– В Перфлите нам больше делать нечего. Думаю, нужно первым же поездом возвращаться в Лондон. Ну и чепуха вышла… хотя кое-что важное я все-таки узнала.

– Что важное?

– В поезде расскажу. Пошли. Если будем идти, как говорил Джо, то выйдем к воротам дома Карфэкса. А потом вернемся на Норт-роуд и оттуда к центру. Меня будут искать, но ищут-то они одну женщину, а не двух мужчин.

Дома, в Лондоне, надо будет сразу же рассказать Мэри и остальным о встрече в Сохо и о загадочном собрании S.A. в конце сентября. Что бы это могло значить? Что будет происходить в Будапеште?

Они снова двинулись через лес – Чарли шел впереди, раздвигая перед Кэтрин ветки. Иногда до слуха Кэтрин долетали крики со стороны лечебницы, но слов было не разобрать. Она устала, ей хотелось есть и было ужасно стыдно за себя. Кто угодно на ее месте справился бы лучше, даже Диана!

Диана: – Что значит – даже Диана? Да ты все дело провалила с треском. Уж конечно, я справилась бы лучше.

Кэтрин: – Я только хотела сказать, что ты очень импульсивна и часто отвлекаешься. А я, конечно, все провалила с треском к чертям в болото, как сказал бы Чарли. Спасибо, что напомнила.

Сьюард-то, может, и не разглядел ее как следует, чтобы узнать в лицо, а вот те два санитара наверняка разглядели, и леди Холлингстон тоже. Флоренс не в счет, она все равно не сможет ее описать… разве что на бумаге? Остается надеяться, что ей удастся добраться по Хай-роуд к центру городка и оттуда к вокзалу в виде преподобного Крэшоу, не привлекая к себе внимания.

Вот и ворота дома Карфэкса – выше и внушительнее, чем те, ржавые и сломанные, с противоположной стороны. И они были открыты. Они с Чарли уже собирались войти, как вдруг Чарли остановился – так резко, что Кэтрин едва не налетела на него.

– Фараон, – прошептал он.

Где?.. Она сделала осторожный шаг вперед и взглянула налево, куда он показывал. Да, возле гравийного карьера она разглядела долговязую синюю фигуру местного констебля. Он смотрел не на них, а в другую сторону – в сторону лечебницы. Может быть, удастся как-нибудь прошмыгнуть мимо, пока он не видит?

– Гарри, это не женщина!

Кто это сказал? Это прокричали откуда-то с дороги, ведущей к лечебнице.

– Что-что? – крикнул в ответ констебль, по-прежнему стоя к ним спиной.

– О чем они говорят? – прошептал Чарли. Он слышал голоса, но не мог разобрать слова – для этого были нужны уши пумы.

Диана: – Ой, ради бога. Как ты назовешь эту книгу? «Приключения женщины-пумы», автор – Кэтрин Моро?

Жюстина: – А я бы почитала. По-моему, вышла бы отличная книжка.

Хотя они стояли довольно далеко от безымянной дороги, Кэтрин слышала разговор совершенно ясно, а затем уловила и звук бегущих шагов. Она увидела, как рядом с синим форменным мундиром появился белый халат. Это был один из санитаров, тот, с которым она разговаривала у входа, когда переоделась в сумасшедшую. Он согнулся, упершись руками в колени, и тяжело дышал. Очевидно, не привык к таким пробежкам.

– Это не женщина, говорю. Альберт нашел под кустом платье, которое на нем было, и следы на земле от мужских башмаков, с квадратными каблуками. Леди Холлингстон говорит, что разговаривала с ним. То есть она-то, конечно, думала, что разговаривает с женщиной, только странно похожей на мужчину, со слегка пробивающимися усиками. Его легко будет опознать: ее милость говорит, у него глаза разные – один голубой, а другой зеленый.

Один голубой, а другой зеленый? У Кэтрин глаза были не голубые и не зеленые, да и усиков никаких не было, даже «слегка пробивающихся». Еще чего не хватало! Выходит, леди Холлингстон намеренно солгала – но зачем? Или она просто сумасшедшая и несла что в голову взбредет, когда ее допрашивали? Сейчас это было неважно. Дай Бог здоровья леди Холлингстон.

