всерьез начал ухаживать за Земфирой. Но счастье продлилось недолго – всего годик. Узрев, как он тоскует по светловолосой, мать попыталась объяснить, что нельзя любить девушек так сильно. Иначе они возгордятся и отвернутся от тебя. Увы, Салават не умел любить вполсилы. Если уж полюбил, то готов был вырвать собственное сердце из груди и отдать любимой.

Салават до сих пор бережно хранит в душе воспоминания о незабвенной первой любви. Изредка достаёт из укромного места и подолгу разглядывает дорогие сердцу реликвии: зелёную варежку Земфиры и её пожелтевшие письма. А фотокарточек девушки с волосами цвета лепестков подсолнуха у него уже нет, их порвала жена.

Несмотря на вчерашнюю обиду, Салават как на крыльях помчался к любимой. Зульфия встретила его с распростёртыми объятьями и жаркими поцелуями. Ласково усадив за стол, стала настойчиво потчевать:

– Кушай, любимый мой, кушай! – Она не сводила с него нежного взгляда.

– Спасибо, шурпа очень вкусная!

От похвалы Зульфия просто засияла:

– Правда? Ты не преувеличиваешь?..

– Нет, конечно! И бишбармак – язык проглотишь!

– Для тебя старалась.

– Спасибо, моя малышка…

– Я всегда буду так… Всю жизнь бы тебя так кормила… – Зульфия с обожанием уставилась на него. – Милый, когда же мы будем вместе?..

Не желая нарушить установившуюся меж ними идиллию, Салават не стал повторять привычный ответ на этот вопрос, звучащий с её уст с каждым днём всё настойчивее.

– Ты не поела, попей хотя бы чаю, – ушёл он от щепетильной темы.

– Нет, мне не хочется, – отказалась Зульфия. А Салават привычно нырнул в водоворот мыслей.

Эх, жизнь… Сколько раз Салават, лаская шершавыми ладонями нежные щёчки Зульфии, задавал себе тот же вопрос? Но он вовсе не собирается бросать жену. И дело не только в детях. Лилию он тоже любил. Когда поженились, Салавату было двадцать два, Лилии – всего двадцать. Он до сих пор скучает по той поре. Только вот полыхавшая вначале красным огнём взаимная любовь через пару лет приняла цвет спелой вишни, затем – тона алого рассвета, позже – оттенки бледно-розового фламинго, а в последние годы стала напоминать увядшую и почерневшую розу.

Отчего любовь между мужчиной и женщиной не остаётся навсегда яркой как пламя или хотя бы нежной, как розовая заря? Меркнут и тускнеют со временем краски любви. Не по этой ли причине некогда обожавшие друг друга супруги начинают поглядывать на сторону?

Жизнь без любви – медленное тление. А связь с Зульфиёй – прелюбодеяние. Почему же Всевышний запретил безбрачную любовь так жёстко, поставил в один ряд со смертными грехами и даже с убийством? Салават пока не может этого понять… Что же делать? Как избавиться от тяжкого греха? Может быть, им заключить никах? Для этого нужно согласие Лилии. Но она никогда не даст благословения. Провести обряд тайком? Тоже, говорят, непозволительно…

Совсем ещё недавно, до встречи с Зульфиёй, Салават не слишком заморачивался по такому поводу. Выпадет случай – иногда пользовался возможностью. Ведь большинство мужчин привыкли относиться к подобным вещам проще, с точки зрения охотника. В любой мужской компании на трезвую голову говорят о политике, после двух-трёх рюмок водочки – о рыбном улове и подстреленной дичи, а тяпнут ещё – начинают напропалую хвастаться завоёванными женщинами.

Так уж сложилось: шалости мужчин на стороне воспринимались всегда обществом почти как удальство, а измены женщин считались низостью и позором. Но теперь как только огненная колесница, запряжённая двумя пристяжными кентаврами и коренником – чёрным козлом, с оглушительным грохотом во весь опор промчалась по сумрачному небу – перевернулись с ног на голову, и пали нравы людские.

Теперь уже женщины бахвалятся мужчинами, которых соблазнили.

Салават в молодости вовсе не был ловеласом. Хоть и с вожделением относился к женщинам, совесть его всегда держала в узде похоть. В юности любил он Земфиру чисто платонически. В первые годы после женитьбы сохранял верность жене. Как же он умудрился под сороковник пуститься во все тяжкие?

– О чем задумался, дорогой мой? – отвлекла Салавата от тяжелых мыслей ластящаяся возлюбленная.

Сегодня Зульфия снова подарила Салавату ласки, сводящие с ума. И вновь настал тот сладкий миг, когда их слившиеся в одно целое тела преодолели силу земного притяжения и воспарили ввысь.

После свидания с желанной Салават неохотно вернулся домой. Главу семьи никто не встретил. Прежде, когда он возвращался с работы, дочери, радостно щебеча как птички, подбегали и бросались в объятия. Беспрерывные скандалы родителей отдалили детей от отца. Недавно обе дочки, десяти и двенадцати лет, заявили:

– Папа, раньше мы больше любили не маму, а тебя. А сейчас мы тебя не любим, потому что ты путаешься с чужими женщинами.

Салават не знал, что и ответить. Слова девочек вонзились в сердце отравленной стрелой.

А пару дней назад семнадцатилетний сын Рустам сильно удивил его, вдруг выпалив:

– Пап, я все знаю. Не осуждаю, что ходишь на сторону. Я тебя понимаю… – Его лицо выражало полное согласие.

Удивляет его Рустам: совсем не ладит с матерью. Салават не может понять причину, да и не до этого ему в последнее время…

В прошлом году классный руководитель сына, оставив Салавата после родительского собрания, рассказала про неприятный случай. На классном часе рассуждали на тему отцов и детей. Рустам послушал-послушал, затем неожиданно встал и всех ошарашил: «А вот я ненавижу мать, а люблю только отца!»

За те слова сыну крепко досталось от отца. А Рустам лишь молча глядел на него исподлобья, изредка недобро ухмылялся и даже не думал оправдываться. Невоздержан он на язык, весь в маму. И горячностью похож на нее. Плохо относится к женщинам. Как-то вскользь обронил мол, все они продажные…

Салават на кухне пил чай. Вдруг влетела Лилия и бросила на стол какие-то иголки.

– Полюбуйся, нашла у порога!

Муж удивленно уставился на нее.

– Не понял, что ты этим хочешь сказать?

– Конечно, не поймешь, где уж тебе… – Она резко повысила голос. – Не понимаешь, так разъясню: околдовала нас твоя любовница! Нам четверым подбросила четыре иголки! Сделала на смерть!..

– Нас же пятеро, – успел вставить Салават.

– Зачем ей тебя убирать? Этой змеюке пока ты нужен, а мы ей помеха! – Лилия металась по большой кухне, глаза ее зловеще поблескивали. В такие минуты она становится похожей на темпераментных мексиканок из телесериалов. – План ее совершенно ясен: сперва с помощью магии она убьёт меня, затем займет мое место и изведет наших детей…

Салават поперхнулся чаем:

– Уймись, что за бред ты несешь?!

– Пойми, наконец, скоро и ты не будешь нужен этой шлюхе! Вот приберет к рукам нашу элитную квартиру, дачу, магазины, потом и тебя устранит колдовством! Неужели ты не можешь осознать, что только из-за приворота бегаешь за ней как кобель за течной сукой…

– Чего ты городишь? Какое колдовство?! Глупыми сказками мне голову морочишь! – вышел из себя Салават.

Жена вынула из кармана халата бумажные обрывки:

– По-твоему, это тоже сказки? Вот, наклеили на двери всех подъездов нашего дома. Послушай, что пишут: сделаю приворот любимому, отворот постылому, недорого… – Она бросила бумажку на стол и стала читать следующую: – Наведу порчу на ваших врагов, уберу насланную на вас. Предсказываю, результат гарантирован. Профессиональная колдунья в седьмом поколении. – Лилия ткнула дрожащим от злости пальцем на стопку газет. – Тут тоже полным-полно объявлений с предложениями таких услуг. Зайди в любой книжный магазин, загляни в газетный киоск – везде продаются брошюры о черной, красной и даже белой магии… Весь мир заполонили ворожеи и колдуны, а ты не замечаешь…