Миссис Пул: – Я потом разузнала кое-что об убийстве этого Холлингстона. Оказывается, однажды утром, после того как не разговаривал с женой за завтраком уже двадцать лет, так как, по его словам, это отвлекало его от чтения «Файненшел Таймс», покойный лорд Холлингстон поднял глаза от газеты и сказал, что его яйцо всмятку переварено на одну минуту и что ей следовало бы лучше следить за прислугой. Она убила его ножом для мяса – взяла да и перерезала горло. Вообразите только! Конечно, убийство – это плохо, но я не могу ее винить. Первое, что он сказал ей за завтраком, после двадцати лет молчания…

– Тут недавно его преподобие болтался по улицам, – сказал констебль. – Женщины жаловались, что он им ребятишек перепугал своими россказнями про адское пекло. Как думаете, может, это он и есть?

– Сомнительно. Вряд ли вор станет проповедовать перед тем, как идти на кражу, верно? Но если увидите этого проповедника, я бы на вашем месте его задержал и допросил. Кто знает, может, он что-нибудь видел. Главное, посмотрите, вдруг у него один глаз голубой, а другой зеленый!

– Ладно. Скажу Сэму, чтобы прочесал для начала окрестности – вор ведь наверняка этим путем на станцию пойдет. И дайте мне знать, если еще что-нибудь услышите. И надо же было как раз сейчас такому случиться – только я собрался домой обедать. Вот уж моя благоверная будет недовольна…

Кэтрин втащила Чарли обратно под тень деревьев. Было ясно, что Норт-роуд под наблюдением. Если констебль увидит ее, то есть преподобного Крэшоу, он ее задержит и будет допрашивать.

– И что теперь, мисс? – спросил Чарли, оглядывая ее с головы до ног. Если констебль как следует приглядится к Кэтрин, он догадается, что она не мужчина. Это тебе не замотанная хлопотами домохозяйка, его мужским костюмом и заколотыми в узел волосами не проведешь. Пусть он и не признает в ней вора, который пробрался в кабинет Сьюарда, но наверняка заподозрит в каких-то тайных делишках, иначе к чему бы ей так маскироваться. Вероятнее всего, посадит под арест до выяснения личности. И придется ей объяснять, с какой целью она выдавала себя за священника…

Кэтрин прислонилась спиной к каменной стене, сползла по ней вниз и опустилась на землю среди папоротников. И правда, что же теперь? Пока что они с Чарли тут в безопасности, но ведь, чтобы вернуться домой, им нужно попасть на вокзал, а к нему только два пути – или через центр городка, или по болотам, что лежали между домами рабочих и вокзалом. Мысль о болотах она сразу же отбросила – это было еще хуже, чем полиция. Болота – это вода. Она терпеть не могла воду, даже мелкую, – а вдруг они еще и увязнут в этой грязи? Позвать на помощь – значит, выдать свое местонахождение полиции. Может, вернуться в дом Джо Эбернейти? Но если их с Чарли увидят поблизости, это может навлечь подозрения на Джо и его мать. Нет, нужно что-то такое придумать, чтобы пройти по Хай-роуд – быстро, тихо, незаметно…

– Сегодня же понедельник, – вдруг сказала она, дергая Чарли за полу пиджака.

– Что? – Чарли посмотрел на нее с высоты своего роста как на сумасшедшую.

– Понедельник, время обеденное, Англия, солнце светит.

Он смотрел все так же непонимающе.

– Ты что, не знаешь, что здесь, на острове Альбион, как назвал его Мильтон или какой-то другой поэт, понедельник – день стирки. Что все порядочные женщины в Перфлите вывешивают у себя на заднем дворе именно сегодня? Одежду! Одежду на веревках! Будем надеяться, что она уже высохла. Идем, Чарли! Придется прикончить преподобного Крэшоу.

Она встала, размяла руки (они все еще побаливали после падения из окна Сьюарда) и двинулась в обратный путь среди деревьев. Нужно было вернуться на тропинку через Карфэксовский лес, а потом к домам рабочих, где преподобный Крэшоу сегодня раздавал свои брошюрки. Все дома были похожи на домик Джона Эбернейти и выстроены одним и тем же подрядчиком: компактные, спроектированы в соответствии с современными стандартами гигиены, с задним и передним двором. Вот на задних-то дворах и должно найтись то, что ей нужно.